Яркий солнечный день, припекает, в танке жарко. Дорога петляет между берёзовыми кочками и сосновыми перелесками. Танковая колонна идёт на освобождение Риги – столицы Советской Латвии. В командирском люке одного из танков стоит молодой сержант. Танк сильно качает и он цепко держится за крышку открытого люка, наслаждаясь свежим ветром и запахом нескошенной травы. Но больше всего тишиной и покоем! Кто-то возразит – какая тишина, танки на марше, лезг гусениц, рёв моторов, чёрный шлейф пыли. Но для Николая это почти песня. Это был маленький мир где не было войны. Был он совсем молод - по годам, а фронтовой стаж уже 2 года, три ранения, серый госпитальный цвет и снова на фронт. Кто это прошёл, он не замечает грохот танковых гусениц, он просто наслаждается мгновением мира, где не рвутся снаряды, не горят дома, где небо не заволакивает зловещим чёрным дымом пожарищ и главное где все живые и нет раздирающих душу криков раненых «Санитара…» Колонна подошла к латышской деревне. Николай изумился, вид населённого пункта резко отличался от разорённых и сожжённых сёл в России, где редкие люди прятались в погребах и землянках, и голодая, и страдая от стужи. В деревне были добротные кирпичные дома под черепичными крышами, во дворах виднелись крепкие хозяйственные постройки. Возле домов росли развесистые яблони и груши. В глубине сада виднелись пчелиные ульи. Создавалось впечатление, что здесь вообще не было войны. Колонна остановилась, и Николай вновь вернулся в реальность войны. Экипаж выстроился возле танка. Все трое, как и командир, недавно выписаны из госпиталей. Ранения получили при освобождении Великих Лук, города который немцы превратили в неприступную крепость на пути Красной Армии в Прибалтику. Все были молоды, энергичны, имели боевой опыт. Как говаривали на фронте «Каждой пули не кланялись». На переформировании экипаж прошёл боевое слаживание и главное получил новейший танк Т-34. Пушка на нём стояла 85 мм (вместо 76 мм). Броня 90 мм (вместо 45 мм). Скорость до 55 км в час. Правда вес стал не 28 тонн, а 32 тонны. Но двигателю добавили мощи и танк стал ещё резвее. И главное, что понравилось командиру, на башне танка вместо одного сплошного люка сделали два и ещё смотровую башенку для командира, что значительно улучшило возможность обзора поля боя. Завершив любование танком, командир перевёл свой взгляд на правую руку, где не было половины среднего пальца, это у него отметина немецкого снайпера. Дело было на подступах к Великим Лукам. Танки шли в атаку во взводных колоннах. Механик-водитель доложил, что не видит впереди пехоту сопровождения, до немецких траншей метров 100, а там сидят фаустники. Фаустники бьют наверняка на удалении 30 метров. Николай приоткрыл сплошной люк и стал осматриваться. Видно это заметил немецкий снайпер. Выстрел был точен, но танк подбросило на кочке, и пуля ударила Николаю в правую руку, которой он придерживал люк, перебив наполовину средний палец. Башнёр засёк вспышку выстрела и выпустил по этому месту один за другим 3 осколочных снаряда. Интересно, выжил немец или нет? Подойдя к экипажу Николай дал указания по осмотру машины и снаряжения. Топлива было достаточно, боеприпасов полный комплект, танк новый, что ещё танкисту нужно? Прозвучала команда: «Командиры танков во главу колонны», такие команды передаются голосом от танка к танку. Николай взял полевую сумку, надел пилотку (снял тяжёлый шлем), и побежал к месту сбора. Когда все собрались, командир батальона поинтересовался всё ли в порядке, есть ли вопросы, распорядился по поводу оборудования лагеря, обеспечения и передал слово замполиту. Тот вошёл на середину строя, внимательно осмотрел всех и немного помедлив начал говорить. Так как это было присуще всем полит работникам Красной Армии. Сначала спокойным пониженным тоном, потом речь его ускорилась, зазвенели торжественные нотки, зазвучали призывные слова. Разлилась гордость за могучую Красную Армию и её великие победы. Выдержав паузу, замполит заговорил о боевых задачах батальона на ближайшее время. Снова пониженный голос и призыв выбить немцев из Риги, тем самым разрезать Курляндскую группировку немцев и двинутся на Восточную Пруссию. Этим самым обеспечить нашим войскам продвижение на Берлин. Закончил замполит лозунгом: «Враг будет разбит, победа будет за нами!» Возвращаясь к своему танку, Николай думал: «Умеет замполит говорить. Ну молодец! А вот помню сколько раз его бабушка тайком от родителей водила в церковь. Говорила: «Слушай Батюшку, он всё правильно говорит». Может и правильно, но ничего не понятно, голос монотонный, как будто он сам себе говорит, смотрит в пол, окружающих вроде не замечает. И самое интересное было смотреть, как Батюшка кодилом машет, дым пускает, где ещё такое увидишь? Возле танка Николая поджидали все командиры танков их роты. Все они были разные по возрасту и по количеству наград. Особо выделялся сержант Ганов. Было ему, наверное, лет за 45. Воевал он с 41 года, имел 2 ордена и пользовался непререкаемым авторитетом среди солдат и сержантов батальона. Отошли в сторону, присели на траву. Заговорили о том, что говорил замполит. На прямую он не говорил, но все поняли, будет прорыв глубоко эшелонированной обороны противника. А что это значит? А это значит, что будет разведка боем. Перед тем как бросить основную группировку танков на оборонительную линию врага, нужно раскрыть и до начала атаки уничтожить основные огневые точки врага. Немцы хорошо умели маскировать свои артиллерийские позиции. И раскрыть их можно только тогда, когда они открывают огонь. А что бы они это сделали несколько танков на большой скорости ведя непрерывный огонь из башенных орудий и пулемётов устремляются к переднему краю врага. Такое наглое поведение вынуждает немцев открывать огонь по этим машинам, чтобы они не передавили пехоту. Огневые точки засекаются артразведчиками и подавляют их с закрытых позиций из пушек. После подавления в атаку идёт основная танковая группировка. Вот это поняли танкисты из того, что говорил замполит. Вопрос в том, какие танковые экипажи пойдут в «Разведку боем». То, что они будут подбиты, было ясно каждому. Так было не раз за 3 года войны. Когда в одного зайца 10 охотников стреляют, он в живых не уйдёт. Заговорил сержант Ганов: «Завтра будет общее построение батальона, выйдет командир и поставит задачу. Кто добровольно пойдет в «разведку боем», от каждой роты по одному экипажу. Давайте думать, если таковых не найдётся, командир роты сам назначит экипаж» «Мы здесь все разные по возрасту, кому легче выскочить из горящего танка? , мужчине под 50 или тому кому 20? Другое, в экипажах много женатых у них подрастают дети. У меня их шестеро. Если я погибну, кто их кормить будет?» Ганов замолчал, видно подбирал слова. «Николай, у тебя самый молодой экипаж, мы решили, что твой экипаж пойдёт в разведку боем от нашей роты. Если выживешь, получишь орден. После войны придёшь в клуб с орденом, будешь первым парнем на деревне». Николай слушал молча. Умирать в 19 лет не хотелось. В экипаже ещё 3 человека, как они к этому отнесутся? Он встал, отряхнул сухую траву. Сказал сухо, по-военному: «Я готов». Подойдя к танку, Николай погладил его по шершавой броне. «Ну что дружище, повоюем? Бог даст, ремонтом обойдёмся». Экипаж грелся на солнышке. Подбежал заряжающий, «Ешьте, а то каша совсем остынет». Заряжающий был студентом пединститута, хотел стать историком. Башнёр в экипаже был самым старым, ему исполнилось 23… Отведав холодного обеда, Николай собрал экипаж, начал издалека, что впереди тяжёлые бои по прорыву немецкой обороны под Ригой, и что танкам отводится решающая роль. Значит, если коротко, мы будем участвовать в разведке боем. Всё ясно? Повисла напряжённая тишина. Башнёр присвистнул: «Прощай Родина!». Механик даже запел. Заряжающий смотрел на всех непонимающим взглядом и только улыбался. Командир встал. «Все по местам! Подготовка самая тщательная, как на парад, возможно последняя». Последние слова командира покоробили бойцов, но они были правдой. В танке закипела работа. Танк был новый и особого ухода не требовал, но авральная работа снижает стресс. После ужина вырыли окопы, там и улеглись спать. Сон не шёл, в головах рисовались картины завтрашнего боя… Наступил прохладный рассвет. Заканчивался август 1944 года. Передний край немцев окутан густым дымом, казалось живых там уже нет. К танкам жалась пехота. Николай последний раз инструктировал экипаж: «Механик, скорость на пределе возможного, башнёр, огонь из орудия, вести на ходу. Заряжающий, задержание с подачей снарядов не должно быть. Внимательно слушай команды. Следи за вентиляцией». В наушниках звучит команда: «Вперёд». Как горох зацокали по броне пули разного калибра. Немцы патронов не жалели, целились в стёкла смотровых щелей танка. Передний край немцев буквально закипел огнём. Впереди густая зелёная трава, где трава там и вода, где вода там и трясина. Ревя двигателем, танк вырвался из болота и тут же получил 2 болванки рикошетом по правому борту. Остановка танка грозит гибелью. Снаряды заканчиваются. Но без прикрытия пехоты танк сожгут фаустники. Командир танка принимает решение уничтожить пулемёт. Башнёр делает выстрел из пушки, пулемёт замолчал. В тот же миг танк сотрясает мощный удар в левую часть кормы. Двигатель заглох. Заряжающий ранен, двигатель горит. Чёрный дым заполняет танк. «Всем покинуть машину!». Башнёр хватает командира за руку, неси оставшихся 2 снаряда. Командир прыгает вниз, заряжающий лежит у открытого люка зажимая рану на левом плече. Дышать нечем, гарь забивает горло. Второй выстрел и радостный крик башнёра: «Командир, я их достал!». Надо выбираться. Командирский люк в башню открыт. Молодец башнёр, успел отвернуть башню. Командир стал вытаскивать теряющего сознание «заряжающего» из горящего танка. Вдруг крик башнёра: «Механик горит!» Они бросаются ему на помощь, берут его за руки, выдёргивают его из танка, но разрубленная нога зацепилась за рычаги. Механик корчившись от боли просит нож и режет себя по левой ноге. Со стуком в танк падает отрезанная часть ноги. Механика выдёргивают из люка и утаскивают за танк. Санитары пехоты уже наложили повязку и поволокли в тыл. «Молодцы пехота» - похвалил командир, а теперь отходите. «Мы вас с башнёром прикроем, что-то немцы зашевелились» «Всё, кажется немцы готовятся к броску, из воронок показались каски. Вылезли, бегут к танку, ждём. А вот теперь огонь». «Мы ещё живы, потому что они ещё не знают, что мы тут». Пули как осы жужжат над головой. Танк позади. Хочется бежать, но надо ползти. Не все немцы падали убитыми и теперь прейдя в себя яростно поливают свинцом всё, что было за танком. Командир и башнёр слились с землёй, втиснулись в неё. Их прикрывала только трава. Даже дышать было страшно. Пулемёт буквально выкашивал кусты ивника. Подул ветерок, трава зашевелилась, можно отползать дальше. Ползти по следу танка легче, и суше. Но путь один – в болото. Нужно ждать, когда наши пойдут в атаку. Немецкий пулемёт молчит, значит потерял их из виду. Волновало то, что явных признаков подготовки к атаке не наблюдалось. Они тихо просачивались на нейтральную территорию. Сейчас стемнеет, надо как-то искать выход из сложившейся ситуации. Если попытаться выходить к своим, в темноте дозоры стреляют на любой шорох. А паролей у нас нет. Значит ползти из последних сил, а вот последние десятки метров придётся преодолевать броском. Чтобы свои видели кто бежит на их окопы, а немцы не успели пристреляться. Пришлось ползти по чёрной гари от воронки до воронки. Тишину распорол резкий звук немецкого пулемёта. Фонтанчики горелой земли прошли в 2 метрах от ползущих. О чудо! В ответ через головы ползущих ударил наш пулемёт «Максим МГ-42» и замолчал. До наших окопов 30 метров. Собрав последние силы танкисты вскочили и рванули вперёд. И тут же заработал немецкий пулемёт. Пули ложились то слева, то справа чтобы зацепить обоих. Наш Максим молчал, чтобы не зацепить своих. И вот видны наши траншеи. И тут Николай на мгновение боковым зрением увидел бегущего башнёра, он вдруг остановился и рухнул на землю. Командир упал в траншею, вскочил и хотел бежать на помощь к нему. Но ноги не слушались. Подбежали наши пехотинцы, «Что с моим башнёром?», «Он наповал». И только тогда Николай почувствовал резкую боль и потерял сознание. Очнулся в медсанбате. Нога вся в гипсе. Рядом на кровати лежал знакомый танкист. Он тоже участвовал в разведке боем. Сказал, что все 5 танков сгорели. Николай вернулся с войны без левой ноги. Закончил институт, после войны работал директором совхоза. Воспитал четверых детей, один из них стал военным офицером. Часто вспоминал о своих боевых друзьях. По воле случая встретился с матерью башнёра. Потом она много раз приезжала к нему в гости и просила рассказать о сыне. Он рассказывал.