Мой дедушка, Рыжаков Иван Михайлович (15.09.1920 - 25.11.1999), родился в дер. Кальтино Всеволожского района Ленинградской области, в рабоче-крестьянской семье. В старших классах ходил в аэроклуб, хотел стать летчиком. С 1939 г. служил в армии, был курсантом Молотовского Морского Авиационно-Технического Училища. Во время Великой Отечественной Войны был бортовым механиком на гидросамолетах Северного флота под Мурманском (из-за того, что по каким-то параметрам тогдашняя строгая медкомиссия определила его на техническое обслуживание самолетов, а не на пилотирование; в итоге, со слов его младшей сестры, из группы курсантов его выпуска, после войны в живых остался он один). 
После войны служил на флоте (до "хрущевского сокращения армии"; завершил службу в звании капитана на Черноморском флоте, и до пенсии потом работал на пожарном судне), сначала какое-то время по разным регионам страны, затем остался в Севастополе, где прожил с семьей более 40 лет. Потом обстоятельства сложились так, что пришлось вернуться обратно в Ленинград, который уже стал Петербургом (хоть он и родился на севере, за время службы так привязался к Севастополю, что очень тяжело переживал поэтапное расставание с ним)
О войне (при мне, по крайней мере) практически не вспоминал. Помнится, в детстве, лет в 5-6 я иногда просила его: "Расскажи мне какую-нибудь страшную историю!". И он мне как-то рассказал, что один раз его чуть танк не переехал, в окопе. А еще про то, что как-то их авиабазу разбомбили, и мало кто в живых остался, и он бы тоже мог быть там, но по какому-то случайному совпадению оказался в другом месте. Такие рассказы на меня производили большое впечатление, я начинала реветь, и, видимо, мою детскую психику старались больше ими не травмировать.
С однополчанами или бывшими сослуживцами изредка собирался на встречах. Помнится, в последние годы говорил о том, что мечтал бы съездить еще на север, где служил, и повидаться с теми, кто еще остался в живых. Но этой встрече не суждено было состояться.
Окончательно он перебрался обратно в Ленинград (и Ленинградскую область - на дачу) в 1998 г. А в 1999 его уже не стало: чуть меньше года не дожил до своего 80-летия и чуть больше месяца - до "миллениума" (а я уже строила планы, как мы будем все встречать новое тысячелетие).

Сейчас, конечно, очень жалею, что как-то не расспрашивала о военном и довоенном времени (не принято было? не хотела тревожить воспоминаниями? казалось, что еще  много времени? не так было интересно "историческое прошлое"?). Современная жизнь 90-х и после выдалась довольно тяжелой, и пенсионеры-ветераны, зачастую, старались на свою пенсию поддерживать своих недотепистых потомков, "не вписавшихся в рынок". Тогда как-то вообще больше говорили о насущном.

Я только недавно на сайте "Подвиг народа" нашла отсканированную копию его наградного листа. Не помню, чтобы он про свои награды рассказывал (хоть их было и не так много), но помню, как-то показывал красивый наградной морской кортик.

Дедушка до конца жизни был активным, любил что-нибудь мастерить по дому и работать на садовом участке (сначала в Севастополе, потом - в Ленобласти), помнится, как-то даже сказал: "Раньше все с железками всякими возился, а тут все живое, природа!"
 

Мог бы, наверное, и дольше прожить, если бы не больное сердце и халатность врачей. Но так уж сложилась судьба: говорят, сколько отмерено - столько отмерено. Сам он любил приговаривать, когда что-то ломалось/заканчивалось: "Ничего ведь вечного нет". Похоронили его на новом Всеволожском кладбище, от которого всего 3 километра по прямой до деревни, где он родился.