Мой дедушка (отец моего отца) русский, родился 30 октября 1902 года в селе Уил, Темирского уезда Российской империи (ныне Актюбинской области Казахстана) в семье служащих, его отец Иван -?- Шабанов был директором школы, а мать -?- -?- Шабанова преподавала там же музыку. В семье, также, были два младших брата и сестра. 

Дедушка получил, как большинство выходцев из интеллигентных семей, домашнее начальное образование и поступил в гимназию. Учился он успешно, был подвижным, крепко сложенным мальчиком. 

В гимназии не обходилось и без шалостей. Дедушка рассказывал, как они подначивали попа́, который вёл закон Божий. Как-то раз священник отлучился из класса, а калоши его остались стоять в углу. Гимназисты быстренько прибили их к полу гвоздиками и, как ни в чём ни бывало, расселись по своим местам. Когда поп закончил урок, он степенно встал ногами в ботинках в калоши и, пытаясь сделать шаг, растянулся на полу. Веселье было знатное! Как наказали школяров, дедушка не рассказывал. В другой раз попý незаметно прикрепили кнопками рясу к полу. Тоже было забавно! А однажды ребята сбросились на изрядную порцию дрожжей. Хорошенько их разболтали с водой и незаметно вылили в общественный уличный туалет. Вот была потеха, когда из нужника рекой повалило дерьмо!

Шли учебные годы, а страна неизбежно приближалась к революции. Эти события не обошли стороной и маленький Кустанай, куда перебралась семья Шабановых. Дедушка участвует в уличных демонстрациях, где навсегда запомнились ему свист и удары казацких нагаек.

В 1919 году Николай Иванович вступает в ВЛКСМ и, семнадцатилетним добровольцем, в кавалеристский отряд частей особого назначения (ЧОН), созданный для борьбы с контрреволюцией. 

После разгрома Деникина, дедушка продолжает служить красноармейцем-пулемётчиком, сражается с басмачами. В октябре 1923 года Николая Ивановича Шабанова, как человека образованного (он закончил семь классов гимназии – полный курс и, как записано в военном билете, девять классов в 1922 году, служа в армии), политически грамотного и закалённого в боях, назначают политрукóм.

С 1919 г. в Красной Армии появились «политические руководители» – политруки, так стали называть комиссаров в военных подразделениях рота, взвод. Политрук – это младший командир, заместитель командира по политической части, соответствует воинскому званию старший лейтенант. В батальонах, полках, дивизиях политработники назывались комиссарами (батальонный комиссар, полковой комиссар и т.д.) Политрук, военный комиссар (военком) или замполит был представителем партии во вверенной ему части, наделенный огромным доверием и нёс полную ответственность наравне с командиром за боеспособность подразделения, политическое и нравственное воспитание бойцов и командиров. Ещё были звания младший политрук и заместитель политрука.

С 1924 по 1927 год дедушка служит во 2-ом туркменском стрелковом полку, активно участвует в борьбе с басмачеством и бандами Джунаид-Хана. В 1925 году Николая Ивановича приняли в коммунистическую партию. 

На одной из фотографий он держит под уздцы своего любимого боевого коня Орлика. Надпись различается уже с трудом, вот что я разобрал: «На память тебе брат Коля (возможно, двоюродному брату, возможно, обращение к боевому товарищу). Снят после прибытия из похода с 24.10.25 по 01.05.26. Твой брат Николай. 28.04.26 года г. Кизыл-Арват Туркменская ССР».

В одном из походов завязался длительный бой наших кавалеристов с несколькими бандами, после атак шли перестрелки. Басмаческая пуля попала Николаю Ивановичу в голову, он потерял сознание. Тогда конь Орлик, захватив зубами дедушкину гимнастёрку, затащил его в углубление в земле, а сам лёг спереди, защищая от пуль и, таким образом, спас его. Николай Иванович, вспоминая это, пояснял, что Орлик, как настоящий кавалерийский конь, был обучен всем боевым навыкам.

В таких походах сражался Николай Шабанов. Он рассказывал мне об атаках обкуренных басмачей, о действиях наших войск. О том, что на ночь нельзя было останавливаться в аулах, были случаи, когда бандиты вырезали спящих красноармейцев. Как могли забыть этот жестокий и бесценный боевой опыт через пятьдесят лет уже в Афганистане?

– Почему они не расспросили нас, ветеранов? – восклицал во время афганской войны дедушка в восьмидесятые годы, когда опять так же гибли советские солдаты…

Во время ночлега в песчаных степях Туркмении, красноармейцы двадцатых годов знали, что надо окружать себя шерстяной верёвкой, через неё боялись переползать скорпионы и тарантулы.

Дедушке нравились многие обычаи туркмен. Когда в юрте собирались желанные гости, хозяин угощал их жирной бараниной. При этом он раздавал им элементы кожаной сбруи своего коня. Оказывается, за неимением салфеток, жир с рук и лица вытирался уздечкой или, к примеру, подпругой – гость и в порядок себя привёл и упряжь проса́лил, что бы она не трескалась и не портилась, хозяину уже не надо этим заниматься самому и тратить драгоценный смазочный материал!

А толстенная синяя или цветная чалма, которую носили молодые туркмены, лишь на первый взгляд вызывала недоумение! Несшитый кусок ткани, длинное полотнище материи, наматываемое в виде тюрбана вокруг тюбетейки или кулоха представляет собой шарф из легкого материала, который многократно оборачивается поверх волос вокруг головы. Чалма не только хорошо защищает от палящего солнца, но и спасает от сабельного удара! Дедушка рассказывал, что первое время наши бойцы рубили басмачей по головам, а те оглушённые, лишь на какой-то момент отключались и тут же продолжали сопротивляться. Многослойно накрученный прочный материал смягчал и гасил удар. Тогда стали рубить наискось, по шее.

В Туркмении дедушка подучил местный язык, мог общаться с жителями. 

В октябре 1927 года его направляют на курсы политсостава РККА в Москву. И в дальнейшем служба и обучение идут рядом. Вот как это было:

10.28 г. – 04.31 г. политрук во 2-ом туркменском мотострелковом полку;

04.31 г. – 01.32 г. политрук в 6-й отдельной артиллеристской дивизии;

01.32 г. – 01.33 г. политрук 123-го тяжёлого артиллеристского полка;

01.33 г. – 02.33 г. политрук 16-й школы ШМАС (школа младших авиационных специалистов);

02.33 г. – 07.33 г. слушатель курсов пропагандистов в Москве;

07.33 г. – 08.36 г. инструктор политотдела 454-й смешанной авиабригады;

08.36 г. – 11.37 г. военный комиссар 35-го отдельного корпуса авиаотряда ВВС;

11.37 г. – 03.38 г. начальник окружного дома партобразования;

03.38 г. – 07.38 г. инструктор политуправления САВО;

07.38 г. – 12.38 г. военный комиссар авиачасти 6734;

12.38 г. – 11.39 г. начальник организации партчасти 76-й отдельной горной дивизии;

11.39 г. – 12.40 г. слушатель курсов усовершенствования политсостава;

12.40 г. – 09.41 г. заместитель командира по политчасти 219-й авиабазы ВВС СКВО.

Какое-то время Николай Иванович служил вместе с Иваном Васильевичем Панфиловым, будущим героем обороны Москвы. Довелось охранять Родину и на самой южной точке СССР – на Кушке. При поступлении в артиллеристские части Николай Иванович проходил обучение на тех орудиях, которые стояли на вооружении.

Из-за высокой секретности даже военный билет не отражает всей правды о службе.  На самом деле, Николай Иванович Шабанов в 1935 году переучился в Ташкентской школе лётчиков наблюдателей и добровольцем воевал лётнабом (штурманом) в Китае на штурмовике Р-5Ш, очевидно, с 11.37 г. по 12.38 г. Тогда эта информация была секретной, ведь у Советского Союза с Японией официально военного конфликта не было.

Активной советская военная помощь Китаю была на первом этапе Японо-Китайской войны – в 1937-1941 годах. СССР поставлял Китаю, руководимому лидером Гоминьдана маршалом (в последствии Генералиссимусом) Чан Кайши, новейшую по тем временам боевую технику и оружие, посылал военных советников, специалистов и летчиков-добровольцев, готовил квалифицированные кадры. Несмотря на подавляющее техническое превосходство японских войск, эта многосторонняя помощь усиливала сопротивление китайской армии, которое стало одним из важнейших факторов обеспечения безопасности дальневосточных границ СССР в период Великой Отечественной войны.

Дедушка, как и другие советские добровольцы, воевал в китайской форме. Рассказывал, что у местного населения габариты были мелкие, одежду они для наших подбирали с трудом, а в части был один советский офицер, который, надев самую большую из предложенных гимнастёрок, напряг бицепсы и швы лопнули. Китайцы пришли в такой восторг, что ему пришлось выполнять это трюк несколько раз.

Первое время охрану аэродрома несли гоминьдановцы. Дедушка рассказывал, как при вечерних и ночных проверках оказывалось, что китайские солдаты съедали полагавшуюся им горсть риса и спали у не расчехлённых пулемётов. Ещё и разбудить было тяжело! Обращения к руководству не помогали. Тогда организовали охрану из «белогвардейцев», которых так называли за то, что их отцы когда-то воевали за белых и, в последствии, эмигрировали в Китай. Теперь советским добровольцам стало спокойней, хотя пистолет дедушка ночами всё равно держал под подушкой, как в своё время при борьбе с басмачеством. Не расставались с оружием и другие добровольцы. А бойцам-«белогвардейцам» позже разрешили вернуться в СССР. Но были среди эмигрантов и настоящие враги: из Российского фашистского Союза, с которыми в этот раз столкнуться не пришлось; и созданная в 1938 году бригада Асано, воевавшая против наших войск позже, в Советско-японскую войну 1945 года.

Летал Николай Иванович на небольшом фанерно-полотняном (с элементами из металла) биплане (скорее полутораплане) Р-5Ш, варианта штурмовик, с вооружением: 4(или 8) × 7,62-мм пулемета ПВ-1 на нижнем крыле; один синхронизированный ПВ-1; спаренный 7,62-мм пулемёт ДА на турели и до 500 кг бомб на внешней подвеске. Бронезащиты у лётчика и штурмана не было, поэтому на сиденья подкладывали толстые сковороды, так и воевали, наносили мощные бомбовые и пулемётные удары по противнику. В задачу штурмана входило выдержать направление для вывода самолёта на объект штурмовки, непосредственно над целью взять и далее корректировать по прицелу боевой курс, следовать которому лётчик обязан, не смотря ни на какой обстрел с земли или воздуха. Далее, вовремя нажав на гашетку, лётнаб сбрасывает смертоносный груз на врага и бьёт из пулемётов.

С китайцами договаривались о месте и времени штурмовок японских позиций, а поскольку форма у тех и других с воздуха была неотличима (за японцев воевали и перешедшие к ним на службу китайские части), гоминьдановские солдаты должны были выкладывать красными полотнищами стрелы в направлении тех мест противника, куда надо нанести удары. Но союзники частенько забывали про эту обязанность, тогда лётчикам приходилось делать второй заход, давать пулемётную очередь поверх голов и красные стрелы появлялись мгновенно.

Однажды Р-5Ш Николая Ивановича после штурмовки был повреждён и сделал вынужденную посадку в степи. Вскоре к самолёту стала приближаться группа вооружённых всадников. Николай Иванович повернул спаренный турельный пулемёт на встречу кавалеристам, но те, в последний момент, подали знак, что они свои. Потом экипажу оказали помощь и самолёт удалось поднять в воздух.

После возвращения из Китая, Николая Ивановича направили на Высшие курсы усовершенствования политсостава. В это же время дедушка заочно обучается в Военно/политической (так записано в военном билете) Академии имени В.И. Ленина. Приближалась битва с фашистами и в Военной Академии практиковали ускоренные выпуски.

Во время начавшейся советско-финской войны 1939-40 годов слушателей Военной Академии привлекали к боевым действиям. При охране штаба армии, в январский мороз, Николай Иванович попал под сильный артиллерийский обстрел и вынужден был длительное время лежать на снегу, что привело к обморожениям и госпитализации. 

Летом 1940 года дедушка, как и другие слушатели Академии, участвовал в присоединение Бессарабии и Северной Буковины к СССР.

Пришлось во время обучения плотней познакомиться с НКВД. В тумбочке у Николая Ивановича нашли книгу с запрещённым содержанием: в ней фашистская Германия называлась врагом СССР, а после подписания 23 августа 1939 года Договора о ненападении между Германией и Советским Союзом, такая литература должна была сдаваться. По другой версии книга была с запрещёнными в то время стихами Есенина. В любом случае это была легальная советская литература. Важно, что разобрались, и дедушка отделался несколькими сутками ареста.

В 1940 году весь личный состав выпускников Академии принимал секретарь ЦК ВКП(б) И.В. Сталин. В своём обращении к офицерам он подчеркнул неизбежность войны с Германией и необходимость усиленно готовиться к ней.

После выпуска из Академии, Николай Иванович с декабря 1940 по сентябрь 1941 года служит заместителем командира по политчасти 219-й авиабазы ВВС СКВО. 

22 июня началась Великая Отечественная война и до сентября дедушка участвует в боевых действиях, многократно нанося на дальних бомбардировщиках Ил-4 авиаудары по напавшей на нас фашистской Румынии. Позднее, за участие в успешном поражение нефтяных разработок в Плоешти и уничтожении танковой колонны, Николая Ивановича наградили орденом Красного Знамени.

В сентябре 1941 года дедушку в составе группы офицеров вызвали в Москву. Им поручалось создать авиационный корпус в районе Улан-Удэ для формирования новых авиационных частей, отправлявшихся сначала на запад, а в 1945-ом на восток. Второй раз в жизни Николай Иванович был на приёме у Председателя Государственного комитета обороны СССР И.В. Сталина, второй раз жал руку Вождю. 

В дальнейшем дедушка занимает должности:

09.41 г. - 03.42 г. начальник политотдела 87-й смешанной авиадивизии Забайкальского фронта;

03.42 г. – 08.42 г. комиссар 445-го Дальнего Бомбардировочного авиаполка 30-ой авиадивизии;

08.42 г. – 10.43 г. начальник политотдела 247-й авиадивизии Забайкальского фронта;

10.43 г. – 09.44 г. помощник начальника авиационного отдела штаба 17-ой Армии Забайкальского фронта;

09.44 г. – 08.45 г. начальник первого отделения отдела кадров 12-ой Воздушной Армии. До начала войны с Японией Николай Иванович служит в Монголии.

9 августа 1945 года началась Советско-японская война. За день до этого Николай Иванович назначен начальником отдела кадров оперативной группы при Заместителе командующего войск 12-й Воздушной Армии, которая вела боевые действия с 9 августа 1945 года в составе Забайкальского фронта. Имея в своём составе 13 авиационных дивизий, 12-я Воздушная Армия в августе – начале сентября 1945 года участвовала в Хингано-Мукденской операции, в ходе которой основными силами поддерживала наступление Забайкальского фронта на солуньском и хайларском направлениях, наносила массированные удары по аэродромам противника и железнодорожным станциям Солунь, Хайлар, Учагоу, Сикоу и другим. Кроме того, личный состав армии выполнил большой объём работы по доставке горючего, боеприпасов и других грузов для 6-й гвардейской танковой армии, преодолевшей Гоби и Хинган, и сражавшейся в отрыве от основных сил фронта.

Всего в период боевых действий произведено свыше 5 тысяч самолётовылетов. Перевезено около 4 тысяч тонн грузов, высажены десанты в городах Чанчунь, Мукден (Шэньян), Тунляо и других, в порты Дальний (Далянь) и Порт-Артур (Люйшунь). На эти города, как правило, не сбрасывали парашютистов, а внезапно садили самолёты, полные бойцов, на городские аэродромы.

Десант в Мукдене пленил самого́ Пу И – марионеточного императора государства Маньчжоу-го, последнего китайского императора из династии Цин. В этой операции дедушка принимал непосредственное участие.

3 сентября 1945 года победоносно закончилась Советско-японская война, Николай Иванович награждается орденом Красной Звезды и в ноябре назначается начальником отдела кадров Управления ВВС Степного Военного округа, с переводом в Алма-Ату. Должность он занимал полковничью, но представление задержали – были недоброжелатели после того, как дедушка пресекал попытки злоупотреблений трофеями в Китае. 

В 1946 году Николай Иванович заболел малярией и в июне был вынужден уйти в запас по болезни, в звании подполковника. 

После демобилизации и двух лет проживания в Алма-Ате, дедушка принимает решение вернуться в Улан-Удэ. Здесь Николай Иванович работает председателем республиканского (Бурят-Монгольской АССР) комитета ДОСААФ, много делает для развития этого общества.

С 1952 года он переходит в Бурятский Государственный педагогический институт имени Доржи Банзарова, где возглавляет и, практически, создаёт курсы спецподготовки (военно-медицинской) студентов, преобразовав их позже в кафедру Гражданской обороны. На этой работе Николай Иванович трудился более десяти лет. Вот что писала институтская газета «За педагогические кадры» в статье к 60-летнему юбилею Н.И. Шабанова:

«…В настоящее время Николай Иванович с присущей ему энергией и настойчивостью разворачивает работу недавно созданного курса гражданской обороны, передаёт свой богатый военный опыт и знания студентам, читает лекции, выступает с докладами, участвует в оборонно-спортивных мероприятиях института и в городе, много внимания уделяет партийной работе, является пропагандистом…»

И после окончательного выхода на пенсию, общественную работу дедушка, убеждённый коммунист, считал очень важной и не оставлял никогда. Его часто приглашали для выступлений в институт, военкомат и на предприятия города. Как и многие старые коммунисты, Николай Иванович всегда сохранял здоровый критический настрой.

Дедушка очень хорошо относился к нам, внукам. Он был весёлым и много играл с нами, когда мы приезжали в Улан-Удэ во время родительских отпусков. Иногда мы ездили по городу, заезжали в гости к дедушкиным друзьям на дачу, ходили в кафе-мороженое. Бывало, он рассказывал о своём героическом прошлом, о военной службе. Самыми жаркими и душными Улан-Удэнскими ночами дедушка уходил ночевать в сарай, который находился во дворе дома. Там у него был оборудован хороший лежак, к полуночи становилось свежо. Иногда он брал меня с собой. Спартанская обстановка напоминало ему времена боевых походов, и он делился со мной своими воспоминаниями, пел песню «Позабыт, позаброшен…». Дедушка был бессребреником, он не только не взял трофеев в Китае, но и вообще не зацикливался на материальных вопросах, любил говорить:

– Мы вещизмом не страдаем! – При этом отдал знакомому дворнику свой лётный кожаный реглан, относил личные вещи в институт. Повторял одну из любимых шуток:

– Нам, татарам, всё равно, абы харч был!

Дедушка очень любил застолье, был хлебосольным хозяином. Выпивал, но не во вред делу и здоровью, знал меру.

Дедушка любил свою жену Ефросинью Фёдоровну и всегда заботился о ней. Когда у бабушки Фроси после смерти её матери резко упало зрение, Николай Иванович привёз её в Дарасунский военный санаторий и каждый день собирал для жены много прописанной для лечения дикой черники. Это помогло.

Николай Иванович был закалённым, физически крепким, любил спорт, особо выделял его военно-спортивные виды. Он ратовал за развитие бега и стрельбы с полной выкладкой, в противогазе и химзащите. Вспоминал, как они в молодости соревновались в скорости на лыжах, зафалившись за лошадь с кавалеристом, считал, что надо тренироваться так же, только закрепившись за танками. Кстати, такой вид десантирования иногда можно увидеть в военных хрониках. Николай Иванович считал, что развивать надо то, что пригодится в бою. Ещё в восьмидесятые годы он предвидел развитие электронных игр в киберспорт и в оружие.

За время военной службы и позже Николай Иванович был многократно награждён орденами и медалями, увидеть которые можно в фотоприложении и в семейном архиве. Среди них орден «Красного Знамени», орден «Красной Звезды», орден «Отечественной войны», медали: «За боевые заслуги», «За победу над Германией», «За победу над Японией», «XX лет Рабоче-Крестьянской Красной Армии» и многие юбилейные медали. С подачи современного кинематографа может показаться, что награда «XX лет Рабоче-Крестьянской Красной Армии» давалась чуть ли не всей армии. На самом деле это совсем не так. Ею награждались только: лица кадрового командного и начальствующего состава Красной Армии и Военно-Морского Флота, прослужившие в рядах РККА и ВМФ к 23 февраля (день Красной Армии) 1938 года 20 лет; заслуженные перед Родиной участники гражданской войны и войн за свободу и независимость отечества, состоящие в кадрах РККА и ВМФ; лица, награждённые орденом Красного Знамени за боевые отличия в годы Гражданской войны. И награждено ей всего 37504 человека.

В Средней Азии дедушка изучил основы туркменского языка и уже в восьмидесятых годах мог перекинуться фразами с южными торговцами на рынке. Николай Иванович начинал писать мемуары о своей славной боевой жизни, но не закончил их. К сожалению, рукопись не сохранилась.

04 ноября 1987 года дедушка ушёл из жизни.