Я очень горжусь своим дедушкой – участником Великой Отечественной войны, участником обороны Москвы- Шалдыбиным Иваном Алексеевичем.  Родился он в 1915 году в селе Солдатская Ташла Тереньгульского района Куйбышевской, а ныне Ульяновской области. Окончил 4 класса восьмилетней школы.  Жил в родном селе, а потом завербовался на работу на стекольный завод в г. Бор Горьковской области. Женился.  Призван был в армию, где  служил с октября 1937года по ноябрь 1940 года. 

Мой дед был призван  5 июля 1941 года. Был он начальником технической станции кабельно- шестовых линий 783 отдельного батальона связи, потом командиром отделения 1162 строевого полка, служил в звании сержант. Был ранен в июле 1944 года - сквозное ранение левого предплечья, в январе 1945 года тяжело ранен. Находился на лечении в эвакогоспитале и в июле 1945 года был уволен в запас.

                 Все эти сведения мы узнали из многочисленных документов, оставшихся после деда:  это военный билет, удостоверение к медали «Ветеран труда», свидетельство о рождении, свидетельство о смерти,  пенсионное удостоверение инвалида Отечественной войны, удостоверение участника войны, орденская книжка о награждении «Орденом Славы III степени», орденская книжка о награждении орденом «Отечественной войны 1 степени»; удостоверение к медали «За оборону Москвы», удостоверение к медали «За Победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945гг», удостоверение к знаку «25 лет Победы в Великой Отечественной войне», удостоверения к юбилейным медалям: «Двадцать лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945гг», «Тридцать лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945гг», «Сорок лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945гг», «50 лет Вооруженных Сил СССР», «60 лет Вооруженных Сил СССР».

 С особы трепетом держу в руках: справку о ранении, выданную 08.08.1944 года войсковой частью (полевая почта 36582), она  написана на клочке немецкой карты;  и вторую справку о ранении, выданную Всесоюзным институтом экспериментальной медицины г. Москва , 9 июня 1945 года. Она такая ветхая, почти тряпочка.

А еще  нашей семье есть одна реликвия: это вырезка из какой-то военной газеты, название которой понять нельзя. Сохранились только последние буквы: АГА, а дату видно: … июля 1944 года. В этой заметке – портрет моего деда и несколько слов: «Много раз под огнем противника сержант И.Шалдыбин наводил линию связи. Отважный связист, герой наступательных боев, награжден орденом Славы 3 степени»  фото П. Петрокас. Рис. М. Тартушкина.

                        Но одна из самых ценных вещей, которую я бережно храню, обыкновенная ученическая тетрадка с воспоминаниями прадедушки. Писал он их почти перед самой смертью, в начале 80-х годов 20 столетия. Почерк не очень разборчивый, но  удалось прочитать ее. Я помню, когда  дед  писал свои воспоминания, плакал.  В конце есть приписка, где дедушка просит прощения за нескладный рассказ, ведь прошло так много лет. «Война есть война»-, пишет он. Разрешите мне, от его имени, поделиться  воспоминаниями из этой заветной тетрадки. Орфография автора.

Мы 26 июня выехали на фронт в Смоленск.  Город бомбили и нам дали приказ идти пешком до Орши. Мы  шли строем по 4 человека. Были частые бомбежки.  Было и так: летит самолет со значками- звездами -  наш. Он облетает строй, разворачивается и начинает в нас стрелять из пулемета. Значит, летчики- немцы!  Дошли до Орши, заняли оборону. Там мы встретились с немецкой пехотой и  танками. Наш батальон немец разрезал пополам, и мы очутились у него «в мешке». Танки прошли в тыл на тридцать километров. Мы отступили. Нас преследовали самолеты. Летали они на «бреющих» полетах, обстреливали и машины, и каждого бойца.  На сборном пункте нас обули, одели. Собралось нас там 120 человек. Дали направление до Смоленска. В то время немец брал город в «клещи».  Мы несколько раз попадали под обстрел, отступили до Вязьмы, а потом до Мичуринска.  Из 120 человек нас осталось 22 человека…. Вспоминается мне друг мой – Саша Болотов из Горького. Он был шофер.

 Мы отступили до Днепра. Переправа была очень плохая, самолеты бомбили. Было очень много гражданских: женщин, стариков, детей. «Стервятники» бомбили всех нещадно. Мы переправлялись на лодке одного старика.  Двигались на Дорогобушу.  Там был сыроваренный завод, хранился трехгодичный запас сыра. Старшина Вивлиев  стал хлопотать, чтоб нам выдали сыр. Выдавать не хотели, но все же, дали 60 головок.

Ночевали мы в тридцати  километрах  от Москвы. Ночью наблюдали бой самолетов. Одна партия летит- несколько сот «стервятников», одни горят, другие врезаются, третьи возвращаются  и так всю ночь. Мы въехали в Москву.  Ночью  был еще налет.  Немец бросал зажигательные бомбы, но небольшие. Пожарники работали очень хорошо, тушили их песком на крышах зданий.  На второй день выехали до Тулы.   Оттуда погрузились на поезд до Мичуринска, а потом  направили под Москву. Но нас не пропустили.  Немцы бомбили передовые части и нас повернули на Ногинск. Прибыли мы в Ногинск в ноябре 1941 года 15 числа.  Там мне старший лейтенант Смолин  дал приказ срочно восстановить связь штаба с почтой и поместьем.  «Когтей» не было.  Дали мне лестницу и двух самых крепких бойцов, чтоб ее переносить. Я подключил аппарат в штабе, вывел провода из здания, потянул линию, где по деревьям, где по столбам. Обрывки проводов находили по дороге.  Было очень холодно, сильный мороз  и снега много. Когда я работал на столбе, привязывался проводом, чтобы ветром не сдувало. Руки прилипали к проводам. Были мы все в летнем обмундировании. Скрутят мне бойцы цигарку, покурю, душу, вроде, согрею, и опять на столб.  Ногинск славился своим табаком.  Его мы и курили.  А бумагу добывали в здании прокуратуры, что находилась в здании штаба. Весь этот кабинет  был завален делами, их мы и брали для курева.

 28 ноября нас подвезли под Москву и высадили в районе Хлебникова. До места назначения надо было дойти тридцать километров.  Обмундированы были по-летнему. Было много снега. Мы местами шли, местами бежали.  На место мы прибыли 30 ноября и держали оборону до 6 декабря 1941 года.

На нашем участке был жестокий бой. Мы держали оборону в лесу. Окопались в снегу.  Зима была очень суровая. Некоторые бойцы и раненые замерзали заживо.  Шел бронепоезд. Поливал нас из всех видов оружия пять дней. Огромные сосны перерубал, они летели, как щепки.  Часа два длился бой. Идет за новой партией боеприпасов и опять начинает нас поливать свинцом. Но все же мы его подорвали, и он сошел с рельсов. А справа от нас шли танки на Панфиловцев. Нам был дан приказ: назад ни шагу – за спиной Москва!

 Мы пошли в наступление. На нашем пути был завод – трехэтажное здание. Немцы  засели там и поливали нас пулеметным огнем. Был очень жестокий бой, но мы его выбили и пошли на Можайск.  Шли напрямик по лесу.  Лес  рубили, пилили,  просеки делали,  провожали машины. Снегу было очень много, дуло,  у каждого колеса был боец.  Он отрывал снег.  Машины с боеприпасами двигались вперед, продирались очень долго, но шли……….. В Можайске немцы в  школу согнали пленных- человек 400. Здание зажгли.  Люди прыгали из окон, пытаясь спастись, а их расстреливали из автоматов.

 Мы дошли до деревни Хворостино и Лудина гора. Было несколько точек с пулеметчиками. Бой был очень сильный. Мы потеряли много живой силы. Лезли в лоб. Бились несколько дней. Помогла нам сороковая бригада.

Днепр форсировали в апреле 1942 года. Через лед положили несколько домов – разобрали их по бревнам. Лед был очень зыбкий. Машины зацепляли  и «Студебеккер» таскал их тросом на другой берег. Нашу машину  со средствами связи  перевернули среди Днепра. Я успел ухватить самое главное- коммутатор 20 направления.  Вышел на берег, снял все с себя, выжал, и опять надел. Шли мы на Оршу.

Мы въехали в одну деревню небольшую. Старики и старухи дряхлые, детишки в домах. Окна и двери все забиты. Их не выпускали на улицу, и еды не давали. Матерей гонял  в поле на работу. В деревне стояла виселица с тремя труппами - два парня и одна девушка. Каратели не давали их снимать, а висели они около недели.  Когда мы детей выпустили из домов, представьте, какими они были- скелеты одни, кожа на мослах натянута. Кинулись они  траву есть... Было у меня сухарей пять. Стал я ломать их на маленькие кусочки, детям раздавать.  Собралось их около меня человек пятнадцать. Сухарики едят, руки мне целуют.

По направлению к Ржеву  саперы разминировали минные поля. Противотанковые мины складывали в кучу. Шел танк с десантом человек шесть, наехал на мины. Мины взорвались, весь десант взлетел на воздух  метров на 10-15 вверх. Башня слетела. Я мимо вел линию, меня отбросило в сторону.

Ржев. Было от нас с права и слева  две реки – Вазуза и Жать. То немец нас через обе реки гонит, то мы его и так в течение нескольких дней.

Невозможно читать эти воспоминания старого солдата, моего дедушки, связиста Шалдыбина Ивана Алексеевича,  без комка в горле. Действительно, война – большое зло, большое горе, невосполнимые потери. Читаю эту тетрадку, и будто, вместе  со всеми солдатами принимаю участие в боях, а с дедом налаживаю связь.

В  мирное время дедушка работал в совхозе родного села Солдатская Ташла. Вел большую общественную работу – был частым гостем в школе, военной части, что в селе. Праздник День Победы был его самым любимым.  В этот день он надевал парадный костюм с наградами и шел на празднование  – на площадь, к памятнику погибших воинов. В 80-х годах  правление совхоза  «Ташлинский» посылало прадеда в город Брест. Оттуда он привез мешочек с землей.  Земля  была вперемежку с гильзами, искореженными кусочками металла. Его, вместе  с письмом к потомкам, заложили в памятник погибших  воинов в селе Солдатская Ташла. Давно никто из моих родственников не живет в этом селе.  Было бы очень интересно узнать, читали ли потомки это письмо, и что там было написано.

В нашей семье свято хранят память о деде. Сособым почтением бережно храню  все документы и фотографии, как самую большую  драгоценность на планете. Может, настанет время, когда я своим внукам скажу: «Знаете, у меня был геройский дед!»