Мой дед прошел всю войну.

Он был замечатеьный человек, мы его все очень любили и уважали, к сожалению я мало с ним общался, так как мы жили достаточно далеко друг от друга. 

Я считаю, что лучше всего о нём расскажет письмо, написанное им в одну из газет.

Письмо Алексея Григорьевича в одну из газет:

«Родился я в Косихинском районе. В 1941 году закончил Косихинскую школу. 20-го июня мы,  учащиеся, сдали последний экзамен, а на 22 июня был назначен выпускной вечер. Это был второй выпуск нашей школы — большое событие в районе. Собралось много молодёжи, пришли родители, представители районных комитетов партии, комсомола, райисполкома.
На торжественной линейке директор школы тепло поздравила нас, пожелала доброго пути. С напутственными словами к выпускникам обратились учителя, родители. Нам вручили аттестаты о среднем образовании.
Начались танцы, игры. В самый разгар веселья из своего кабинета вышла директор школы и попросила выпускников вновь построиться на линейку. Все затихли, удивились. Она сказала: «Я долго думала, прервать ваше веселье или нет. Всёже решила сказать: из райкома сообщили, что сегодня в 4 часа утра нашу границу перешли немецкие войска, началась война. Прошу вас не поддаваться панике, будем продолжать вечер».
Но какое уж там было продолжение! Люди поникли, стали расходиться, через полчаса школа опустела.
Через неделю юношей пригласили но военную комиссию. В основном, все ребята были определены в технические учебные заведения. Нас, 17-18-летних, распределили по училищам: в лётные, танковые, артиллерийские, миномётные. Я был определён и позднее направлен в ракетно-миномётное училище на Хорошевском шоссе в Москве. Там мы изучали военное дело, военную технику. В начале ноября нам присвоили звания младших командиров и отправили на фронт. Меня направили в Ленинград. Ночью нас подвезли к Ладожскому озеру, на баржах отправили к городу — другого пути уже не было, город ещё в сентябре был блокирован. Баржи подверглись сильному обстрелу, но мы благополучно пристали к берегу.
В Ленинграде меня зачислили в 6-ю ракетно-миномётную бригаду командиром орудия. Положение города было тяжелым. Усугублялось оно ещё тем, что продовольственные базы ещё в сентябре были разбомблены и сожжены. Снабжение продуктами питания могло осуществляться только по Ладоге и воздухом. Страшный голод косил людей.
Первое боевое крещение я получил в Карелии, когда финны задумали окончательно заблокировать город с севера и востока. Шли сильные бои, но противник не смог продвинуться и, понеся большие потери, отступил. Здесь мы впервые увидели большую кровь, трупы.
Основная линия нашей обороны проходила в районе Пулково, в Финском заливе. На этом участке противник часто пытался прорваться к городу, но всегда встречал сильный отпор и с большими потерями откатывался назад. В такие тяжелые для Ленинграда дни командование нашло силы и резервы подготовиться к прорыву блокады.
В начале декабря1942 года командующие Волховского и Ленинградского фронтов получили директиву о подготовке к прорыву блокады. Нашей, теперь уже гвардейской 6-й бригаде, было приказано занять оборону в районе Синявино.
Немецкая 18-я армия должна была захватить Ленинград и стереть его с лица Земли.
Командование возложило большую ответственность по прорыву блокады на авиацию, артиллерию, миномёты и на Балтийский флот. В тыл врага было послано много партизан. В ночь на 12 января авиация совершила массированные налёты на оборону противника, утром был открыт артиллерийский огонь. Артподготовка велась более двух часов.
Немцам было приказано любой ценой удержать позиции. Наш наступательный прорыв был таким, что даже раненные не уходили из боя.
На другой день противник получил подкрепление. Наше наступление замедлилось, но не прекратилось, а 18 января блокада была прорвана. Наших погибло много воинов, но такой успех ободрил солдат и командиров. В этот же день, была уничтожина группировка противника около Ладожского озера. После прорыва блокады около озера проложили железную дорогу, в город пошли военные и продовольственные грузы. Жизнь в Ленинграде воскресла, возобновили работу заводы, улучшилось питание.
Наша часть вернулась в Пулково, где мы держали оборону до полного освобождения Ленинграда от блокады. Город по-прежнему стоял на линии огня. Бомбардировок стало меньше, но обстрел города был таким же страшным.
К январю 1944 года войска фронтов, авиация Балтийского флота были настолько оснащены, что появилась возможность полного освобождения Ленинграда от блокады. В ночь с 13 на 14 января наша авиация нанесла сильнейшие удары по обороне противника, а рано утром начался массированный обстрел его позиций изо всех видов оружия. Сразу три линии обороны немцев были уничтожены. К марту дошли до Нарвы и Пскова. Близилась весна.
Наступление Красной Армии в Карелии ухудшило положение финнов. В июне финская оборона подверглась такой миномётно-артиллерийской атаке с земли и моря, что трехлетняя оборона была вся разрушена. Финское правительство запросило перемирия. Финляндия, заключив мир, вышла из войны.
За период войны в Ленинграде я был ранен, награждён медалью «За оборону Ленинграда», медалью «За отвагу» и орденом красной звезды.
В конце сентября нашу 6-ю миномётную гвардейскую бригаду направили на переформировку. Из бригады сделали две, пополнив её ребятами 1926 года рождения из Ивановской и Горьковской областей. Ребята были очень хорошие, быстро вошли в военную колею. К декабрю формирование закончилось, нас отправили на Первый Белорусский фронт, висленский плацдарм. Мы чувствовали, что наступает время больших боёв.
Приказ о наступлении поступил 12 января. К началу наступления немецкие оборонительные укрепления подвергли сильнейшему разрушению авиацией, артиллерией, миномётами. Был расчищен путь к Одеру. Пехотные части с ходу форсировали по льду реку, заняли плацдармы на левом берегу. Берег был низкий, равнинный, здесь наши части укрепились.
Началась весна. Наше подразделение послали на помощь пехоте. Мы установили машины, проверили пристрелку. Стало светать. Немцы пошли в атаку. Мы выпустили по пять мин, атака захлебнулась. Атаки повторялись несколько раз, мы с успехом отбивали все попытки противника столкнуть наших воинов в реку.
На подмогу к нам пришла наша часть, заняла позиции, открыв по врагу сильный огонь. С этого момента противник даже не пытался атаковать.
В этом бою меня ранило и сильно контузило. Очнувшись на другой день в госпитале, понял, что потерял слух. Врачи запрещали шевелиться, разговаривать. В госпитале находился март и почти весь апрель. Слух постепенно стал возвращаться, я поправился, начал ходить. Стал просить, чтобы меня выписали из госпиталя. Выйдя из него, сразу отправился на пересыльный пункт, где сказали, что моя часть ушла, а куда не знают. Предложили другой полк, я согласился. Меня там встретили, дали должность командира взвода. С этим полком я дошел до Берлина. В это время противник начал применять новое оружие — фауст-патроны, которые сжигали всё живое. Нельзя было показаться на улице — били их подъездов, из окон. Перед нами находился квартал, где засела группа снайперов, которую нужно было уничтожить. Это было 1 мая. Вечером стали прочёсывать квартал. Первй, второй подъезд никого. Зато из подвала третьего подъезда открыли по нам стрельбу из автоматов. Мы бросили туда гранаты, после взрыва всё затихло. Начали пробираться дальше... Слышим на улице крики, стрельбу. Я сказал помощнику: «Возьми ребят, проверь, что там? Да будь осторожнее». Сами притихли, лежим у стены, ждём. Минут через десять слышим, наши парни бегут по улице с криком; «УРА!» Приблизившись, сообщили, что немцы сдались, Рейхстаг поднял белый флаг, войне конец! Вот так, 2-го мая 1945 года, в день моего рождения, закончилась война. Правда на юге ещё до 8 мая шли бои.
Днём наши солдаты отправлялись на станцию железной дороги, где они грузили на платформы награбленные станки, оборудование с советстких заводов. Ночью несли комендантскую службу.
За Берлинскую операцию я был награждён орденом отечественной войны I степени.
После двух месяцев госпиталя мне дали отпуск. В сентябре 1945 года приехал домой на Алтай. Здесь меня пригласили для беседы в райисполком, сказали, что ознакомились с моей военной биографией и думают направить на работу директором семилетней школы. Я отказался, думал, ну, какой я директор, только среднюю школу закончил. Собрался ехать в свою часть в Берлин. Мать наварила на дорогу картошки, колхоз дал две булки хлеба.
Прибыл в крайвоенкомат, предъявил документы. Через несколько минут ко мне вышел военком. Я был в форме, с наградами. Он обнял меня, поблагодарил за победу, сказал, что будем оформлять документы об увольнении из армии и восстанавливать мирную жизнь. Так я получил приказ работать директором Каркавинской семилетней школы. Стал работать и учиться на стационаре Барнаульского пединститута. Более сорока лет работал диектором школы, заведующим райно, зам.предсидателя райисполкома, затем исполнял обязанности председателя райисполкома. Мой стаж работы 48 лет, за время работы награждался почётными грамотами, медалями «Ветеран труда, «Отличник народного просвещения», орденом Трудового Красного Знамени, многими юбилейными медалями».
В конце письма — приписка: «Прошу поздравить с праздником всех учителей и директоров школ, работавших в 70-е и 80-е годы»