Всем, безымянным при жизни, посвящается

О тех, кто в списках не значился…

Про службу в СМЕРШ и Осназе войск НКВД СССР дед молчал наглухо, известно только, что с марта 1939-го года по июль 1946-го года служил на Дальнем Востоке. Камчатка, Тихий океан, в августе 1945-го учавствовал в морском десанте на Курилы. Бывал и в Корее. В 46-ом. Что вы говорите? Война ж давно кончилась? Нууу, знаете ли, родные мои, война - вешь такая. Одна закончиться, не заметишь, как другая началась... Военные контрразведчики тем и отличаются от остальных, что война не заканчиваеться для них никогда. Да и время было такое, уж поверьте… Далеко не всегда было время посмотреть на календарь.
Довоевал, уцелел, вернулся. Летом 1946-го. Через год после всех остальных.
Так совпало, что и СМЕРШ, известный нам по фильмам и книгам, был расформирован весной 1946 года, навсегда оставшись одной из наиболее загадочных и наиболее эффективных контрразведок мира всех времен. Так вышло.
Серьезный был, правильный, видел и знал такое, что навсегда заставило быть серьезным. Такое, что и в книжках не прочитаешь. И о чем следует помалкивать даже наедине с самим собой. Одним словом, биография выпала такая, что напрочь выбила из души доверчивость и благостность. Со многим увиденным был не согласен, но время такое было - не поспоришь. Да и осназ войск НКВД СССР - не место для дебатов. Где такие ребята ошиваются, там обычно не всё так просто... Понимаете, все держалось в строжайшей, в жесточайшей секретности, сопровождающей абсолютно все операции СМЕРШа, под подписку. А вот чем занимались, извините, без комментариев. Бывало, что ВСЮ информацию они и сами не знали. Не полагалось. Их не посвящали в ЛИШНИЕ детали и сложности. Как принято испокон веков в подобных предосудительных забавах. В армии такое сплошь и рядом, а уж здесь… Не в бирюльки играли ведь и не на белок охотились. Сказано же – дела государственной важности. СИСТЕМА, для тех, кто в курсе… А она свои секреты просто так не раскрывает.
А операций за ним - книги писать можно, третью «Библиотеку приключений»! Каждый фрагмент которых наполнен исключительным драматизмом и самыми невероятными и лихозакрученными сюжетами. Перебрать в памяти – само по себе развлечение, с лихвой заменяющее несколько толстых томов Майн Рида, Конан Дойля или Флеминга. Навидался, конечно, всякого..., насмотрелся..., видывал виды, скажем так, нахлебался... полной ложкой. Жизнь покорежила ой как! Годы то бурные были. Личное дело в спецхране толщиной с кирпич. И на память – две контузии и три отметины на теле. Все легкие, да и Слава Богу.
Какие то операции, о сути которых ни словечка не упомянут даже через восемьдесят лет, время рассказа о которых еще не пришло. Иные операции и подписки срока давности не имеют, они НАСОВСЕМ. Где это было, с кем и что это было, я гадать решительно не берусь... Многое я и сам не понимаю. Поэтому не давая волю домыслам, без собственных комментариев, оценок и впечатлений, о характере выполняемых заданий говорить не буду. Обойдемся без подробностей. Не нашего УРОВНЯ они. Специальное задание и есть специальное. Особенно взятое на контроль Ставкой Верховного Главнокомандования. Придет время – и об этом, может быть, узнаем. Если, конечно, вообще узнаем.
Вот только я прекрасно помню, как он держался, какое у него было лицо, какие у него были глаза, когда он смотрел куда-то в прошлое, сквозь меня, сквозь окружающих. Выпуская дым, глядя куда то в сторону, переживая то, что и сказать нельзя вслух. Молчал и смотрел НАЗАД.
Только потом, случалось, посмотрит на меня искоса, пытливо, и порой, хоть ты тресни, казалось, что вот-вот сядет, закурит и предложит сам рассказать, повспоминать былое, поговорить, по душам...
Нет, так и не стал. А жаль...
Но мне не раз так казалось...
Потому и считаю, что мы, его дети, внуки, правнуки, потомки обязаны знать хоть ту небольшую, но ПРАВДУ.
ОЧЕНЬ НЕПРОСТУЮ ПРАВДУ.
Правду, которой восемьдесят лет. Пусть в этом обманутом мире будет больше правды.
Но что мы о нем знаем? В детстве мы мало интересовались прошлыми событиями тех дней давно минувших, а уж военным прошлым своих бабушек и дедушек – вообще.
Скажем честно, что мы вообще знали о них, когда были детьми? Да почти ничего. Собственно говоря, даже понять, какие опасности и лишения они пережили , сколько потеряли товарищей и друзей, и даже то, что уцелели - мы были не в состоянии… Да и откуда нам было знать…
И ведь уже нет их никого, наших родных, хлебнувших каждый своего лиха той ужасной войны. Они ушли. Навсегда…
Не выдавая никаких тайн, военных и государственных, не затрагивая интересы СТРУКТУР, не вникая в подробности, могу сказать лишь, что тянул солдатскую лямку дед не простым рядовым стрелкового полка, а воевал в частях особого назначения. Речь идет о СЕРЬЕЗНОМ подразделении. Боевом. Тут уж без красивых названий, так исторически сложилось… Вэчэ такая-то, полевая почта, и все тут… Информации немного, но характеризующие моменты присутствуют.
Нет, не подумайте, ничего общего с конвойными войсками. Конвой есть конвой, а он был - именно что ВОЙСКА ОСОБОГО НАЗНАЧЕНИЯ. Своего рода «спецназ контрразведки». Сейчас бы сказали - спецназ ВВ, «краповые береты». И не просто ОСНАЗ. Сей термин допускает самые разные толкования, и все они, как правило, серьезнее некуда. Диверсанты-разведчики. Боевики. Спецназ в спецназе. Разведчики из разведчиков. Разведчики в квадрате. Разведка специального назначения. Диверсионная, глубинная, силовая разведка. Самая тяжелая разведка. Самая секретнейшая из секретных. Святая святых разведки. Оперативно-розыскная группа Управления контрразведки «СМЕРШ» фронта. Сержант. Замкомандира группы. Это серьезно. Это внушительно.
Это была КОМАНДА. Настоящая! Вернее, группа. Семеро их было. Семь отборных бойцов. Серьезные ребята. Семь боевых братьев. Прямо-таки согласно поэме: Их было сильных - семеро, их было смелых - семеро…
Их законом было: они видят всех, их не видит никто.
Их девизом было: в любое время, в любом месте, любую задачу.
Имя этим людям: разведчики, «ходоки», мастера по диверсиям.
Зловещие фигуры незримой войны, супербойцы, сверхчеловеки, а иначе — солдаты войск специального назначения.
О легендами овеянном «СМЕРШЕ» много сейчас говорят. Самого разного. О них созданы романы, сложены легенды. Пожалуй, ни о ком не сложилось столько легенд. Им приписывают фантастические подвиги, подчас сравнимые с деяниями мифических героев. Вымысла больше, чем правды. Это дело совести. Время было сложное. И в этом периоде люди поумнее нас до сих пор разобраться не могут. Правда жизни все расставит на свои места, каждому отмерит. Судить тех людей походя, не вникая в суть явления, мы не вправе. А чтобы судить со знанием дела, надо, по меньшей мере, знать само дело.
Когда знакомишься с этими людьми, реальность как бы уходит на второй план, и уже трудно понять — где правда, где выдумка, а где легенда. Когда узнаешь их поближе, понимаешь: истории их подвигов вполне жизненны и реальны. И все-таки их совершили люди. Ибо никакая, даже самая буйная фантазия не способна угнаться за действительностью. Они, эти легенды, не где-то, а здесь, на Земле, живут среди нас. Сложно и трудно писать об этих людях. Кто они, что умели, и как подготовлены – доподлинно не известно.Все свидетельства по-прежнему за семью, да что там за семью, за семидесятью печатями. Их подвиги молчаливы, о них свидетельствовать могут только безмолвные тела врагов. Их дороги известны только им одним. Места, где они были, можно отмечать только ничего не говорящими условными буквами. Но представьте себе восьмибалльные штормы, ветер и снег, туманы, закрывающие вершины сопок, короткие ночлеги без костров и недельные переходы по скалам далеких островов, и вы поймете, где они были. Для понимания сути явления, ничего не придумывая, запомните насовсем и для каждого, борьба с вражеской разведкой, поиск диверсантов, зафронтовая разведка – вот в чем была основная их задача. Важная и ответственная задача. Любыми усилиями. Любой ценой. Для чего? Предотвратить утечку секретных сведений. Их дело – безопасность армии, ее тылов и всех проводимых армией операций. Их дело – обезвреживание действующей агентуры. Их дело – точечные ликвидации и захваты. Их дело - поиск схронов, тайников, перехват радиосообщений. Их дело – охота на вражеских парашютистов и диверсантов. Ну, с задачами разобрались. Все понятно. Нормально, вам достаточно? Ничего, думаю, пойдет. И, в общем-то, как раз в этом направлении они и трудились. Только с несколько иным акцентом. Отличным от официального. Свои тонкости, в общем. А вот насчет конкретного, уж простите, помолчу. Обо всем не напишешь. Еще бы…
Для тех, кто прошел войну с немцами, японская представлялась какой-то… несерьезной что ли. По размаху, конечно же, не сравнить, но и они не пузо тут на солнышке чесали. Они воевали - да еще как! Мы ничего не знаем об этой войне - хотя по катастрофичности, по жестокости и дикости она ничуть не уступает той, западной. А уж о том, что на Дальнем Востоке творили японские агрессоры до сих пор известно лишь узкому кругу избранных, связанных с этим по роду профессиональной деятельности, или в силу собственного любопытства. Общая картина настолько многогранна, многослойна, что только сейчас мы начинаем разбираться в ней. Мы только-только начинаем распознавать ту войну. Это был не театр. Все было ВСЕРЬЕЗ. Очень даже всерьез. И кровь там текла РЕАЛЬНАЯ. Вещи творились страшные, западному фронту, при всех его ужасах, и рядом не стоять. Одни печальной памяти известные «Отряд 731» и «Отряд 100» чего стоят, не к ночи будь они помянуты. Что там эти сволочи творили… Азия-с. Запад есть Запад, Восток есть Восток. В Приморье говорят: «На Западе аукнется — на Дальнем Востоке откликнется».
Так уж сложилось, что русские с японцами воевали практически всю первую половину двадцатого столетия. Сначала была разгромная для нас русско-японская война 1904-1905 годов, после которой Россия потеряла южную часть Сахалина. В Гражданскую японские интервенты оккупировали не только север острова, но и практически весь Дальний Восток с 1918 по 1922 год. В 1931 году Япония оккупировала Маньчжурию – соседние с Дальним Востоком провинции Китая. С тех пор пошли многочисленные китайско-японские «инциденты», боевые столкновения на Хасане в 1938 году и Халхин-Голе в 1939. Гитлеровцы ещё не все в пивные ходили в Германии - слишком молодые были, когда японцы на Дальнем Востоке уже расстреливали и сжигали целые деревни. Память о себе оставили недобрую… Показали себя в своём натуральном виде… Всюду, где появлялись самураи, они сеяли смерть и насилие. Зверства японцев просто невозможно перечислить — карательные походы были обычной практикой оккупантов.
Некоторые альтернативно одаренные считают, что Камчатка от фронта находилась в глубоком тылу. Попрошу учитывать тот факт, что если бы наших ребят не было на Камчатке, то Камчатка могла бы быть в руках японцев. Как Курильские острова и Сахалин. Камчатка всегда была лакомым кусочком для иностранных государств. Всего двенадцать километров отделяло ее от императорской Японии. На карту посмотрите. Самураи всегда, будто мошкара, над Камчаткой тучей вились, точили зубы. Расчет у них был простой: захватить под шумок кусочек советской земли.
О Курильском же десанте будет, уверен, еще немало рассказано и без меня (в том числе, убежден, малоизвестного), потому, что события той, во многом неоднозначной боевой высадки – не только одна из наиболее важных и значимых дат в истории Северных Курильских островов, но и финальный аккорд всей Второй мировой войны. Во всяком случае, когда-нибудь сделаю над собой усилие, сяду и эту историю опишу на бумаге, о том как было. Твердо обещаю.
А на Дальнем Востоке над редкими пограничными заставами и немногочисленными нашими частями и соединениями, подобно дамоклову мечу, нависала угроза со стороны полностью отмобилизованной и вооруженной до зубов по последнему слову военной техники многомиллионной Квантунской армии. Японская императорская армия – это была мощная и отлично снаряженная сила. Японская разведка была хорошо осведомлена о перемещениях советских войск, а поэтому план нападения на СССР под кодовым названием «Кантоку эн» никогда не терял актуальности. В Токио же планы были амбициозные, самураи ждали своего часа. Взрывоопасная ситуация, ничего не скажешь. Японская разведка вела себя нагло. В воздухе витало тревожное ожидание близкой войны и большой крови. Чаша войны на время застыла, и здесь свое слово предстояло сказать контрразведке. Боевая тактика пчел: быстрые налеты вместо крупных сражений, точечные удары вместо прямого столкновения войск. А бой бывает самым разным, вовсе не обязательно шумным.
Дальневосточная граница - это само по себе что-то! Обстановка и без того до нельзя сложная. Граница — только у командира в полевой сумке, на карте нарисована четкой линией. Места – глухие и совершенно не заселенные. Просторы, где странное и страшное, для нас непонятное и неизвестное, имело место быть. То, о чем в своей жизни вы раньше не слыхали и в романах не читали. В таких местах все бывает. По ту сторону – противник в виде японцев и Маньчжоу-го (что, собственно говоря, было одно и то же), а это предполагает полный набор всех мыслимых неприятностей и всех разновидностей нарушителей. Продыху не было до самой капитуляции Японии. Граница порой напоминала линию фронта. Тихо не было никогда. С наступлением ночи десятки разведывательно-диверсионных групп и агентов-одиночек прорывались на нашу территорию, чтобы выводить из строя линии связи, инженерные коммуникации и собирать информацию о частях Красной армии. Подрывали железнодорожные мосты и тоннели, разрушали железнодорожные пути с целью крушений поездов, поджигали склады и новостройки. Для диверсанта нет лучшего времени для потаенного визита в гости, чем ночь. В глубину до 20 километров от границы создавались схроны со складами оружия, взрывчатых материалов, продовольствия и необходимого снаряжения, как «опорные пункты» при наступлении. Вдоль границы японскими спецслужбами была создана разветвленная сеть пунктов технической разведки, которые осуществляли перехват радио- и телеграфных переговоров, нелегально направляли специалистов для подключения к телефонно-телеграфным линиям. Осуществлялись попытки захвата пограничных нарядов и местных жителей. Тревожно было. Чего только не случалось: нарушение границы японскими самолетами или пехотой. Вооруженные провокации. Фильм «Приказ: огонь не открывать» смотрели? Многое объясняет. Из того времени, событий и обстановки.
Что, дрянная картинка? Вот и я про то же.
Война. Война шла самая настоящая, и не уговаривайте. Да, да, родные мои, именно так - они там воевали, а вовсе не держали границу, как об этом принято говорить на высшем уровне. Не верьте вы этим большим дядям с широкими лампасами, облеченным властью и доверием - когда имеют место быть многолетние боевые действия с применением авиации и тяжелой артиллерии, большими потерями и регулярно пополняемыми рядами пленных с обеих сторон, это ничто иное, что во всем цивилизованном мире принято обозначать коротким и емким понятием - ВОЙНА. Где это вы видели по другому? Война там не прекращалась. На краю географии. НИКОГДА.Если вы не в курсе.
Опять же, все это называлось Дальневосточным фронтом. Тоже деталь яркая и о многом говорящая. Фронт – это место, где идут бои. Других вариантов нет, как ни крути. Все говорит само за себя.
Линии фронта в обычном понимании тут не было. А государственный рубеж, что бы вы знали, относится от нашей границы на 100 км вглубь территории противника.
Постоянно обстреливались пограничные наряды, военные, а то и гражданские, лица, причем обстрелы были зачастую и артиллерийские. Никак нельзя, конечно, сравнивать с фронтами Отечественной войны, но это были настящие бои, а не какие то перестрелки.
Они участвовали… активно участвовали. Строки наградных листов расскажут сухо, но, уж поверьте, боевые две Красные Звезды, Славу второй и третьей степени, две медали «За отвагу» и две «За боевые заслуги» давали не зря. Причем одну из последних в 46-м. От Президиума Верховного Совета СССР. Указом. Для служебного пользования. Всего ВОСЕМЬ государственных, все боевые. Из них четыре ордена. Награды самые что ни на есть солдатские, кто знает им настоящую цену. За такие награды платили кровью и потом, а, зачастую, - и жизнью. Одни из самых уважаемых в среде тех, кто в них хоть что то понимает… Во все времена. Это лучшее свидетельство. За просто так их никому не давали, это не игрушки. В нашей армии такими наградами никогда не разбрасывались. Тем более известно, что разведчикам награды за просто так, авансом, не давали. Если получил орден, то за что-то конкретное. Боевые награды… за, хмм.., «мирные» будни. За образцовое выполнение специальных заданий партии и правительства…
Восемь боевых наград! Стоит ли говорить тут еще что то?
Стоит!..
О том, как воевал, нам и поведают его наградные листы, написанные, как и подобает таким документам, «слогом простым и живым».
Вклад в разгром милитаристской Японии Родина отметила орденом Красной Звезды: «С 1939 г. […] неоднократно, рискуя жизнью, выходил по заданию командования на территорию […] с целью разведки военных объектов противника…
С […] по […] с.г. как хорошо знающий сопредельную территорию использовался в качестве проводника частей Красной Армии при захвате частями Красной Армии […]. С возложенной на него задачей справился отлично…
Принимал непосредственное участие в захвате […] и их удержании до подхода главных сил.
После захвата частями Красной Армией […] использовался по выявлению и изъятию агентуры японцев и враждебной Советскому Союзу СССР белой эмиграции»».
…самой уважаемой среди фронтовиков солдатской наградой – орденом Славы 3-й степени: «В предвоенный период […] несколько раз выходил на разведку подступов переднего края обороны противника, находящихся на участке […]. Все задания выполнял успешно… С началом боевых действий […] был проводником к японскому пикету […]. Операция по захвату и разгрому японского гарнизона […] проведена успешно, так как […] скрытно и бесшумно провёл отряд нападения к самому пикету, обеспечив этим внезапность действий наших штурмовых групп».
…медалью «За отвагу»: «С началом боевых действий против японских милитаристов участвовал в ликвидации японского пограничного полицейского участка […]. Участвовал в боевой разведке объектов, задание выполнил чётко… При захвате японского парохода принял незамедлительно решение обезоружить японских полицейских. Лично им изъято 4 японских агента».
…украсила грудь вторая медаль «За отвагу»: «Участвовал в наступательном бою против гарнизона […]: являлся старшим группы разведчиков, захватил «языка». Действовал смело, инициативно и умело. Разведал подступы к гарнизону противника, обеспечив этим правильную расстановку наступающих сил и разгром гарнизона противника».
…медалью «За боевые заслуги»: «…Принимает активное участие в борьбе с японскими разведчиками, в результате его работы […] добыты разведывательные материалы о противнике…».
Да уж… Повоевал… Отхватил… По самую маковку. И молчал себе…
Вдобавок через границу то и дело шастали туда-сюда натуральные банды, из ушедших на ту сторону белогвардейцев, всевозможные диверсанты, террористы, разведчики, шпионы, контрабандисты, браконьеры, перебежчики, мародеры, дезертиры, бродяги, бандиты, убийцы, криминальный элемент, всех окрасов и мастей, всевозможные отряды и отрядики, во всех мыслимых и немыслимых обличьях. Отнюдь не из Армии спасения матушки Терезы. Вообще НЕПОНЯТНО кто… Отряд «Асано»... И кто то там еще… Да все, кому не лень. Потому как не было никакой границы, тайга одна. Посреди всего этого безобразия, сплошь и рядом все повязанные с японской разведкой, с массой хитрых приемчиков. Сыны Солнца, ну да. И все до единого были исключительно опасностью, требовавшей немедленной ликвидации.
Это только в книгах и в патриотическом кино говорят «Граница всегда на замке», а в действительности… Самые разнообразнейшие субъекты шатались тут как при дневном свете, так и под ночным сиянием звезд. Кто только там не ошивался. Всякие… элементы… по тайге шарились, хоть бреднем их собирай. Такая КОЛОВЕРТЬ.
Люди сплошь и рядом неприличные. Насквозь нецивилизованные. Сотни их. Разные. Американцы, японцы, англичане, да и немцы, а как же, куда уж без них… Тоже без дела не сидели. Романтики с большой дороги, вышедшие на тропу войны. Вся мерзость земная. У всех свой ИНТЕРЕС. Все лезли. Специалисты по мерзости. Гадюшник невероятный. Настоящий Ноев ковчег, только наоборот. Разведка, знаете ли, она же родилась не вчера. Самураи агентуру засылали массово и умело. Там, где контрабанда в пограничной полосе, там непременно рано или поздно примажется разведка, сами понимаете. Противник изощренный и коварный. Дилетанты там не ходили. В общем, толкотня была еще та… Столько их было... Вооруженной гадины с самыми гнусными намерениями… Позлодействовали вдоволь. Терять им было нечего. Народец лихой. Вражины умные, хитрые, осторожные. Коварные. Сильные, наглые, уверенные в своих возможностях, смерти не боящиеся, ни своей, ни чужой. Снаряженные до зубов. «Кругом» вооруженные. Хорошо обученные. Физически великолепно подготовленные и обладавшие профессиональной разведвыучкой. Тренированные в горной и лесной войне. Натасканные. Умевшие и воевать и устраивать диверсии, а потом расстворяться в бескрайней тайге, как сахар в кипятке. Без следов. И стрелять эти сволочи тоже умели. Быстрые, резкие и опасные, как гремучая змея или как три крокодила сразу. Смертельно опасные. Всерьез. Жестокие гады, умеющие лить кровь и любящие это делать. Агрессивные, злобные, готовые перегрызть глотку кому угодно. А еще кровожадные и мстительные. Осатаневшие. Вурдалаки-головорезы. Живорезы. Заставы жгли и вырезали до последнего человека. Живых, как правило, после себя не оставляли. Хорошо, просто убьют, а если возьмут и тут же примутся допрашивать... Долго и вдумчиво. Своими способами. Далеко не джентельменскими. Учёно выражаясь, бывали преценденты. Удовольствие сомнительное. Нравы ведь незатейливые. Времена суровые, и нравы - им под стать. Как они это делают, известно уж... Да уж, не подарок. Сволочь неописуемая. Зверье из зверья. Абсолютное зверье. Своих то при малейшем подозрении резали в капусту, не говоря уж… Тривиально уничтожали физически. Не будем рассказывать, что вытворяли и какими потом их находили, ну не стоит… Методику спецназа по части душевных бесед с пленными в полевых условиях знаете? Медицинские подробности приводить не буду. Жутковато. Вот такой вот был контингент. Крайне специфический. Веселые и находчивые ребята. При том, что образцом благонравия, добра и чистоты отнюдь не являлись. Не дай Бог кому-то представить, что там на самом деле происходило. Надеяться на их добродушие не приходиться. Плохие парни делами хорошими не занимаются, все сплошь зловредными. И на многие километры в округе нет ни гуманности, ни закона, ни порядка… Любой человек — противник. Мда, обстановочка, однако. Условия далеко не тепличные. Напряжёнка была постоянной.
Таковы были реалии того времени. Что там, в Боевом Уставе написано? Знаете? Не знаете?! Ну-у-у!!! «Разведка ведется целеустремленно и непрерывно…». И так далее по тексту… А ведь разведчики - не волшебники. В их деятельности чудес не бывает. По разному на войне бывает. Всяко. Бывают успехи и поражения. Любой успех операции неслучаен. И такой результат в работе разведки - итог длительного напряжения сил, воли и ума тех, кому было многое доверено, на кого надеялись и с кого много спрашивали. Да и война, она такая штука, непредсказуемая. Случаются… накладки… В любой момент из «охотника» в «дичь» можено превратиться. Как оно на самом деле выйдет, черт его знает. Неспроста ведь в народе стишок ходит: «…Гладко было на бумаге, да забыли про овраги! А по ним – ходить…».
Скажете, не может быть? Может, может, шпионов же не Голливуд придумывает и даже не киностудия имени Довженко.
Все это было. Без дураков. И отнюдь не только в художественных романах и кинофильмах. Комбинации такие затейливые порой крутились, что куда там Майн Риду, Жюль Верну, Фенимору Куперу с его дикими индейцами и другим Буссенарам. Любой Дюма со своими мушкетерами обзавидовался бы... А уж про милягу Джеймса Бонда и говорить не будем. Масса интересного… Да и по правде сказать, индейские таланты из романов с легкой руки упомянутого Фенимора Купера преувеличены до полной невозможности… Что ни говори, а опытный охотник не потянет против опытного спецназовца. Бить белку в глаз и передвигаться по тайге совершенно бесшумно – две большие разницы. Лесные следопыты ходят тихо – и не более того. Не было у них жизненной необходимости перенимать навыки коммандос или ниндзя, овладевать искусством превращения в бесшумные тени. Боец и охотник даже оружие держат по-разному, да и ведут себя с ним тоже не одинаково. Рефлексы не те. Дичь в охотника в ответ же не выстрелит, понимаете?
Все это считалось обычными рабочими буднями, никакой героики в этом никто не искал. В жизни сплошь и рядом бывает по другому, не так красиво, как в книжках и кино. Трудовые будни. Нападения, диверсии, засады, спецоперации... боевые. Работа такая, что сказать. Обычная и повседневная. Без всякой патетики. ПРОСТО ТАКАЯ РАБОТА. Можно даже сказать - жизнь. Одна на всех…
Отсиживаться по кустам не получалось. Да и кустов таких рядом не было. Дел опасных и сложных немало случалось. Обстановка не баловала. Граница была рядом, там враг, готовый в любой момент напасть, и все это знали.
Да и специфика местности, знаете ли... Своя, особенная. Земля неспокойная, земля, веками впитывающая в себя кровь людей и зверей, земля горячая и животворящая, с землетрясениями по ночам, с вулканическим пеплом. Густо заросшие беспросветным лесом сопки, остроконечные и высокие, обнаженные бурые утесы, крутые склоны, мутно-белые каменные осыпи, дремучая в своей первобытности тайга, чащобы, равнины – ковры из тугой зеленой ваты… Шелестящие заросли дикого шеломайника с головой. И прочие ландшафтные прелести. Куда ни глянь… Бескрайность. Безбрежность. Зеленое море тайги, то самое, песенное. Дикие первобытные места, как из карты следует. Да и не все на картах отмечено. Края глухие и совершенно необитаемые. Насквозь и сплошь незнакомые. Глухомань, одним словом. Медвежий угол. Гиблые места. Плохие места. Понимающему достаточно. Тускло и неприветливо, даже как то зловеще… Признаков цивилизации нет и в помине. Не самые приятные места на глобусе. Это другой мир. Другая планета. Другое измерение времени. Совсем другая жизнь, параллельная с той, к которой привыкли. Все вокруг было чужое. Ощущения трудно описать словами: вокруг все, как ПРЕЖДЕ, как и сто тысяч лет назад, когда человек ютился по пещерам. ЗДЕСЬ не изменилось ничего. Пейзаж, не изменившийся за миллионы лет. Со всех сторон – дикое, изначальное безлюдье. Без лишней экзотики. Ни дорог, ни тропинок. Очень распологает к пешим прогулкам. Лес в этих романтических широтах очень красив с учетом одного такого небольшого нюанса - он красив только сверху. Просто великолепен. Ага, вы все правильно поняли - внизу в лесу сумрачно, влажно, скучно, грустно, однообразно и уныло. Мощная, буйная растительность, сплетенные в немыслимую паутину ветви кустарников… Сплошные дебри непроходимые, чтоб им провалиться... Как и во многих других местах, граница попросту не просматривалась в качестве чего-то вещественного, грубого, зримого. Таежной границы не существовало как таковой. Ее не было вообще. Кое-где разбросаны чисто символические погранзаставы с той и с другой стороны, но никакого проку в них нет, очень уж грандиозны размахом необитаемые места, где потерявшегося человека не отыщет и дивизия, где редкий охотник, потайной старатель или ломщик жадеита теряется, словно бусинка в аравийской пустыне. Никаких таких архитектурных излишеств вроде колючей проволоки, погранзастав, контрольно-следовой полосы и тому подобных недешевых удовольствий. Никаких сил не хватило бы на всем протяжении границы вырубать широкую просеку, никакой контрольно-следовой полосы. В силу природных причин. Нереально. Слишком много тайги и слишком мало людей. Да и серьезных проволочных заграждений не установить: наряды и секреты в пределах прямой видимости друг от друга не выставить - не хватит людей, ту целая армия нужна. А люди в это время очень нужны были на другом фронте. Война же шла, потери там - страшные. А любые заграждения вражины в укромном месте порежут и все равно проползут.
Да и климатические условия играли свою немаловажную роль: частые ливневые дожди сопровождались сильными грозами и розливами рек, бесчисленные полчища гнуснопамятных насекомых… жизнерадостные таежные комары, мошка кусачая и гнус кровососущий. Мошка – произносится непременно с ударением на последнюю букву – пострашнее любого зверя. Еще и потому, что способна довести любого таежного зверя до безумия. И даже не оттого, что она кусается. Кусают комары – а мошка, гнус, скопище разнообразных мушек, чье точное научное название как-то не тянет выяснять, всего-то навсего садится на кожу, щекочет, ползая, выясняя, не попадется ли ей мертвого мясца. Но это еще хуже. Неостановимо, с тупостью механизма, сотни крохотных тварей назойливо лезут в ноздри, в рот, под веки, в уголки глаз, они неисчислимы и неутомимы, сплошь и рядом ничуть не помогают разнообразные средства и гнусобои, какие уж там накомарники…, остается разве что безостановочно курить – но мошка лезет и сквозь дым... Она проникает везде. Она окутывает мельтешащим облачком. Самые хладнокровные люди быстро сатанеют – а зверь бесится, бросается в воду, катается по земле... Вот и вся прелесть… она, паскуда, выбирает места обитания по совершенно непонятным мотивам, в одном распадке от нее темно, в другом – ни единой... Распадки, где прямо-таки клубиться гнус, с превеликой охотой набрасывающийся на взопревшую добычу.
Мелкий гнус прямо-таки доводил до безумия. Вот тут уж приходилось по-настоящему паскудно – невесомые твари так и льнули к голой коже, лезли в глаза, в уши, в рот, в ноздри. И лезут же, заразы, толпами. Ну и гадость…
Комары же совсем дикие. Заползают под одежду и жрут тебя, жрут, жрут. Жрут тебя так, что слышно как они чавкают…
В общем, природа была вокруг – застрелись! Лепота, короче… Вот где настоящий полигон для воспитания в спецназовском разведчике силы воли. Не, не стерпеть все это – это то как раз не проблема. Тут не чихнуть бы на всю тайгу, не поперхнуться какой-то наглой гадостью и не зайтись кашлем или просто не начать матюгаться во все коленца – вот в чем проблема! Разведчик – на то и разведчик, а уж тем более диверсант, чтобы терпеть.
Живности вокруг хватает – то непуганые непутевые белки, винтом взмыв по стволу, цокают сверху, то с фырчаньем взлетает табунок рябчиков и приземляется не особенно далеко. Зверье покрупнее и пообстоятельнее на глаза себя, понятно, не выставляло – успевало услышать шаги издали и бесшумно растаять в чаще. Да и волки, медведи, рыси и прочие росомахи вокруг, способные в расстроенных чувствах порвать тебя пополам… Встреча с которыми для неопытного человека могла стать последней. Тут и Паганелем не надо быть.Что настроение тоже ничуть не прибавляет.
Многочасовая ходьба по тайге – предприятие не то чтобы особенно изматывающее, но однообразное и нудное. Обзора нет никакого, глаз утыкается в сплошную стену деревьев, сухие веточки легко ломаются, хрустя, когда ты их задеваешь, от сучьев покрупнее, живых, приходится уворачиваться, то и дело лицо встречает невесомо-липкую паутину. Хорошо еще, если не попадется на пути непроходимого бурелома, но высоченные выворотни иногда все же приходиться огибать. Липкая паутина на щеках, шуршат крыльями взлетающие рябчики, а вот мелькнул черный хвост удирающего за дерево соболя, там, чуть слышно, хрустнув, ломается черно-серый, словно бы из затвердевшего пепла, сучок, расступаются сочные ветви папоротника, порой достающие тебе до макушки, россыпи огромных червивых маслят, которым так и суждено сгнить. Иногда обходишь темноватый сырой овраг, иногда осторожно перелезаешь через поваленное ветром подтрухлявевшее дерево, щебечут птицы, названия которых ты, как человек, испорченный цивилизацией, давно забыл, а то и не знал вовсе…
Песню «А вокруг голубая, голубая тайга» написал какой-то чудак, отроду в тайге не бывавший. Заросшие тайгой горы даже на большом расстоянии не выглядят голубыми, остаются столь же зелеными, разве что чуть подернувшись дымкой, делающей их темнее… Вот БЕЗЛЕСНЫЕ горы – те, точно, кажутся издали голубыми…
Местность была сложной, мягко говоря. Чужое все – и земля, и воздух. Горы, под ногами неустойчивая и неровная поверхность, камни – и при этом лес. Лес опасен – где-то густой, где-то не очень - но возможностей засады в таком лесу – масса… Лес, к тому же не на ровном месте – опасно вдвойне, деревья растут на склонах гор, подчас крутых – сорвешься, костей не соберешь.
Обстановку я обрисовал. Описывать дальше не буду, красок не хватит. Эта земля была враждебна – и можно было напороться на что угодно…
Вы в настоящей тайге бывали? Дикой, изначальной. Ну вот, что тут тогда объяснять... Согласитесь, колоссально хорошо? Травка зеленеет, солнышко блестит… Ага.. Разная она, тайга, бывает. И не всегда дружелюбная. И чужая, и враждебная. Из тайги можно и не выбраться. Тайга – это дело такое… Там и с бывалым может случиться все что угодно. Вот такая вот вам география. Смерть была везде, на каждом шагу. Любой, кто хоть однажды был в тайге, подтвердит, что здесь свернуть себе шею – плевое дело. Работали, как могли, на пределе. Разведка без дела бывает редко.
Приходилось, конечно, и самим, за ленточку, на другую, так сказать, сопредельную территорию, чего уж там... Ходили… Нарушали... Самую малость. Линии фронта нет. То они к нам, то мы к ним. Зыбкое пограничье… Фронтир. Дикие места. Дело насквозь знакомое... Ноги в руки, разведка. Как там говорили? Три «Н» - нож, нюх и ноги... А бывало, что и на родненьком пузе, «ящерицей».
В общем, веселое дело, скучать уж точно не приходилось. Каждый ВЫХОД в тыл врага имеет свои особенности. Чего только на войне не случается! Разное… В огневой контакт не всегда вступишь, выстрелами себя быстро демаскируешь, приходилось, выражаясь военными терминами боевого Устава, врукопашную, тут уже ничего не поделаешь, одними финками... Брать «на ножи»… Нанося несовместимые с жизнью обиды врагу. Всё было.
Редкими и страшными бывают такие совпадения, когда две разведки внезапно встречаются. Рукопашная, да на встречных, лоб в лоб - штука жуткая. Может быть, самая страшная вещь. Это самое тяжелое, мужики. Самое-самое. Дело – серьезней некуда. Ситуация – название сразу и не подберешь. Словами и не опишешь, как ни старайся. У всех, абсолютно у всех это бывает по-разному, по-своему. Необычный, редкий по своей напряженности и внезапности бой. Бой короткий, но ожесточенный. Бой – скоротечный и стремительный, жестокий и жуткий своим безмолвием. Бой на рефлексах, навыках и быстрой реакции. Схватка нахрапистая и костоломная. В такие минуты просто выживаешь. Кто-то пробовал? Нет? Ну, тогда и пробовать не надо – таким вещам учат специально.
Все мелькает перед глазами… Ножи, приклады, штыки, саперные лопатки, распоротый живот с наполовину высунувшимися наружу сизыми кишками, скрученные пальцы чьих-то рук, бурые от крови, перекошенные от взаимной ненависти, искаженные предсмертным изумлением лица, окровавленные, располосованные от уха до подбородка, с закатившимися под лоб глазами… и видишь цвет их глаз, и пегую щетину на подбородке, и во взгляде оторопь, и растерянность, и отчаяние…
А вы думали? Это только в кино главный герой и главный гад по полчаса прыгают, словно обезьяны и бодро вскакивают после ударов, способных отправить в нокаут динозавра. В реальной жизни поединок продолжается долго только в двух случаях: либо на ринге или татами, где участники жестко ограничены правилами и для них важно не только победить, но и набрать при этом как можно больше очков, либо — если оба противника ни черта не умеют. Если бьются насмерть два просто понимающих в вопросе человека, я уж не говорю о настоящих профессионалах, то бой их продолжается считанные секунды: один делает ошибку, а второй, воспользовавшись ею, первого убивает. Пара секунд в бою – это очень много. Порой – это разница между тем, кто по итогам жив остался, а с кого скальп режут. Все. И никаких прыжков и идиотских воплей, никаких сальто назад и прочей красивой, но не применимой в бою дребедени. Это же не ирландский риверданс. Совершенно не эффектно, зато предельно эффективно.
Это та смертельная схватка, когда в ход идет и кулак, и зубы, и холодное оружие, и подвернувшийся под руку булыжник. Любые убедительные аргументы. Здесь все оружие, что ни возьми. Бешеные рывки и обхваты, удары ногой в живот и подножки…
Бой. Здесь время идет совершенно по иному счету… Реальный ножевой бой, к сожалению, не всегда происходит в рассчитанный и удобный для тебя момент — он всегда неожиданен!.. Человеком в такой миг руководят рефлексы, инстинкты, нечто звериное. Практически не раздумываешь, тело знает само всё наперед. Все лишнее из головы – вон. Время кажется застывшим. Секунды тянуться неимоверно. Режешь ты, режут тебя. Действуешь, как автомат, что то горячее плещет в лицо, в глаза, в рот… мокрое… приторно-солоноватое… липкое… вязкое… чужое… Жуткий запах… жуткий вкус… И всё это молча. Без звука. Только хрипы, рычание, глухие стоны, мерзкий хруст и горловое бульканье. Вместо голоса — звериный рык и утробный клекот. Противные чавкающие звуки. У настоящей смерти нет ничего общего с киношными красивостями. Неаппетитное зрелище, правда? Человека непривычного и вывернуть может. На словах и то страшно, на деле - еще страшнее…
Все это только описываеться долго да читается не быстро, а на самом деле… Чувства некогда испытывать. Срабатывает вдолбленный рефлекс - выхватил нож, бей, нимало не раздумывай. Ничего уже не имеет значения, ничего уже нельзя остановить, переиграть, изменить, пошла махаловка... Счет идет даже не на секунды – на доли секунд. Думать, решать, судить-рядить… На все это просто нет времени – либо ты, либо тебя. Другого выбора не дано. Тренированное тело знает свой маневр заранее. В подобных случаях рука сама знает, как сконцентрироваться для решительного рывка и защитного приема. Подобные схватки скоротечны, прямо таки молниеносны. Секунд десять – по меркам встречного боя и это много. Все происходит слишком быстро и яростно, чтобы чувствовать боль от ударов… В таких ситуациях сплошь и рядом выигрывают те, у кого нервы крепче. Никаких скидок. Из кожи вон вылезти нужно, если хочешь остаться живым… Либо ты – либо тебя. Осназ в плен не ходит. По всем писаным и неписаным правилам. Всё остальное – лирика.
Да и с той стороны, не пионеры да бойскауты ведь были. Те самые гости, что хуже татарина. Профессионалы. Народ опасный, как бешеная собака. Дикозубастые. С ними шутки плохи. Тайгу знали отлично, от вдоль и поперек, на зубок, как отличник первые восемь строчек «У лукоморья дуб зелёный…». Ходить по ней умели и выслеживать тоже. Нюхом, звериным нюхом, шкурой, верхним чутьем, наитием, чешуей чувствовали. Специфика, повторюсь, такая. Да и квалификация соответсвующая, однако. Достойный противник. Даже более, чем достойный. Японские смертники-камикадзе – те еще сволочи, могут бесшумно, змеей, с ножичком в зубах подползти и на спину прыгнуть, а могут и с миной в обнимку под ноги броситься. Серьезный народ, и хорошие солдаты. Японский солдат славится в рукопашной, он штыком владеет, как парикмахер бритвою. И хоть отзывался о них народ понимающий предельно матерно, но и весьма уважительно. Противника надо уважать. По другому как то даже… неприлично, что ли… Теперь понятно, с КЕМ им дело иметь приходилось? Нужно было быть настоящим асом, чтобы там РАБОТАТЬ.
Сказать не сахар — не сказать ничего…Сомнительное развлечение. Приказано - взять, значит, надо взять, вот ведь, не «одвухсотить», не нейтрализовать, не снять с доски, не ликвидировать, не зачистить, а непременно взять. Взять в состоянии, пригодном для дальнейшего использования. Аккуратно и чисто. Не наследив. Без лишнего шума. Культурно. Тихо, быстро и изящно. И между прочим, нет ничего труднее. Живьем – это всегда значительно труднее. В чем тут соль, профессионалу понятно. Вычислить маршрут выдвижения, и достойно встретить, – задача в тех условиях уже изначально архисложнейшая, и, положа руку на сердце, почти невыполнимая. Как водится, и здесь наличествуют свои крайне тревожные нюансы. Как найти иголку в стогу сена? Вопрос из вопросов! Что ж, это не смертельно. Это уж, как говориться, дело техники… Место встречи неизвестно, но его, повторяя классиков, изменить нельзя… Со времен Великой Отечественной не случалось, чтобы супостатов брали без единого выстрела, на маршруте, рывком. В бою захватывали, случалось, - посреди перестрелки, в схроне, на явке. Однако захвата рывком на маршруте с сорок пятого года так больше и не было, это вам скажет любой профессионал. Любое боестолкновение, любая операция - с точки зрения профессионального цинизма - акции все же легкие. А вот ВЗЯТЬ гораздо труднее будет. Одно дело – спрятаться как следует, дождаться в «лежке» и влупить со всех стволов, а потом просто идентифицировать трупы. Тут даже на расстояние кинжального огня не надо приближаться, можно вполне с определенным комфортом присесть подальше, на безопасном удалении. И совсе уж другое дело, когда надо полдня без движения лежать на сырой земле, имитируя поведение трупа, в математически рассчитанный интервал точными выстрелами дырявить плечи «объекту», методически грамотно зачищать тех, кто лишний рядом с ним… А потом ломиться во всю прыть по открытой местности, не зная наверняка, все ли там уже готовы, или, может быть, кто-то только и дожидаеться, когда ты подойдешь поближе и вместе с тобой направиться на небеса. Так что – в лепешку расшибись, но возьми… Кровь из носу. А лучше - возьми и не расшибись... Все это прекрасно понимают - и те, кто операцию планирует, и те, кому предстоит планы штаба претворять в жизнь. Но что поделать, служба такая - при необходимости выполнять и НЕВЫПОЛНИМОЕ. И так ИЗО ДНЯ В ДЕНЬ. ТАКАЯ РАБОТА.
Особо подчеркиваю: исключительно голыми руками. Без суеты, без замешательства. Никаких сабантуев, ни больших, ни маленьких, никаких громов и молний, тихо, тихо и только ножичком. Все видели кино «В зоне особого внимания»? Ну вот… Указания те же, что в кино на учениях получила десантура: разрешены любые приемы, кроме применения огнестрельного оружия. Ведь не зря говориться, что там где начинаеться стрельба, заканчиваеться контрразведка. Тут надо заметить, что есть старое правило: «Стреляющий разведчик - мёртвый разведчик». Основная задача разведподразделений — именно разведка, а не ведение боевых действий в тылах противника. То есть сходить, посмотреть, а затем довести любимому командованию, где, когда и чем занимаются плохие мальчики. И если вы услышите в чьих-то рассказах, что когда он служил в разведке, то валил врагов батальонами, пожмите ему руку. Бывают, конечно, задачи на захват пленных или документов и образцов вооружения и техники, но ОООЧЕНЬ редко. Все это задачи РАЗОВЫЕ.
Мало взять, задача сложная, но но не самая главная, надо еще и УЙТИ. Красиво. Исключая соприкосновение с противником… И с результатом. Отход – это самое сложное. Главные сложности всегда нагромождены как раз вокруг отхода. Для людей их ремесла самым трудным в работе было не выйти к объекту, не натворить там тарарама, а благополучно уйти, оставшись незамеченными и небитыми. Нашумел и жизнь твоя будет очень неспокойной. И очень недолгой… В этом деле все же главное – тишина. Они это то же умели, не лыком шиты. Каждый, как муравей занимался своим делом, при этом спешил — помнил, что он на чужой территории и чем быстрее ты отсюда уберешься — тем больше поживешь.
Вы, когда-нибудь видели, как работает спецназ? Правильно, скрытно и молниеносно. А главное убедительно. Пришли до места тихонечко, «адресно», из «зеленки», незваными и непрошеными, да и нежеланными, как призраки бесплотные, на «цыпочках», зашли в «гости», «сели», отработали скрытно с кем следовало, КАЧЕСТВЕННО, «методом активного убеждения», так называемый «эффект экстреннего потрошения», уж простите меня за излишний натурализм. Вдумчиво, если хотите. Грамотно. На все да про все – две минуты. Максимум. Желательно в одну уложиться. Собрали, что полагалось, повязали «объект» под белы рученьки и резвы ноженьки, упаковали, при необходимости. Прибрались. И обратно, той же дорогой. Невидимые миру и никем не обнаруженные. Легко и непринужденно. Как и не было никого. Тайга поглотила их. Вот теперь можно уходить. И… пошли, пошли, пошли… На рысях… Ступая упруго, мягко, неслышно. Семь лесных теней. Безмолвные, проворные и целеустремленные. С жесткими и темными от стужи, ветра и зноя лицами. Без документов, без знаков различия, без права на имя. Одним словом, черт знает кто. Зеленые маскхалаты и бесшумный шаг. Семеро орлов, привыкших ко всему на свете. В «зеленку» в одиночку не ходят. Бесшумное скольжение неких полос и пятнышек посреди густой зелени, этакое призрачное перемещение смутных контуров. Как пел когда-то бард, лишь покой и безветрие, тишина и симметрия…
По четко прописанному маршруту. По известным ориентирам. Старательно обходя места, где уже были. Без всякого шума. Сторожко. Ходко. В хорошем темпе. Переходя на бег, точный, размеренный, рассудочный, расчетливый. Экономно выдыхая воздух. Тренированно отмахивая километр за километром. Привычно сочетая движения со вдохами и выдохами. Вдох-выдох, правой-левой... Расчетливо переходя с бега на размашистый шаг, давая передышку. Рысцой – бегом, рысцой – бегом, рысцой… Да по-другому и не пробраться с таким весом и по такому лесу… Не пустые ведь идут. В разведке по-другому и не ходят. Это всё-таки не спортивное ориентирование. Тут и тропу нельзя «бить», и «сторожко» передвигаться надо. Да там много тонкостей, это отдельную книгу надо писать. Бег… тяжелый и изнуряющий… Их вообще то и учили бегать бесшумно, ни один лист не шелохнется. Тщательно выбирая путь меж толстых корявых стволов. Переходя на широкий шаг, для того, чтобы свериться с компасом. Замирая на мгновения, чтобы прислушаться и определить направление поточнее. И опять бегом… Километр за километром… Без устали, словно и не люди вовсе, а кентавры. Отработанным тысячу раз порядком. В условленное место. В указанную точку. Навьюченные как верблюды имуществом-снаряжением, амуницией и прочей кавалерией. Столько, что даже рассказывать не буду — всё равно не поверите. Все увешанные, как елка шишками. Под завязку. Но каждый килограмм этого груза был нужен и оправдан. Пистолеты-гранаты, ножи-карабины… Сухпай, вода, боеприпасы, фляга спирта, аптечки, компас отличный. Карта местности гармошкой, радиостанция, самодельные альпинистские обвязки и мотки шнура. Мелочевка разная, вроде пары рулонов чистой портяночной ткани… И не нужно носы морщить! Просто вы, похоже, молодые люди, в долгих переходах ноги ни разу не стирали в кровь и, как от потницы кожа на пятках до мяса лопается, не видели. Тогда б снобизмом не страдали. Попробуй побегай в сапогах по горам три-четыре дня подряд… Из оружия брали «ППД-40» и пистолеты или револьверы по желанию. У всех ножи, наточенные на совесть, основной и запасной, боевые, ну и гранаты, как «РГД-33», так и оборонительные «Ф-1», более мощные и простые в использовании. Весит это дело солидно. Да боезапас. Двойной, а когда и тройной. Все? Вот, пожалуй, и все. И все на себе. Патронов много не бывает. В бою ни один патрон не бывает лишним. Без еды в горах или тайге выжить можно, если ты хорошо слушал своих инструкторов, если знать и уметь, а вот без патронов это уже вряд ли – это или пуля, или плен, хотя я бы поспорил что из данных вариантов лучше… Ну какая уж тут тушёнка? Патроны тащили даже в карманах, россыпью. Патроны пока не кончились – можно жить! А вокруг лес, лес, лес…
Вот и вся, собственно говоря, вводная. Простая до невозможности. Незатейливая как гвоздь. Бывало и похуже. Всего-то – пройти из точки А в точку Б и обратно… И только то… Детские забавы… Сложности возможны, но не обязательны. Не те ребята пришли похулиганить... Нууу, кто был, знает. Какие еще могут быть вопросы…
Ну, а уж тот, у кого раскачивается над головой гибкий зеленый прутик антенны – висевшая на спине рация… Поймите, радист особой группы – носитель военной тайны высшего уровня. Высочайшего, я бы сказал. Он знает шифры, позывные, особенности работы на ключе, алгоритмы шифрования – и все такое прочее. Опасное, но славное дело — быть радистом. Радист, да еще ОСНАЗ – в плен ему никак нельзя. Ни живым, ни раненым. Только мертвым, да и то нежелательно. И они это отлично понимают. При малейшей угрозе захвата они ОБЯЗАНЫ подобное предотвратить. Любой ценой. Уничтожить рацию, шифроблокнот… и оставить для себя последний патрон или гранату. Это не жестокость, а вынужденная необходимость; это – цена будущей победы! Просто представьте себе, ЧТО сделают самураи с радистом, если вдруг он попадет к ним в лапы! Уж при этом не остановятся ни перед чем, поверьте. Будут кишки на кулак наматывать. На куски живьем пластать, долго и с удовольствием. Понятно? По-моему, все предельно и беспощадно ясно. Потому и берегли их. Берегли их, как последний глоток воды в пустыне. Их всегда встречали и провожали взглядом с невольным холодком в душе. С мыслью, никогда не способной понять ту существующую в них силу, которая позволяла им при всем этом быть, как все. Мужики при встрече приветствовали их по-особенному, немедленно уступали им везде и всюду, со страхом в душе ставя себя на их место. Рация – это глаза и уши группы. Это жизнь... Для всех. Или смерть… Для этого ОСОБЫЙ талант нужен. Настоящий военный талант. Натуральный. Это, наверное, от природы. Связаться тоже не так просто - горы. Тут тот вариант, что «хуже гор могут быть только горы». Антенну нужно развернуть как можно выше — проходимость радиоволн плохая, здесь радист знающий нужен. Значит, надо уйти от группы. Оцените сам: эти ребята по одному уходили в тот квадрат, где брал сигнал. Находясь в одиночку порой в десятке метров от врага. Для этого они должны были так «заполяниться», то есть закопаться… Их душевное состояние после всего нередко было таким, что к ним в казарму потом боялись и никогда не заходили даже большие командиры. Но при всех страхах войны эти мужики были редчайшие бессребреники. К ним нередко заходили и свои, и посторонние. Близкие только по званию и возрасту. Вот где было настоящее мастерство. За что все в группе жутко уважали. Без всяких скидок уважали, называя за глаза смертником. Что не мудрено… Радист… От его профессионализма всегда зависел исход абсолютно любого задания, где группа принимала участие. Среди таких асов не просто асом специальной радиосвязи надо быть. Маэстро. Паганини в своем деле. А если ты еще и замкомандира группы… Маленький, но очень жилистый, всегда такой стремительный. скромный, малозаметный человек. Помните ведь? Любой, тот, конечно, кто хоть немного понимает в специфике действий осназа, понимает и знает, что группы разведчиков-диверсантов настолько малочисленны только потому, что каждый из ее членов ВАЖНОЕ ЗВЕНО! Здесь слабых звеньев просто не бывает! Потому, что каждому в любом случае хочеться выжить. И от того, выживут они или нет, зависят жизни еще нескольких людей, их боевых друзей-товарищей. Роли распределены получше, чем в Большом театре. У каждой группы своя специфика поведения.
Отходящий с добычей разведчик-диверсант – сама деликатность: лишний раз не выстрелит, лишний раз не зарежет, усердно станет притворяться, что его здесь вовсе и нет, ни одна веточка не колыхнется… Правильно, зачем визитные карточки оставлять? Чем меньше о них знают теперь, тем лучше узнают потом. Им популярность ни к чему… Все человеческое, как водится, куда-то отступает, остается только зрение и слух, да еще напряженные мышцы, готовые в любой миг развернуть оружие на цель. Чего там сложного и непривычного. Обычное дело. Стандарт. Рутина. Делов то, не в первый раз, и не в десятый… на выходе. И без особых эмоций. Вот такая ПРОГУЛКА. Не блещущая особенной сложностью. Они умели УХОДИТЬ. Всегда. Потому что – надо. Потому что ТАК надо.
А там уж и встретят,и подлечат, и заштопают, отоспались, отмылись, отъелись, отскреблись, отдохнули, ноги уже не гудят, зарядились, оружие-обмундирование чистое, проверенное, готовое к бою, пришли в себя и снова в ряды. В засаду, в рейд, на задачу. На «холод». В «ночь». В район поиска. В автономном режиме. В глубокий свободный поиск, ребята. В тыл врага навстречу неведомым опасностям на неопределенный срок. Без передышки. Война ее не давала. Да и начальство тоже. Потому что они ЛУЧШИЕ. Без них никак. Дело надо делать. Вперед. На ВЫХОД. Работы навалом.
А дальше? А дальше – САМИ!.. Как и во все времена. Быстро, тихо и смертоносно. И днем и ночью. Командование принимает решения быстро и неожиданно. Туда и обратно. В бескрайние леса. Отматывая приличные концы по тайге. Через места, которые во все времена считались глухими и славой пользовались недоброй… Выматывающие все жилы, многокилометровые марши с грузом за спиной. Пеший переход по вражеской территории – далеко не прогулка по парку. В лесу, особенно в глубоком тылу противника, бегать не рекомендуется. Ты когда бежишь, ничего кроме себя не слышишь и не видишь. А здесь внимательность нужна. Если долго по лесу ходить с грузом на длинные дистанции, у вас свой темп выработается. Широкий размеренный шаг. И самое интересное то, что если идти медленнее – гораздо быстрее устанешь. В тайге главное что? – В тайге главное ноги. Разведчика-диверсанта, как волка, кормят исключительно ноги. Они же и шкуру его спасают. Ноги – это все. Ноги – это жизнь. Да и закон есть один в разведке – малые группы должны, как волчья стая, постоянно в движении находиться и к одному месту не привязываться.
Проверил всё и всех, начиная с оружия и кончая пуговицами, их просто дергали — прочно ли пришиты. Тут же понимать надо, что любая ерунда у кого угодно, от сбитых ног до кашля (я уже не говорю про оружие или связь) может выйти боком. Короткие стрижки, сбритые усы (а ну, рукопашка?..), обрезанные ногти на пальцах рук и ног, чистая, свободная и ношенная форма. Маскировочные камуфляжные халаты дополнительно обшили под цвет местности лохматыми лоскутами, ленточками, травой, мхом, листьями и ветками. Прежде чем подвесить к поясам алюминиевые фляги, обернули их марлей — любое звяканье может выдать. Рюкзаки тщательно подогнаны, усилены в плечах. Выстроились к колонну по одному. Подрыгали ногами, убедились, что с обувью все в порядке, попрыгали, потопали, ничего не звенит, шнурки везде завязаны, оружие подогнано плотно, нигде ничего не болтаеться, в готовности к немедленному использованию, подышали глубоко, прокачивая легкие, к боевой работе готовы, присели на дорожку, перед выходом поотбивали о косяки до боли все костяшки пальцев, на войне все обязательно верят в приметы... и пошли ноженьки считать версты. На лесную прогулку. На рысях. Пошла РАБОТА. Понеслась… Не в первый раз. Как и обычно. Найти и обезвредить.
При необходимости умели и ждать сутками. В зависимости от обстановки и поставленной задачи. Они отлично это умели. Ждать. Чего угодно, где угодно и сколько угодно. Належались в засадах, мама не горюй. Это была еще одна трудная часть их работы – умение ждать. От нее зачастую зависело очень многое. Самое тяжелое, что всегда достается на долю разведчика – ждать! Ждать своего часа, минуты, а, иногда, и секунды, когда пробьют твои личные куранты… А потом… Потом как Бог на душу положит. Кому жить дальше и делать свое нелегкое солдатское дело, а кому и успокоиться наконец-то навеки. Ожидание… Засада… Вы знаете, что такое засада? Нет ничего тягостнее. Привыкнуть невозможно. Засада – а особенно засада в горах – дело тяжелое и опасное. Скучно, трудно и неинтересно. Если кто-то представляет себе, что засада – это чертовски романтическое и таинственное мероприятие, он здорово заблуждается. Это у вас от наивности. Отслеживать появление в установленном месте интересующего тебя гипотетического объекта крайне нудное и неблагодарное занятие. Требует немалой сноровки и опыта, а самое главное все же – безграничное терпение. Десятки часов лежать без движения, это не самый лучший вид досуга. Сначала выбираешь, бродишь кругами, присматриваясь, прислушиваясь, принюхиваясь, ПРИЛАЖИВАЯСЬ к местности – что бы выжить, ты должен стать частью окружающего тебя ландшафта. Только если земля-матушка эта примет тебя – она тебя укроет и от чужого глаза, и от метко пущенной пули.
Подобрал позицию, накрылся маскировочной сетью и – замер. То есть быстро, как крот или суслик какой, зарылся в землю, песок, закрылся валунами и скрылся из глаз. Превратился сам в холм, в камень, в куст, в пень, в поваленный ствол дерева, в ничем не примечательную придорожную кочку и замер… И «засох» до появления цели. Ни единого звука. Ни шороха, ни всплеска. Даже кожей не шуршать. И в снег, и в мороз, и в дождь… По нужде — под себя, в штаны… Тут и чихнуть не имеешь права. Теперь тебя не видит и не слышит никто, ты же контролируешь все. Так приходилось лежать не раз – и на холодных островных голых камнях, и в лесистых заснеженных горах, и в знойной пустынных местах. До звона в ушах вслушиваясь в тишину. Они знали, что единственный секрет – это неподвижность, если хочешь остаться в живых – сохраняй неподвижность. Человеческий глаз – он так устроен еще с древних времен, когда человек был почти беззащитным перед клыками саблезубых тигров и прочих опасных хищников, - всегда реагирует на движение и воспринимает любое, мельчайшее движение как сигнал опасности. Человек замечает движение – а вот неподвижно лежащего может и не заметить. Будь неподвижен – и ты сольешься с местностью, враг пройдет мимо и не найдет тебя. Будь неподвижен – и останешься в живых. Вот такая игра в прятки. Терпение, терпение, терпение – вот залог успеха, а, значит, в конечном итоге и жизни. Выдержка – прежде всего. Самое главное – задача. Самое главное – задание. И его конечный результат. Остальное – не важно. Терпение. Безграничное терпение. Разведчик-диверсант, кроме храбрости, должен обладать ещё и сверхобычным терпением. Трудно, пожалуй, сказать, что главнее в разведчике — храбрость или терпение. Хорошо, когда они сочетаются, эти качества. Такому человеку в разведке цены нет. Вот чему главному научили. Ведь еще Александр II, кажется, говорил, что мужество – это терпение. И я с этим полностью согласен. Вынести всё это – и победить.
Ночная война инстинктивно приучает к осмотрительности. Жизнь в бесконечных рейдах выработала в них определенные привычки, навыки и обострила до предела инстинкты. Они научились спать и слушать! И беззвучно(!) хвататься за оружие после любого подозрительного звука. Для человека, который провел столько лет на войне, звук щёлкнувшего, передернутого затвора всегда говорит о том, что опасность где-то совсем рядом. Такой человек, как бы крепко он не спал, но звук этот услышит даже сквозь сон и обязательно среагирует. Обязательно! Этот звук, для человека отдавшего много лет войне, будет почище любого будильника! Просыпаешься, как зверь, без малейшего промежутка перехода от нави к яви, просыпаешься уже готовым к бою. Сон разведчика нельзя назвать сном в обычном понимании этого слова. Это скорее некое зыбкое существование на грани между сном и явью – оно дает какое-то отдохновение – но человек, спящий сном разведчика может в любой момент увернуться от удара, подать команду, если нужно – выстрелить. Сон этот – это примерно сорок пять секунд сна и пятнадцать секунд бодровствования с закрытыми глазами, когда глаза закрыты и человек с виду кажется спящим – но уши слышат, что происходит, а мозг анализирует ситуацию. Так спать могли лишь немногие.
ТИШИНА. Тишина подла и обманчива. Тишина утомляет своей неизвестностью. Эта «тишина» становится для тебя настолько привычной, так глубоко входит в твоё подсознание, что становится уже рефлексом! Кто-то скажет, что с этим любой мог бы справиться, совершенно не обязательны эти навыки. Может быть… Только… Так уметь маскироваться и так уметь ждать до самой последней секунды, сжав нервы в кулак, когда они и так уже звенят от напряжения в твоей голове, как натянутые струны, и не сорваться от этого напряжения в самый неподходящий момент, так могли и умели только они… Они, что бы там ни было, обязаны были дождаться своего часа, чтобы выскочить, как черти из табакерки, именно в тот миг, в то мгновнье, именно тогда, когда это необходимо.
Они жили задачей и думали только о ней. Эти люди умели не щадить себя. Не было такой привычки. Без этого в их ремесле не обойтись. Все правильно – хищники, чего уж там… Опасность чувствовали так, как её чувствуют дикие звери — нутром, подсознанием, когда ещё и запах посторонний в ноздри не попал… Могли с полувзгляда оценить окружающий ландшафт на предмет возможной засады. Способные читать малейший след, от сломанной веточки до притоптанной травы. Как им удалось среди ночи его отыскать, одному Богу известно. Глаз наметанный. След брали любой давности, слушая таежные звуки. Не доводилось слышать? Жаль… Как они шли по самому безнадежному следу – это, скажу вам для плавности повествоания, песня. После такого начинаешь всерьез верить в сверхъестественные способности.
Тайга-матушка шум не любит. А по тайге эти неказистые на вид ребята, мешковатые, все в самодельных лохмушках, ходить уж умели, бесшумно и не плутая. На загляденье профессионально, будто их мама в лесу родила. Дерсу Узала, короче, – войскового разлива. Как волки, разведка по одному не ходит. Короткой волчьей цепочкой, шаг в шаг, след в след, вздох в вздох, один за одним, друг за дружкой. Выдерживая положенную дистанцию. По всем правилам искусства. Мягким кошачьим движением. Таежными тропами. Ушки на макушке. Не пугая лесную живность. Профессионалы. Индейскому шагу на носок надо учиться специально и долго. То, что они делали, напоминало скрадывание хищного, опасного зверя. Ловкие, настороженные, готовые в любую минуту исчезнуть, раствориться в безмолвии таежных лесов, в неровностях почвы, в мерцающих тенях сумерек, стать частью природы. На стыке дня и ночи. Сливаясь с окружающим зеленым морем. Растворяясь в безмолвном пространстве. Припадая к земле, просто впитываясь в землю. Вечерние сумерки – самое проверенное время для работы. Вот только что были – и нету… Ни единого звука. Ни шороха. ОСНАЗ. Именно так обучали их ходить в гости — не беспокоя хозяев ни малейшим шумом… Все в лучших традициях высшего света — никому и ухо не оттоптали. Дерсу Узала, он же из жизни…
Знаете ли вы таежную ночь? О, вы не знаете таежной ночи!
Ночью страхов много. Ночные птицы зловеще кричат, где-то совсем вдалеке какие-то дикие животные воют — злобно так, душераздирающе... Где-то кого-то доедают… В кронах деревьев что то похрустывает и попискивает, в траве что то пощелкивает, а иногда и почавкивает – жизнь идет своим чередом, - кто-то ищет себе ужин, а кто-то пытаеться им не стать, кому то везет, а кому и не очень. В такой глуши ночная жизнь чертовски оживленная – и ночами, что характерно, разгуливают не хомячки, ежики и белочки, а зверье поопаснее... Что здесь особенного? Обыденность!.. Здесь каждую секунду кто-то пытается спастись, а кто-то охотится… Ночь – она спасает, но и предать может.
Ночь - самая страдная пора для диверсанта. Воевать и спать приходилось на каменистом грунте, под леденящим ветром, в пургу и в метель. По нескольку дней, а может, и недель нет горячей пищи — в рейдах нельзя разводить костер. По кручам скал, отшлифованным постоянными яростными ветрами, по тонкой лесотундре, через горные ручьи и болота трудно даже без боя пройти один километр, а приходится совершать марши на десятки километров, забираться на еще более крутые горы и сопки, чем те, какие уже видели, пробираться через ущелья и пропасти.
С закрытым ртом на всем пути — все просьбы о помощи и команды показывались на пальцах. Один еле слышный щелчок впереди идущего, и каждый, садясь, клал ноги на плечи впереди сидящего: за пять минут кровь отливала от стоп, и усталости как не бывало. Вытягиваясь на спине, закрывая глаза и стараясь расслабиться всем телом, как учили. Два щелчка — сближались с впереди идущим и делали по три-четыре бережных глотка воды из фляжки. Курить строго запрещено, точно так же, как недопустимо было даже вскрикивать во время шального ранения.
Кордоны у населенных пунктов, поднятая на ноги агентура, проверки на дорогах – и прочие удовольствия, которые человек с богатым опытом легко способен предвидеть. От чего, впрочем, его задача легче не становится… Разведвыходы… Для кого они выходы и возвращения, а для кого — уходы в вечность.
Уходя на задание, надев пятнистый маскировочный халат, крепко завязав все шнурки – у щиколоток, на животе, под подбородком и на затылке, они отрешались от обычной житейской суеты, от великого и от малого. Так они отказывались от своего прошлого и будущего, храня все это только в сердце своем. Они уже не принадлежали ни самим себе, ни своим начальникам, ни своим воспоминаниям. Эти минуты — самые торжественные и принадлежат тебе лично. Священные минуты разведчика. Они подвязывали к поясу гранаты и боевой нож, клали за пазуху пистолет, подгоняли ремень автомата. Они мысленно еще раз проверяли на себе снаряжение — финка здесь, запасные диски к автоматам заряжены, пистолет взведен, запалы в гранаты вставлены. Они не имели имени как лесная птица. Они вполне могли бы отказаться и от членораздельной речи, ограничившись птичьим свистом для подачи сигнала товарищам. Они срастались с тайгой, сопками, с природой, становясь духом этих пространств – духом опасным, подстерегающим, в глубине своего мозга вынашивающим одну мысль - свою задачу. Лешие. Тени в зеленых балахонах. Узнать никого невозможно — все в маскхалатах, все одинаково сутулятся, положив руки на висящий на груди автомат. «Зеленые духи», а не люди, семь клочьев тумана. Призраки. Только гораздо более опасные.
Так начиналась древняя мужская суровая игра, в которой действующих лиц только двое, человек и смерть. А там уж как сложиться. В одном я уверен: в такой момент никто не думает о смерти. Смерть – привычное дело. Об этом не думают, с такими мыслями на задание не идут. Они противопоказаны.
Бывали варианты. Для понимающего человека нет зрелища печальнее и нелепее, чем разведгруппа, вынужденная метаться меж точками отхода. Все мгновенно летит к черту, когда начинается ОХОТА – опасность может нагрянуть со всех трехсот шестидесяти градусов, нельзя быть уверенным ни в чем, весь окружающий мир становится враждебным, враз оборачиваются чужими и земля, и небо… Когда «гонят», и «гонят» жестко. Когда жмут к земле, как железным прессом. Когда приходится нестись сломя голову, длинными перебежками с коротенькими промежутками на отдых, совершенно нет времени лелеять пессимистические мысли. Некогда думать. А вот теперь давай Бог ноги. Отвлекаться на окружающую природу некогда. Сосредоточься на том, чтобы уберечь глаза от веток, следи, чтобы не подвернуть ногу, – иначе получишь пулю в ухо от своих же – да поглядывай, не появится ли по сторонам или впереди кто-то из вражеского комитета по торжественной встрече, готового устроить салют из всех стволов, и, что характерно, на поражение…Тайга тоже не всегда бывает союзницей.
Когда начинают ГНАТЬ ощущения «ниже среднего» – не то слово! А «то» слово и говорить не хочется!.. Все очень грустно. Так и начинается игра в «салочки» на выживание – кто быстрее. А если «погонщики» сильно обижены, в испорченном на весь день настроением и натурально «наступают на пятки», не давая передохнуть и расслабиться ни на секунду, огибая «неводом»?.. Когда тебя «прихватывают»… Основательно и со знанием дела. И совсем не лопухи. Когда чувствуешь чужой взгляд в затылок, жестокий, хищный, колючий.... Когда на спине постоянно чувствуешь «глаз», да так, что аж уши на затылке стягивает. Когда тебя «выводят» в определенное место. Восемьдесят километров, на которых решается простое уравнение «Кто победит?». Ничего себе… дистанция. Зная о том, что тебя вот-вот «охотники» могут укусить за ляжку сзади или что ты в любой момент можешь напороться на пулеметы спереди?!! Волосы на загривке дыбом. Кровь стынет в жилах. Кожей чувствуешь – смотрят. Кажется, все, предел… Полный аллес. Да уж, ситуация… Оторви и выбрось. Самая поганая ситуация. Ситуевина, я бы сказал.
Ответ тут ясен – тот, кто лучше подготовлен для таких прогулок! Настоящий спецназ, сначала бежит, сколько может, а потом еще столько, сколько надо! Именно тогда и наступает этот момент – момент слова «надо!». Летишь, как на крыльях… Галопом. На пределе человеческих сил. Тараня лбом сугробы, нецензурно бранясь про себя. Не теряя скорости, отбиваясь зло и молча. О скрытности забыть можно. Сумашедшие скачки, ибо бегом это не назовешь. Тут уже борьба не ног, а характеров и выдержки. Включается такой фактор, как выносливость и терпение! Откуда берется эта сила? Это, наверное, и есть тот самый резерв, который есть у каждого человека и глубину которого суждено проверить одному на миллион…
Нет уж, не знаю как вы, а я бы так не смог… Вот такие вот… шахматы… Положительно, когда кто-то получает приказ, строжайший: брать живьем, только и непременно живьем... Нельзя сказать, что эта мысль особенно утешает. Иногда остаться живым – как раз во сто раз хуже... Если честно? Очень страшно. Очень!!.
А если так отходить придеться километров десять? А если больше? Сколько вечностей проживет за эти часы настоящий разведчик-диверсант? А потом говорят, что они выглядят лет на восемь-десять старше своего возраста… Увы, война жестока. Да и слава Богу, что всего-то на столько-то!..
А уж огневой налет… Это вдвойне страшно, это неимоверно страшно – великолепно срежиссированный и молниеносный огневой налет спецназа, быть может, это и есть самая страшная вещь на земле, по крайней мере для того, кто, на свою беду, и оказался мишенью… Все до жути тихо и невероятно быстро. Когда бесплотные тени, все такие внезапные, пошли на бросок. Это как порыв штормового ветра. Вот он, момент внезапности. Спецназ сюрпризы любит и готовить их умеет тщательно. Схемы давно известны и отработаны, как у пианиста гаммы. Самое трудное на войне – когда знаешь, что ты на виду. Бьют по тебе, как по доске в тире. Не следует думать, что это картинно и шумно. Не мелькают отовсюду бегущие в атаку, не раздаются бодрые крики «Ура!», не мчиться впереди орел-командир. Никаких, знаете ли, этих кинематографических пошлостей… Просто-напросто там и сям, сям и там с разных сторон появляются бесшумные размытые фигуры в пятнистом камуфляже с лохмушками, сливавшиеся с пейзажем, они стремительно перемещаются выверенными короткими бросками, укрываясь за всем, что только подходит в качестве укрытия, прикрывая друг друга по всем правилам, неотвратимо и жутко смыкая КОЛЬЦО. Такая кадриль начинается. Пять — семь секунд свободного огня — а большего и не нужно… Все, кто необходимо, умирают быстро и безболезненно. Моргнул – все уже лежат, корчатся и стонут, захлебываясь собственной кровью. Представьте, вы стоите, и вдруг перед вами ни с того ни сего, без всякого шума падают люди. Мгновение – и все умерли. Сосредоточенный огонь – это весьма некомфортно. Вечер сразу перестает быть томным. Неприятная это штука — быть мишенью. Кто не видел – не поймет, но тот, кто видел – не забудет никогда.
Зачастую бой разведгруппы именно так и начинаеться – при перемещении группа попадает под внезапный шквальный огонь из засады.
Первые секунды уходят на осознание того, что ты попал в засаду, еще несколько уходит на преодоление нормального, естественного для человека ступора, затем приходит оценка ситуации и поиск естественного укрытия, и лишь после всего ты вспоминаешь о своем оружии. Минута на все про все. У очень опытных – меньше, но ненамного. И эта минута всегда(!) решает очень многое. Именно это и называется «фактор внезапности». Минута! Много это или мало? Это мало, но в бою – вечность…
При внезапной стрельбе по тебе, тут же падай с перекатом и с одновременной изготовкой к бою в момент перекатывания. Почему надо сразу упасть и перекатиться? Потому что при внезапном нападении противника, страх парализует, отказываются работать пальцы и ты теряешь жизненные доли секунды для подготовки автомата к стрельбе и погибаешь. А если ты упал, при падении у тебя от болевого импульса происходит всплеск адреналина, кровь бежит по всем жилочкам, и мышцы послушны. Перекатился, то есть сменил позицию, на мгновение ушел из прицельного поля вражеского ствола, при этом снял автомат с предохранителя, передернул затвор, разворот – лицом к опасности, как встречает опасность настоящий воин - и, уже владея ситуацией, мгновенно включился в бой. Помни это, как «Отче наш». И тут главная задача в данном случае – не столько попасть в кого-то – столько ошеломить врага шквалом ответного огня, тормознуть, заставить его прекратить нападение на вас, выиграть несколько секунд, сколько нужно, чтобы занять нормальные позиции и открыть прицельный огонь.
В этом и заключается профессионализм: не портить дело мнимыми красивостями, картинно перемещаясь на поле боя и беспрестанно паля из всех мыслимых положений, а подкрасться незаметно для врага, такого же волка, и парой-тройкой скупых очередей вмиг ПОЛОЖИТЬ. Так же скучно для описания, как мастерский удар из настоящего каратэ, который профану просто будет незаметен...
Противник тоже ворон не ловит. Логику противника и его методы необходимо понять, так воевать легче... Любой поединок начинается с оценки противника, в плане определения его боевых возможностей и моральных качеств, способов ведения атаки и обороны! Это обязательно! Это позволяет, определив в самом начале боя тип противника, применять против него такую технику, которая позволит манипулировать его действиями, и заставит его при этом делать нужные тебе движения! Это дает тебе возможность применять против него те действия, которые помогут выполнить поставленную тебе перед боем задачу! А для этого ты, в первую очередь должен постоянно совершенствоваться в умении, визуально определять сильные и слабые стороны своего противника… Сначала научись «видеть и понимать своего врага», и только тогда ты научишься его побеждать…
Своего врага нужно знать и понимать больше, чем он сам себя понимает, тогда выживешь. Хороший разведчик очень часто живёт за счёт интуиции и предчувствий, потому что эти смутные ощущения — есть продолжение опыта. Опытный боец, а особенно разведчик, ощущает опасность кожей, спинным мозгом, всем телом, обонянием, волчьим чутьем, ещё чем-то… Тем, что и объснить невозможно. Подсознанием битого волка. Тревожно, муторно…, что называется, «вещун разыгрался». Что-то не так… Мозг, может, ещё и не квалифицировал опасность, а разведчик уже пригнулся, качнул «маятник», ушёл перекатом в сторону, и всё на уровне рефлекса: мозг ещё не понимает, а тело уже делает. Бросок-перекат-выстрел. Сработал рефлекс, вот и все. Это и есть профессионализм. Опыт. Тяжелый боевой опыт разведчика. От него невозможно избавиться. И они были достаточно опытны, что бы отмахиваться от своих предчувствий.
Предчувствие… Многие, кто не знает специфики, считают разведчиков, прошедших войну, людьми суеверными. Да только… Не суеверие это. А предчувствия… Предчувствие – это всего лишь продолжение твоего опыта. Тревога копиться понемногу. Ощущаешь все сильнее. Порой увидел мельком что-то, краем глаза, НЕПРАВИЛЬНОЕ, кустики шевельнулись, легкая пыль взметнулась, а ветра нет, травинку там, допустим, без росы, примятую (кем?), лужица расплесканная (почему?), веточка сломана (когда?), и так далее… и так далее… камешек сдвинутый, пыль слетевшую, тень неживую, движение, в лесу в первую очередь горизонтальное шевеление в глаза бросается, подсознание отметило, что молекулы воздуха как-то не так колыхнулись…, звук неестественный поймал или почудилось, какую то совершенно незначительную деталь, деталюшечку, на которую, казалось, и внимания то сразу не обратил, а твое подсознание ее запомнило, проанализировало и выдало тебе в виде готовой информации к размышлению в виде предчувствия, которую иногда еще некоторые называют интуицией… А потом… Потом ты вдруг, ни с того ни с сего, бросаешься перекатом в сторону, еще не понимая сам, для чего ты это делаешь, и… По тому месту, где ты был несколько мгновений назад, бьет автоматная очередь… А это прокричала у тебя в голове твоя интуиция: «Уходи! Опасность!». Внимательней надо быть, к себе, товарищи, к своим чувствам, к природе… Предчувствия – вещь полезная. Это как условный рефлекс собаки академика Павлова – это вырабатываеться на войне с опытом.
Настоящего, умелого и опытного врага увидеть, как правило, невозможно, но, зато, можно ПОНЯТЬ, почувствовать, определить его присутствие. По вторичным признакам. По реакции природы на движение. Вот заяц сел столбиком и поднял торчком уши – что-то постороннее услышал. Там сойка или сорока вдруг сорвалась с ветки, где уже собиралась отобедать свежепойманным жуком, и зашлась трещоткой. Дятел-трудяга вдруг бросил свою работу и стал озираться, наклоняя голову в красном колпачке. Камешек на земле сдвинут на несколько миллиметров, показывая влажный бок. А почему? Под солнцем-то бочок его серый, влажный-то в земле и более темный от сырости. На такую работу: кропотливую, беспрерывную, на протяжении всего марша, - способны только многоопытные профессионалы, понимающие, что прогляди они какую мелочь, следующий шаг может стать последним. И хорошо, если только твой… Потому что враг тоже, может быть, наблюдает за зайцами, сойками, дятлами и прочими лесными Винни-Пухами, слушает лягушачий хор, который замолкает при приближении постороннего… Героический товарищ Сухов был прав, сильно прав: война – это не кто кого перестреляет, а кто кого передумает. Кто заранее вычислил – наполовину победил. На войне инициатива, считай - первое дело. Нужно, чтобы противник по твоим правилам танцевал.
Всякое бывало. Ситуации… Ни на минуту не расслабляться. И засады, и облавы, и погони, и внезапные нападения, и неожиданности, и капканы, и самострелы, и «волчьи ямы», и мины, и растяжки, и сюрпризы, и ловушки, и всяческие пакости, и прочие неприятные хитрушки... на человека… И приказ брать живьем не всегда. Не на рыбалку же ходили. А на задание. А задание полагается выполнять от сих и до сих. Желательно без людских потерь и без ущерба матчасти. На помощь надеяться нечего. Рассчитывать только на себя. Жутко антисанитарные условия, если кто понимает, ни на связь с обеспечивающими, когда захочеться, не выйти, ни сигнал подать… Короче говоря, та еще служба была, на дальних рубежах. Да и времечко...
Страшное время было, и страшные вещи творились. Тяжелое было время, хоть и считалось относительно мирным, и без всяких киношных красивостей. И люди ему соответвовали. Люди своего времени. Люди с колоссальным боевым опытом. Настоящие патриоты, таких сейчас уже не делают. Настоящие безымянные герои, в списках не значающиеся. Люди, знавшие истинную цену мужеству. По-моему это и есть реальные ГЕРОИ. Без всяких скидок. Серьезно, я не хвастаюсь…
Для которых существует боевой приказ, где есть слова, выбитые в сердце этих людей, вне зависимости от того, какие должности они занимают. Их немного, но они лучшие из лучших. Никого не обижая конкретно, скажу - трусов и потенциальных предателей туда не брали. Случайных и приблудных людей там не было. По звонку, по знакомству. Слишком серьезен был отбор. Случайные люди или «туристы» там не проскакивали. Люди были - молодец к молодцу, как на подбор, один к одному, что надо, надежные, опытные, проверенные, толковые, с сильным характером, соответствующего происхождения, хваткие от природы, цепкие, знающие, с заслугами, спецподбор, подготовочка, особые нормы снабжения и вооружения. Критерии, в общем, известные. Предельно жесткие. Медкомиссия была даже не строгой – жесточайшей. Крепкие, как камешки, выносливые, сильные, гибкие. С отличной памятью, наблюдатеьные. В Осназ брали только тех, кто мог думать, решать сложные задачи, моментально обучаться чему угодно. Разведчик обязан соображать быстро и решения принимать моментально. Это аксиома, азбука, если хотите. Долго думать нельзя. В поле думать некогда. Или ты, или тебя. Решение принимаеться максимум на счет «три».
Ни единого новичка, все видавшие виды и напрочь лишенные сентиментальности, донельзя бывалые, знающие что к чему, толк в войне понимали, обстрелянные, проверенные, как тогда говорили, в боевой обстановке, побывавщие в делах, под пулями ходившие, об жизнь тёртые, прожившие в походных условиях многие годы, ножами резанные, БИТЫЕ, обветренные всеми ветрами, морозом и стужей опаленные, высушенные солнцем и огнем, привыкшие ко всему на свете. С большим опытом горно-лесной войны. Опытные в ближнем бою. Остроглазые. Привычные к тяжелому труду. Каждый уникум в своем роде. Незаурядные во многих отношениях. У каждого не по одному ПЕРЕХВАТУ. По боевому опыту и количеству скальпов на поясе мало кому уступят. Не единожды отмеченные боевыми наградами и благодарностями Верховного. Они уже откусили от жизни по куску и были готовы ко всему. Это была их стихия. Все разные и, в то же время, чем то неуловимо похожие. Они были ОДНОЙ крови. Они все были СВОИ, это была своя родная СТАЯ. Здесь все равны — верх берет не звание, а опыт. Верили друг другу во всем. Каждый друг за друга. С полуслова, с полувзгляда. Только они и могли друг друга понять. Исполнители особого задания командования. Их было СЕМЬ. Не больше. Большая группа обязательно наследит. Это была СЕМЬЯ. БОЕВОЕ БРАТСТВО. Сплоченное единой целью в крепкую боевую семью. Семь человек, в каждого из которых веришь как в самого себя. Только тот, кто ходил в разведку, знает, как это много. Разведчики от Бога. В каждом роде войск, в полку и роте есть кто-то от Бога. Это был именно ОСНАЗ, серьезно… Осназ – во все времена осназ.
Действительно неординарные личности, годные для работы на всех направлениях. Надо сказать, что в спецназ тогда подбирали по несколько другим критериям., нежели сейчас. Ценились не габариты и спортивные достижения по рукопашному бою – а способность к иностранным языкам и успехи по дисциплинам, требующим длительного и упорного приложения сил – бег на дальние дистанции, лыжи, биатлон – вообще великолепно. Ворошиловские стрелки. Все кадровые, еще довоенные. Отчаюги. Лихие хлопцы. Не боявшиеся ни Бога, ни черта. Сорви-головы. Волкодавы. Чистильщики. Мастера своего военного дела. Артисты. Виртуозы. Чудо-богатыри. Полны молодой силы. С очень крепкими ногами, тугими плечами, сильными руками, да и вообще всем телом! И очень пропорциональные на свой рост… Очень подвижные, юркие, ну просто «живая ртуть» перекатывается. Мгновенная реакция. Точные движения. Крутые были мужики, скажу вам с гордостью. Очень крутые. Привыкшие к тяжелой, нелегкой работе. Таких мало. Двужильные. Интересно, а вот если вам на плечи положить килограммов сорок-шестьдесят груза, на лыжах тридцать километров пробежите, да не по стадиону, а по крутым сопкам или по дикой тайге, да в минус пятьдесят? Это ежели циркулем по карте. На деле же наверняка куда больше, зимняя тайга вам – не голая степь, тут понятие «напрямик» порой бывает весьма условным… Тут, понимаете ли, немного расстояние другое. Вверх-вниз…И дорог, само собой, нет. На войне прямая — еще не самая короткая. Тут своя геометрия, друзья мои. Пять километров и три дня идти можно. Распадки, косогоры, ручьи, крутые взгорья, подъемы, рискованные крутейшие спуски, выпирающие из-под снега зубья острых камней, поваленные стволы, выворотни и прочие кувыркания, где можно в два счета свернуть себе шею. Кедрачи, сосняки, березы и прочие шершавые места. Особо не посайгачишь. Это только лоси да волки на таких скоростях передвигаются! Ночь, темнота, холод, метель, тщетность и пустота бытия во всей своей красоте. Горы, отбирающие кислород у натруженных легких и силу у уставших ног. Или снегопад, для усиления ощущений… Или распутица вам, для терпкости образа… А высокие сугробы еще не осевшего снега очень обманчивы. Или ветер колючий из ущелий, резкий, словно штормовой, обжигающий лицо и руки, пытающийся свалить тебя с ног. Бр-р-р!
Вот так. Веселая песня получаеться. Жизнь во всем дивном и великолепном многообразии. Да еще по сторонам смотреть, за обстановкой наблюдать, изучая все складки местности. Только успевай… Подмечая в лесу все оттенки и детали. Стараясь себя не обнаружить, чтобы избежать возможного преследования и уничтожения. Одного неверного шага хватит, чтобы огрести неприятностей. Причем капитальных.
И так часами. Тут придется попотеть. Ох, как попотеть! Сумасшедший бешеный бег меж стволов деревьев, шумное хриплое дыхание, попадавшие по лицу ветки... Кровь тяжко колотиться в висках. Молотом бьет пульс в висках. Сердце бешено рвется из груди, стучит, кажется у самого горла. Дыхание все тяжелее, спирает, легкие жжет огнем, груз за спиной и автомат стали тяжеленными, словно чугунными, вниз тянут. Пот солеными струйками по лбу катит, затекая в глаза. Чело мокрехонько, волосы слиплись. Куртка на спине парит. Все потом пропитано, все морозом прихвачено. Одежда вся колом стоит, как из досок сшитая. Но бежать необходимо. Нормальный расклад, да? Ну что ж, бывало и хуже.
Бег по пересеченной местности, с оружием, с боеприпасами, экипировкой только называеться бегом. Все свое ношу с собой и не свое – тоже.
А если все же погоня чешет следом, на пятки наседая? Хорошая такая погоня. Со свистом, азартом и улюлюканьем. Самая настоящая. Облава да с собачками? Обученными. Плотно по следу. Рвущимися с поводков. Да с задорным лаем… Да с пострелушками… широким веером… над головой. Такая «музыка»… А до финиша еще слишком далеко… Так себе обстоятельства для поднятия духа, честно между нами говоря. А уж по рабочее-крестьянскому даже говорить не буду. Там из цензурного только слово «полная».
Кто-нибудь пробовал? А? Что молчите? Вспоминаете навыки бега? Правильно. Попробуйте. Удовольствие, что характерно, незабываемое. Гарантирую. Тут и маму-папу вспомнишь, и Бога позовешь, и пожалеешь, что родился… А что? Солнце волчье, мороз, и понеслось – вперед! Весело и задорно. Скачки не хуже, чем на ипподроме. С препятствиями… Хватая ртом воздух… Всего делов то… Не отвлекаясь на пейзажи… А небо то какое!! Действительно. Мороз и звезды! Красотища-а! Тайга! Великая и необъятная, как вся наша мама-Родина.
Аттракцион и впрямь смертельный. Картина не радующая… Тут бы кости собрать… Идти и то тяжело. Воздух на высоте беден кислородом, кровь им не обогащаеться и нагрузка на высоте неподготовленным человеком переноситься очень тяжело. Да и подготовленному радости было мало… Каждая мелочь может стоить жизни. Настолько страшная картинка, что аж завораживает. Крррасота…
Взгрустнулось вам? А они ведь бежали. Сжав зубы, не обращая внимания на гудящие ноги и заходящееся сердечко. Рискуя ежесекундно быть уничтоженными. Стараясь на ходу нащупать скрытую, затаившуюся опасность. Рискуя каждую минуту свалиться в щерящуюся рядом, голодную до человеческой крови пропасть. Бежали... Может быть самую важную в своей жизни пробежку.
И задачу выполняли. Их учили выживать в любых условиях и неплохо выучили, раз живые вернулись. Ой, как неплохо. Они просто-напросто обязаны были выжить и победить. Не о шкуре, а о деле думали. Легкие ранения допустимы. Тяжелое – совершенно нежелательно. Потому что в спецназе всгда и во все времена существовал закон – ИЗ БОЯ ВОЗВРАЩАЮТСЯ ВСЕ. Старый русский воинский принцип: сам погибай, а товарища выручай, был свят. Вот и все, вот такие простейшие вводные.
Нет, это не значит, что они не смогли бы отразить нападение — смогли бы, заняли бы оборону как делали это не раз и не два. Взять спецназ непросто, даже если противник превосходит вдесятеро. Но в этом случае — оказалось бы сорванным задание, ради которого они и шли.
Высшим позором и немыслимым профессиональным ляпом смерть при выполнении задания считали. Высшим шиком было – и выполнить задание, и вернуться. О СМЕРШЕ много наврано, но эти парни и в самом деле умели работать… Они привыкли ВСЕГДА выполнять приказы, независимо от их уровня сложности.
Мало сказать, что разведчик должен быть волевой. У таких душа должна быть твердой и чистой. Ведь не проверишь: как он там… В разведке, на выходе – он один и его совесть, и больше никого. Воевать ему нелегко. Он на территории врага находиться. Его каждую секунду враг убить хочет. И все-таки он должен не о себе думать, не о том, что ему смерть грозит, а о том, что долг приказывает. Не в этом суть. Разведчику нужно еще что-то в сердце своем иметь такое, особенное. Риск в этом деле предостаточно. Работа, конечно, опасная. Но если каждый шаг и секунда на учете, тут не риск, а тонкий расчет. Врагов ожидалось в три, а то и в четыре раза больше — но это мало кого волновало, спецназ порой воевал и при раскладе «один против десятерых».
Нет, вы только представьте себе задачу: живьем «объект» вытаскивать. Не завалить наглухо, а выкрасть, причём не из библиотеки же имени Ленина, а с территории напрочь ЧУЖОЙ, да и дотащить потом до места, живым и, желательно, непомятым. Это совсем другой уровень, это я вам точно говорю. За свою судьбу не беспокоились, в конце концов, их готовили к действиям в таких условиях. Они так жили. Но вот проблемы и сложности возникали именно когда необходимо было «ВЫТАСКИВАТЬ»… Людей совершенно к этому не приспособленных. Ведь задачи РАЗНЫЕ бывают. И уж совсем нездорово будет, если прикажут вытаскивать аппаратуру…С трудом верится, что можно с этой задачи вообще вернуться.
Это тем более удивительно, если учесть статистику всех наших потерь в ВЫХОДАХ за ЛИНИЮ. Две трети разведывательно-диверсионных групп ОСНАЗ с заданий не возвращались. При этом в плен не сдался НИКТО. Большинство из них до сих пор числятся без вести пропавшими. Билет в один конец…
А они… Они то и да не справились бы… Да что уж вы… Скажете то же… Они возвращались. Всегда. Они всякий раз выполняли задачу. Они так часто возвращались, совершая невозможное, всегда и отовсюду, что это вошло в привычку… Привычка у них такая была, знаете ли… Возвращаться…
Опытные в отваге и риске потерь не имели. Грязные, пропыленные, прокисшие, страшные, голодные, измученные, измотанные, израненные, контуженные, худые, уставшие как черти, серые от этой усталости и пыли - суровый отпечаток непомерной усталости, след неимоверного напряжения, с проступившими разводами засохшей соли на затасканных гимнастерках, ободранные, измочаленные, истрепанные до лохмотьев (когда ползаешь на брюхе по горам да по лесам, форма очень быстро ветшает), с прокопченными от боев и грязи лицами, заросшие густой, колючей щетиной, волосы всклокочены, щеки ввалились, под глубоко запавшими глазами круги, лицо обожжено морозом, ветром и безжалостным зимним солнцем, губы черные, растрескались. нос облупился лохмотьями, пропахшие порохом, кровью и смертью, провонявшие потом, потемневшие ликом и глазами, молчаливые, но ЖИВЫЕ! Похожие на пришельцев с того света, но – Ж И В Ы Е!! Главное ведь – живые!!! Жизнь - она крепкая, цеплястая штука.
Потому то и были «обласканы» командованием такими задачами, которые, видимо, не могли доверить никому другому.
Вот так то… А вы как думали… Были люди… Было время…
Они ВОЛЧАРЫ были, ВОЛЧАРЫ, слышите, потому как сами под пулями и ножами ходили ежедневно, а это в людях вырабатывает нешуточный прфессионализм. Матерые. ПРАВИЛЬНЫЕ. Элита. Белая кость. Нынешние супротив них, уж простите, если кого разобидел, бледные спирохеты. Сказать, почему? Да потому что до уровня им – как овчаркам до волка. Так вроде глянешь:похожи – клыки, лапы, хвост. А если стравить – с кого клочья полетят? То-то. Тяжелая штука — война! На ней действительно, как на войне. Их действительно хорошо учили выживать. Их учили противостоять человеку. Человеку, тоже прошедшему, в свою очередь,специальное обучение. Их учили охотиться на человека.
Они просто шли и делали свое ДЕЛО. Дело настоящих мужчин. Они были воинами. Трудная эта работа. Нагрузки запредельные, нечеловеческие. Но приходилось ее делать. Потому что кто то должен был делать это дело! Кто то ведь должен был. Эту работу не мог сделать никто кроме них. То были профессионалы, спецы, к сантиментам ничуть не склонные, прекрасно знавшие, на что идут, – и сами, замечу в скобках, способные поступить с врагом не гуманнее. И поступавшие, кстати... Окаянствовали. Церемониться и миндальничать не было смысла. Сантименты эти здесь ни к чему. Настоящая война всегда груба и жестока. Негуманно, но эффективно. Дело житейское, философски говоря. Эмоции – это потом, после завершения дела. Есть цель, надо работать, все остальное – не важно. Их очерствевшие души давно оттрепетали свое, их сознание навечно зачислило любую форму убийства в реестр повседневной обыденности. Да, на войне, как на войне. Случалось, и они убивали. Сколько их было, таких на пути? Никто не считал... Враг с оружием в руках – это враг! Точка! Времени для хороших манер и гуманизма не имелось вовсе. Они жили войной и думали ее сучьими категориями. А они просты как стальной ломик: «Хороший враг – мертвый враг». И никак по-другому. На войне убивают – такова жизнь. Это не плохо. И не хорошо. Это жизнь. К этому привыкнуть надо. Это было частью их профессии. Шла война, а у нее свои правила. Не было, понятное дело, ни раскаяний, ни сожалений. Не беззащитных слесарей-сантехников из ЖЭКа №2 на дороге резали, в конце-то концов. И совсем не студенты-практиканты это из Саратовской филармонии побаловаться вышли. Черта вам лысого. Не те ребятки шляются под небом голубым, что с нашей, что с ИХНЕЙ стороны. Крайне сволочные особи. Жестоко, но в полном соответствии с полученными приказами. Ну да, кто бы их самих жалел… В таких играх о морали и прочих слюнявых излишествах приходится забыть. Некогда думать о постороннем. И дело тут не в кровожадности, а в элементарном инстинкте самосохранения. С врагом, как известно, – любые средства хороши. Джентельменство и всякие разные правила – это для спортсменов. Только здесь ставка – не медали, а жизнь. Жизнь наша проще и грубее. Тут уж либо тебя, либо ты, других правил не имеется... Третьего, как говориться, не дано. Когда вопрос стоит примитивнейше, «кто кого», выбирать не из чего. Все просто, как дважды два. Перед тобой враг, поэтому – опередил и точка. А жить то каждый хочет. Даже киношные Терминатор, Бэтман, Чебурашка, Черепашки-ниндзя и Женщина-кошка.
Осназ НКВД - это, знаете ли, были те еще ребята, способные раскатать как Тузиков резиновых любых ихних Шварценеггеров, Рэмбов, разных морских котиков и других сухопутных енотиков... И пеших, и конных, и оружных… Видывали, знаете, лилипутов и покрупнее… При том, что снаряжение не сравнить с современными суперменами, с их , возможностями и организацией, навороченной техникой, космическими нанотехнологиями, геолокациями, тепловизорами, радиосканерами, видеокамерами, электронными системами сигнализации, спутниковой связью, компьютерами, GPS-навигаторами, датчиками пульса, доставкой пиццы, лазерным целеуказанием и прочими пикселями. Хай тэк, ага… Боепрпасы, опять же, «умные». Задачи выполняли - не чета теперешним. Обходясь спартанским прожиточным минимумом. Экипировка, оснащение — допотопное, самодельное. Словом, во многом рассчитывали на собственные силы… Нынешние, попадись им оно в руки, от тоски повесились бы на первом суку. Это уровень, хочу вам сказать. Грустно все это. Но уж как было, так было. Тут поневоле начнешь уважать. При чем нешуточно. Это надо понимать.
Создаётся впечатление, что «смершевцы» ОСНАЗ – это некие совершенно особые люди, «сверхчеловеки», скальпы по окрестным елкам без счету развешивающие. Хотелось бы, конечно, прямо как в кино. Но пишу как было. Как известно, «солдатами не рождаются». Так же как и не рождаются контрразведчиками. АСАМИ ратного дела их сделала война, а когда она закончилась, то большинство из них, дав подписку о неразглашении, возвратились к своей сугубо мирной жизни. Они, конечно же, не были ни романтиками, ни идеалистами, такие не выживают. Знали себе цену, не робели даже перед начальством, гордые, не гнущие спины, держались не нагло, без гонора, ровно, ВЕСОМО, но без всякого виноватого смущения, как равные. По духу, по силе, по заслугам. Молоды были, черти... Уверенные в себе. В конце концов то, они служили не поварами в тыловом обозе. И не туристами они были ТАМ, а на работе. На серьезной работе. А работа была на всех одна – война… Настоящая БОЕВАЯ работа. Это те люди, которые воевали не по тепленьким оперативным картам и схемам в тиши уютных кабинетов с бутербродом и кружкой чая в руках, а в прямом контакте, в любую погоду и в любое время дня и ночи, на «холоде». Это те – кто жарился под палящим беспощадным солнцем в сопках, промерзал до костей на снегу, те, кто месил грязь и песок сапогами, те, кто полз по-пластунски, сбивая в кровь руки и ноги о камни, те, кто оросил своим потом и кровью все бескрайнее пространство наших восточных рубежей на краю света. Это те – кто делал сорокасуточные переходы, не разжигая костров, не кипятя воды, не варя горячей пищи, питаясь полусырым мясом случайно застреленного оленя. Это те – кто шел по ночам через болота по колено в воде и лежал в трясине целыми днями, прячась и выжидая. Это те –кто за сто километров в тылу врага и почти на глазах у него, зазубрив кинжалы, перепиливали ими, как ножовкой, телеграфные и телефонные провода, валили столбы на землю и камнями перебивали кабель. Это те – кто не только умел проходить незамеченными где угодно и когда угодно, но и ухитрялись брать пленных и по секретным тропам проводить их к себе домой. Это те – кто всегда, не взирая ни на что, все-таки шли ДО КОНЦА. Угрожать этим людям, которые знали о войне все или почти все, было попросту бесполезно и глупо. Они знали войну, знали ее дыхание и нравы. Они понюхали войну, боя не боялись, как себя вести – знали. Они отбоялись все свои страхи уже давным-давно. Ясный пень, тут буром переть и на горло брать – только делу вредить.
Это была их, осназа, привилегия – лезть к черту в зубы. Их не страшили опасности. И доставалась всем поровну. Всем досталось, на всю оставшуюся… Все напополам – и кусок хлеба, и радость, и горе… Жизнь была такая… пёстрая… Вот такие вот танцы с волками…
Многие слова, в их узком кругу, как это часто бывает, носили иной, непонятный непосвященным смысл. Шифрованная лексика войны требует пояснения. «РАБОТАЛИ» - это значит вступали в активный контакт с… ну, скажем, с потенциальным противником. Грубо говоря, резались с такими же, как сами, недружелюбными, невежливыми и небритыми мальчиками, убивая их насмерть, чтобы они, в свою очередь, тебя не убили.
Ну и уважали себя, а как же. Истинным мужским, военным чувством уважения. Были основания. Они – ОСНАЗ. Мастера дальней разведки в тылу врага. Лучшие в своем ремесле. Спецы запредельного уровня. Доказано временем. Дело свое знали и исполняли на отлично. Они всегда должны быть на УРОВНЕ. Равных им не было. И по степени готовности пойти на риск, и по степени оперативной выдумки, разведывательной находчивости. Они доказали свое право на существование и доказали право гордиться своей профессией и своими навыками. Нужные люди, необходимые и полезные. Опасные и опытные, постоянно настороже. Разведчики. Народ отпетый. Избранные. Каста. Простягам такие дела не поручают. Ценили их, ох, как ценили. За мастерство высшей пробы. Авторитет количеством звезд на погонах не зарабатывается – не та астрономия, здесь его зарабатывали делами… И эта важность насыщала их самомнение. Слишком долго их учили, слишком хорошие учителя были и слишком долго применяли знания на практике… Люди из легенды. Они уже сами были ЖИВОЙ ЛЕГЕНДОЙ.
На голливудских белозубых суперменов они не походили нисколечко: невысокие, крепкие, подвижные ребята довольно простецкого облика, в штатском можно принять за кого угодно, вплоть до потомственного сельского механизатора, в тени трактора рожденного. Но, я-то знаю, как грамотно эти ребята поработали и в сопках, и в тайге, и на островах, и в паре-тройке местечек даже пожарче… и ещё Бог его знает где… Да мало ли мест на глобусе, вредных для здоровья… Да и не только… Жалко, картинку нельзя показать, вы бы сразу все поняли. Хм, простые, даже невзрачные, обычные, простецкие, я бы сказал, неприметные такие…, не самые заметные ребята… Этакие все из себя… обыкновенные. Далеко не геройского вида. Надежные и честные. С крепкими нервами, умеющие переносить любые невзгоды и никогда не теряющие самообладания. Спокойные, несуетливые профессионалы. Совершенно бесхитростные и неприхотливые в быту, не умеющие предавать. Веселые, славные и жизнерадостные. Никогда не унывающие. Которым ничего человеческое не чуждо. Добрые, но отходчивые… С дерзким задором в глазах. Но вот только уж больно жесткие складки залегли возле губ и глаз. Люди обыкновенные, но необыкновенной, нелёгкой судьбы.
Сухие, жилистые, сровно провяленные, на удивление выносливые… Тренированно-верткие. Надежные во всем. Народ соответствующий. Как говориться – богатой и сложной судьбы. Со своеими нелегкими извилистыми военными путями, дорогами и тропками. Без подарков и без пряников. Они умели держать удары.
Внимательные взгляды, скупые и плавные движения профессионалов. Суровые воины. Матерые мужики, из тех, что отлично знают, как себя вести по обе стороны от мушки.
Они были крутыми профессионалами, поскольку за непрофессионализм в те суровые времена наказывали отнюдь не выговорами.
Правда в том, что боец осназа, диверсант-разведчик – он такой же человек, как и все остальные. И он тоже хочет жить! И он тоже боиться умереть! Это только говорят так — что не страшно. На самом деле боялись все. Бояться – это нормально. Бояться должны уметь все. Бояться – это не стыдно! Стыдно – трусить! Трусость в бою — самое опасное: трус погибает первым. Можно ошибиться, попасть в тяжелое положение — все это еще не страшно. А вот если растерялся — пропал. Разница между ними и всеми остальными лишь в том, что их научили использовать свой страх ПРОТИВ врага – их научили выживать, даже тогда, когда это практически невозможно. В этом и есть сама суть «специальной подготовки»! У диверсантов-разведчиков, хоть они и подготовлены на несколько порядков выше, чем обычные бойцы, задачи совершенно иные. И бой для них уже сам по себе, как факт – это, как правило, провал всего задания! Значит, не досмотрели что-то, значит, что-то не учли…
Диверсант-разведчик – это тень, поомелькнувшая на грани бокового зрения и не оставившая следов, это тать в ночи для противника, это почти бестелесный дух, живущий по принципу «пришел, отработал, ушел», как тот Колобок… Да еще так, чтобы никто не догадался о его присутствии!
Эти парни и так ходили постоянно по лезвию бритвы и делали свое нелегкое дело на грани, на пределе всех душевных сил и эмоций.
Сначала, конечно, как и многие, переживали, дергались, рвались туда, на запад, на фронт, написали не один рапорт, только всем рапорта сначала заворачивали, а потом просто отжучили так, что и писать перестали... Такая уж установка была. Из высшего штаба. Начальству виднее, а приказы, как известно, не оспаривают и не обсуждают. Не положено. Да и отучились лишние вопросы задавать. Как бы там ни было, лишние вопросы здесь задавать было категорически не принято. В спецназе не любят говорливых. Приказы принимаешь такими, какие они есть, и точка. Правило железное. Не зеленые первогодки же – волкодавы ОСНАЗ. Возражений и дискуссий в таких случаях не предусмотрено - и воинскими уставами, и жизненной практикой. Люди ГОСУДАРЕВЫ. Так РОДИНА велела. Отдаваемые на таком уровне приказы не обсуждаются даже мысленно. Мало ли что каждый про себя думал. Слушай приказ, разведка. Принцип один: «Куда послали, там и служи». Каким бы странным приказ не выглядел. Да и не до рассуждений было. Рассуждать некогда. Да и не к чему. Не туда попали, не на курорт. Враг кругом, враг опытный, коварный. Они были простыми тружениками войны и никогда не задумывались о сути получаемых им заданий, что официальных, что нет, также как никогда не задумывались об их последствиях. Потому что им это не было нужно. Просто-напросто есть такое слово – НАДО. А что у тебя на душе твориться, это твое личное дело.
А потому – задачи, задачи, задачи, работа, работа, работа. На собственном опыте постигая сильные и слабые стороны противника. Настоящее мастерство приходитдет только с практикой. Командование никогда не скупилось на такую «учебную» нагрузку. Учебно-материальная база и наглядные пособия, к слову, – шикарнейшие. Частые экскурсии в «зеленку», пешие прогулки по высокогорным «альпийским лугам», восхождения к снежным вершинам, регулярные стрельбы, «работа» ведь на воздухе, «работа» ведь с людьми. Где еще такое найдешь? Противник обеспечивал. В кино такого точно не увидишь. Многодневное, нервное напряжение и бессонные ночи. И так изо дня в день.
А между ними тренировки, тренировки, тренировки. Жесточайшие. Изнурительные. Но зато ценные и действенные… Ну, а что делать? На войне надо постоянно учиться. Спецназ - он же как железо, без движения ржавеет. Умные постоянно учатся. Чему угодно. Они были профессионалы своего дела и знали, что в их работе, особенно в их работе, мелочей не бывает, а потому и подготовка должна быть одинаково серьезной, независимо от кажущейся легкости задачи. Воевать, я имею в виду АКТИВНО, могут очень многие, а вот хорошо и результативно - далеко не все. А уж тем более, если речь идет об «ИНТЕРЕСНЫХ» подразделениях. О качествах разведчика-диверсанта много написано, еще больше говорится в официальных и частных беседах, сами знаете. А разведка – это тысячи мелочей, которые нужно знать, помнить и уметь. Гоняли их серьезно. В стрельбе из всего, что стреляет, из своего и трофейного (кровью написано правило разведгрупп – идешь за линию фронта, бери с собой оружие такое, как у противника, возможность пополнить боезапас за счет противника - бесценна), в метании всего, что метаеться, всего, что попадаеться под руку, с места и в движении, из любого положения, на вспышку, в слепую и на звук, «по-македонски», и с двух рук, на рефлексе, не раздумывая. Владению оружием любого вида. Приемов много. Стреляли много и в динамике тоже. Их старательно учили не просто стрелять на бегу, на ходу, в прыжке, с поворота, а еще, как это не странно, и непременно попадать… Знаете в чем особенность, ну или специфика? Так вот, им стрелять с дистанции, как правило, не приходилось. Не снайперы, понятное дело. Снайперы к ним особого отношения не имели, у них своя задача, у разведчика-диверсанта осназ своя. Огневой контакт короткий и на близком расстоянии. Зачастую неожиданный и внезапный. А чем ближе противник, тем порой труднее в него попасть. Это азы. Ну, или физика, если угодно. К тому, же в лесу прицельная дальность, больше ста метров, уже не особо и нужна. Кроме того, стрелять приходится в движении; причем двигаются оба, и ты, и враг. Времени на прицеливание,скорее всего, просто не останется. Враг, как это ни странно, стоять и ждать, когда ты прицелишься да в него попадешь, не станет. И, более того, тут же начнет лупить в ответ. Причем сразу на поражение, ему-то тебя в плен брать не нужно. Попасть в бегущего человека, который тоже в тебя стреляет, да еще и длинными очередями, не так-то и просто! И не факт, что его хуже учили, вовсе не факт. Поэтому вот тебе первый совет: всегда считай, что он стреляет ЛУЧШЕ, тогда выживешь и победишь. На войне вообще, если хочешь жив остаться, нужно всегда думать, что противник хитрее и умнее тебя. Недооценил противника, поставил себя выше его – труп. Пока все понятно? Да, и еще одно: стрелять не всегда приходилось на поражение, скорее наоборот, чтобы ранить, но не убить. Но ранить так, чтобы «объект» и не помер, и не сумел оказывать дальнейшее сопротивление. А это совсем не так просто, как кажется.
Телодвижений и выстрелов должно быть ровно столько, сколько необходимо, суета и пальба очередями – признак вопиющего непрофессионализма… Боец спецназа всегда работает в жестком режиме дефицита боеприпасов. Если уж начал стрелять, то всякий выстрел должен быть наверняка. По одному патрону на каждого врага — больше тратить не полагается. Ибо, как говориться – твой промах - это пуля оттуда, пуля в тебя.
Многие до сих пор наивно полагают, что если ты служишь во всяких интересных подразделениях, то наверняка умеешь очень красиво махать ногами и ломать руками стройматериалы. Распространено, знаете ли, мнение, что «там же только этому и учат». Так вот - не верьте. Реальный рукопашный бой протекает за секунды и выглядит отнюдь не эффектно. На войне самое главное – это мозги, надо «передумать противника». Также очень важны выносливость и навыки на уровне рефлексов. Всё. Поэтому реальные бойцы никогда не выглядят как озверевшие качки. Также они НИКОГДА не занимаются «красивыми боевыми искусствами как в кино».
И тому есть несколько причин. По первому пункту и ежу понятно – если сильно раскачаться, то этакую гору мяса будет очень тяжело таскать по сопкам, тайге, скалам... Да и прокормить её весьма непросто. По второму же пункту всё тоже просто. Представьте себе ситуацию: боец отмахал по горам «десяточку», за спиной у него вес под килограммов тридцать. И вот на узкой тропе он нос к носу сталкивается с парным патрулём противника. Усложним задачу ещё чуть-чуть: стрелять нельзя. Категорически. И мало того, нужно не дать успеть выстрелить противнику, наш боец находится во вражеском тылу. То есть ему надо за секунду-две их завалить. И тут, внимание, возникает вопрос. Какие уж тут могут быть киношные красивости и цирковые трюки? В этом случае вас спасут только боевые рефлексы, потому как думать уже времени нет. Нужно научиться считать время не часами и не минутами, а секундами и долями секунды.
Так что повторюсь: реальный ножевой бой, да и любой другой без применения огнестрела, выглядит совсем неэффектно. А для человека непосвященного это действо будет выглядеть даже непонятно: «А что это он вообще делал-то?».
На самом деле учили максимум двум десяткам эффективных ударов и приёмов, но так, чтобы могли их провести практически в любой ситуации. На большее просто не было времени, график боевой подготовки очень жёсткий. Зачем время тратить? Его и так мало.
Упор при подобном обучении делался на то, чтобы быстро убить. Ну или наглухо вырубить.
Да вы сами подумайте, в самом деле… Возьмите любого крутого зального рукопашника, навесьте на него сами груза килограмм под тридцать, плюс оружие и боекомплект, да по лесу его запустите на время, на десяток километров. Ну а потом попросите его быстренько «вертушку» исполнить. И сами всё поймёте. Здесь один удар нужен, глаз, кадык, пах, колено, голень. Подлянка, короче.
А потому… Учили туго. Натаскивали… С матюгами. До кровавых мозолей. Драли очень вдумчиво и с фантазией. Очень доходчиво. Буквально на пальцах. Разжевывая каждую деталь. Раскладывая знания «как селёдку на камушке». Подтверждая живыми примерами, наглядно демонстрируя те или иные приемы бранного искусства в имитации реальной боевой ситуации. Знания трамбовали на совесть. Щедро делясь бесценным боевым опытом, за который уже было заплачено русской кровью. Уникальным опытом проведения разведывательных, диверсионных и других спецопераций. В такие секреты воинского искусства посвящали далеко не каждого, кто решил надеть форму. Ни из одного казенного учебника вычитать подобное невозможно. Все это – не просто так. Это – дорогого стоит. Потому что учить можно двумя путями. Можно до озверения пичкать теорией, а потом выводить на стрельбище, где вы будете уютненько учиться стрелять по «тридцать три» и поражать движущиеся мишени. Можно стрелять в тире по картонкам, пока не набьете синяк на плече – но в бою вы ляжете. Без вариантов. Потому что это жизнь. Все эти фанерки с кружочками и циферками – так, глупости. Проверить первоначальный навык. Но если же вы расквасите нос, собьете в кровь пальцы, руки до кровавых пузырей, набьете синяки, ушибы, вывихните ногу, сотрете ее и все это на полигоне, на «пленэре» – вы кое-что поймете в этой жизни, и это уже всегда будет с вами. На всю доставшуюся. А в горах, например, и вообще все иначе: «Здесь вам не равнина, здесь климат иной» — пел любимый всеми бард. И был прав. Передвижение, ориентирование, стрельба, разведка ведутся совсем по другим законам, чем, к примеру, в степи, лесу.
Доходчиво обьяснил? На ошибках ведь учаться. А любая ошибка в бою может убить тебя, так? В каждой профессии есть свои секреты. На взгляд человека непосвященного, тонкости мастерства могут показаться мелочами. Но на боевом задании от мелочи зависит жизнь. Поэтому в деле нет мелочей. Этому правилу в разведывательно-диверсионных подразделениях учат, что называется, с младых ногтей. Смотри под ноги. Запомни, техника безопасности простая. Смотри, куда ставишь ногу. Не спеши. На поваленные стволы подошвой не опирайся – переступай их, перешагивай, а не наступай на них, это опасно - скользкие они. Ногу подвернёшь и всё, не боец, да и след на них остаётся. На ветки сухие не наступай, они ломаются со звуком, да и свежий слом очень сильно в глаза бросается. В грязь не наступай, в ней след очень долго держится, если дождя нет. Даже если ты бежишь – всегда смотри под ноги, либо успевай это делать, либо не беги. Если ты идешь в колонне – тут не страшно, тут первый смотрит только себе под ноги, а по сторонам – второй. Но если ты один… даже под огнем лучше передвигаться шагом, если не умеешь смотреть и под ноги и по сторонам одновременно – растяжка не пощадит. Взглядом плавно, как учили, скользишь справа налево, фиксируя малейшее НЕСООТВЕТСТВИЕ или СТРАННОСТЬ. Сколько раз было говорено-переговорено, что нельзя расслабляться в незнакомом месте. А ещё сильнее нельзя расслабляться в знакомом месте. Потому что ситуация может в любой момент поменяться и из приятно-знакомой стать неприятно-незнакомой, а ты к этому окажешься не готов. Что еще? Всегда смотри за спину. Всегда знай, что делается у тебя за спиной. Даже если кто-то тебя прикрывает, все равно будь внимателен. Что еще? Никогда никуда не бросайся очертя голову, продумывай каждый свой шаг. В горах – перед тем как прыгнуть куда-то, схватиться за что-то, опереться на что-то – внимательно посмотри, оцени, насколько это крепко и прочно. Иначе рано или поздно сорвешься в пропасть (для тех, кто малость подзабыл горную подготовку - попробуйте удержаться, тогда поймете). Наблюдай. Примечай. Запоминай. К примеру когда сорока на верхушку дерева сядет, кричит, волнуется – значит, человек идет. Если сядет на середку дерева, то хоть и кричит, и волнуеться – человека не жди, это собака идет или еще какой другой зверь. Еще? Хорошо. Слушай. Рядом упала граната. Залегай головой к ней. Если нет каски, голову крестообразно закрой руками. Даже в полуметре от разрыва есть «мертвые» зоны для разлета осколков, они уйдут чуть выше над тобой. Только рот разевай, как можно шире. Иначе при разрыве надолго оглохнешь, может быть навсегда. Тот, кто увидел брошенную гранату первым, кричи: «граната справа!..» — или: «граната слева!» Собственный маневр при этом не сдерживай. Кричать можно и в полете к матушке-земле, и уже лежа на ней. Но предупредить товарищей ты ОБЯЗАН. Если врагу удалось подползти незаметно, ты не слышал щелчки взводимых затворов, да к тому же временно обезоружен сам, при стрельбе противника надо немедленно закрываться первыми попавшими под руку вещами, даже тряпками, желательно скомканными. Особенно береги голову. Пуля, попавшая в комок одежды, теряет силу удара. Так можно избежать смерти и даже тяжелого ранения. Просто отделаешься контузией или срезанной кожей. В бою или на разведвыходе, да, где бы то ни было, любой приказ командира должен подтверждаться тем, что ты его слышал и усвоил. Допустим, услышал: «держи!». Не ленись и не стесняйся, ори: «держу!». И так далее: слышишь: «прикрой!» — кричи: «прикрываю!», приказывают: «отход!» — подтверждай: «отхожу!». Помни это. Халатность при исполнении приказов — гарантия смерти и твоей, и друзей. Гранаты? Гранаты - это очень очень своеобразно. Тут в чём небольшая тонкость? Если противник бежит на тебя – надо кидать чуть ближе, а если от тебя – то дальше, чтобы он набежал на взрыв. В идеале должно рвануть в воздухе над точкой прицеливания. Это не сложно, просто нужна практика, рука сама «поймет», как надо кидать. Ну ещё учитывать, что замедление 3,7-4 секунды. Еще? По оружию. Револьвер в этом деле порой бывает предпочтительнее пистолета. Прежде всего тем, что гильз не оставляет, а это следы. Плюс при осечке не нужно затвор дергать, бракованный патрон выбрасывать, достаточно просто еще раз на спуск нажать. А убойная сила и останавливающее действие пули практически одинаковые. Никогда не иди в бой с чужим оружием, вообще с оружием, которое ты не знаешь, не бери оружие без проверки у незнакомых людей. И никогда никому не давай свое оружие без присмотра. Об оружии, об своем оружии, надо заботиться. Оружие уважать надо. Оружие «обласкать» надо. Оружие чистить надо. Оружие уход, заботу и ласку любит. До последнего винтика. Тогда оно тебя не подведет. В твоем автомате не только твоя жизнь, но ведь и того парня рядом, может быть, любого из них. Если ты на самом деле воюешь, то должен осознавать, что за грязное оружие твои товарищи могут просто набить тебе морду, и это если тебе очень повезёт. А если не повезёт – то ты умрешь. А потом, вытаскивая твою тушку, вполне возможно погибнут и другие. Тут, думаю, ясно все? Перед выходом много не пей, вода отяготит тебя, замедлит и все равно выйдет с потом. Пить на марше не пытайся. Нельзя это делать – вода сразу с потом выйдет. Пулю из патрона выломай и в рот положи. Вкус медный, но, слюна постоянно вырабатывается, и пить не хочешь. Дальше. Всегда смотри, куда стреляешь. Когда будете стрелять через реку, надо целиться выше. Нужен больший угол возвышения над точкой прицеливания от того, что поток холодного воздуха у воды и влажность снижают траекторию полета. Кстати, еще о горах. Там прозрачный воздух, поэтому, когда будете вести огонь через ущелье, можно легко ошибиться в расстоянии. Воздушная «линза» в ущелье ошибочно «приближает» цель. Стрелять сверху вних так же легко, как и на одну высоту. С высоты проще. Сверху вниз. А вот для того, чтобы точно стрелять снизу вверх – тут нужна огромная практика и процент промаха при такой стрельбе очень высок. Поэтому в горах самое главное – занять господствующую высоту. Это тебе даст еще и преимущество – ты лучше видишь противника, чем он тебя. Видимость – как на ладошке. Заняли господствующую высоту — это уже хорошо. Уже живем! Успокоиться. Три-один-два. Три-один-два… мгновенно погасить свои эмоции, забыть обо всем, что не связано с предстоящим выстрелом. Это нужно уметь. Мгновенно приходить в особое, отрешенное состояние. Японцы называли это МУШИН — когда стреляющий рассчитывает точку попадания и стреляет на инстинктах. Не на разуме, а именно на моторной памяти, на вбитом в подкорку чутье. Для мгновенного перехода учись использовать систему ключей — особых формул, при произнесении которых сознание мгновенно переходит в нужное состояние. До помрачения сознания заучивай ключ. Если я вижу цель — значит, я попаду. Три-один-два. Три-один-два. Три-один-два… ДЖИНБА ИТТАЙ — неразрывное единение всадника с конем и с оружием, благодаря ему всадники-самураи точно попадали стрелой в цель с трех сотен шагов, стреляя с бешено несущейся лошади. Без единого промаха. Вряд ли бы кто-то поверил в это, не видя собственными глазами — но это было так. Прошли времена, изменилось оружие, изменились и люди — но суть неразрывное единение человека и его оружия — осталась… Поймал промежуток между двумя ударами сердца, прицелился и нажал на спуск. Не отвлекаясь ни на что перевел прицел винтовки дальше, нажал на спуск еще раз. Потом еще и еще… Не очередями — именно выстрелами, в спецназе очередями не стрелюют никогда, каждый выстрел должен быть в цель. Исключения бывали — но они лишь подтверждали правило. Спецназ не десант и не пехота, они уходят в поиск на дни, а то и на недели, боеприпасы несут на своем горбу, и все что ты унес — то у тебя и есть. Стрелять очередями — просто не хватит патронов. Учись считать про себя секунды. От первого выстрела до констатации отсутствия пульса у супостата. Так лучше ориентироваться в измерении боя, в котором время с первым выстрелом растягиваеться и становиться как будто резиновым. Это вообще не так просто, как кажется, здесь длительная практика нужна. Везде, где бы ты не находился – будь готов к нападению, просчитывай возможные действия нападающих и наноси сам контрудары – или подготовь все для его нанесения. Пассивная оборона никогда не приводила ни к чему хорошему. Ошеломи противника, сделай то, чего он никак от тебя не ждет, ударь его со всей силы в пах – и тогда ты победишь, останешься жив, даже если соотношение сил – один к десяти. В ближнем же бою – никогда не падай. Никогда никому не позволяй сбить себя с ног. Слышишь? Запомните первое правило, накрепко запомните: в схватке никаким эмоциям места нет! Вообще нет! В этом деле на первом месте именно самоконтроль и холодная голова. Выигрывает тот, кто с первой и до последней секунды себя контролирует. Иначе – ошибка и смерть. Не нужно страстно желать любой ценой одержать победу – нужно хладнокровно и технически победить противника. Использовать в своих целях его промахи, заставить совершить ошибку, обмануть. Но самое главное – с начала до конца держать бой под полным контролем. Что бы ни случилось, держать под полным контролем! Уважай страх. Страх — отец разведки. Только он, загодя, делает мозг хладнокровным аналитиком для спасения своего личного и всей группы. Страх — это нормальное состояние здоровой психики. Если страха нет, его тут же заменит животный инстинкт предательского самосохранения. Бесстрашный человек опасен в бою. Страх — это защита человека, от которого ответвляются десятки сопутствующих чувств. Особенно брат разведки — риск и ее мать — осторожность. Это знай, как «Отче наш». От этого и оказываеться, что сердцу, если надо — прикажешь. Приказываешь молчать, терпеть, ждать, сбивать азарт, иначе бесконтрольный кровавый азарт в бою гарантирует твой конец. Одно из условий разведчика — высокий интеллект, выводящий интуицию на уровень тоннельного зрения, то есть, обладающий этим качеством человек способен видеть все краем глаза. От всех неразведмыслей надо категорически отказываться до боя. В разведку надо уходить в чистом белье, ибо профессиональный противник услышит тебя по запаху метров за тридцать-пятьдесят. И желательно некурящему, без насморка. Не доверяй тем, кого видишь первый раз в жизни. Если ты доверяешь тем, на кого одета наша форма, и даже ордена на ней, - очень напрасно. Не верь никому, никому и ничему. Только так ты останешься живой и здоровый. Это война. В живых остаются только наиболее подготовленные и опасные. Ты должен постоянно помнить о том, что вокруг на несколько десятков километров нет никого, кто бы не мечтал о твоей смерти. Ты должен постоянно помнить о том, что если тебя схватит враг – шансов выжить нет, разведчиков-диверсантов в живых не оставляют. По ножам. Не бывает ножей, которые ВСЁ делают отлично. А если и делают всё, то очень плохо. Так, что хочешь - не хочешь, а несколько их иметь нужно. Да и понятие это «ножевой бой» - немного не правильное. Боёв на ножах не бывает. Незаметно достал, тихо подошёл и точно ударил. И человек быстро умер, без криков… Учитесь владеть ножом, это, к вашему удивлению, действительно целая наука. Да, еще одна вещь. Рукопашка. Есть только одна общая рекомендация. Как бы ни сложился рукопашный бой, убивать или добивать врага надо ударом ножа только в голову. Тогда есть полная гарантия уничтожения противника. Некрасиво, но эффективно. Причем нож надо всадить именно в затылок или в висок, ибо лобная кость настолько крепка, что в пылу боя нож только соскользнет и раздерет кожу. Рукоятку ножа надо тщательно обмотать парашютной стропой, чтобы во время схватки рука, потеющая от напряжения, не соскользнула с нее в самый ответственный момент. Если закувыркаетесь с противником в обнимку, то постарайтесь засунуть пальцы в глазницы или что есть силы сжать и рвануть мужские причиндалы. Без них, раздавленных или оторванных от внезапной дикой боли он выключается мгновенно. Проверено. Не наносите удар ножом единожды, бейте три-четыре раза с проворотом, особенно в животе. В таких делах главное всё делать без нервов, как машина. Как будто со стороны на себя смотришь. И главное когда уже пошла движуха – не думать, не тратить время, не давать противнику паузу. Тело само всё сделает. По ранениям. Если легкое, сделал перевязку и двигайся. Если раненую конечность оставить в покое, потом ею уже не пошевелишь, надо постоянно её двигать. Почему только про лёгкое? Да от тяжелого потому что , по-любому, кирдык! Госпиталь ооочень далеко. Далее - на выход, на задание, новую обувь никогда не надевайте. Здесь, как говорится, комментарии излишни. Руки. Используй руки. Впереди идущий, номер один, руками, животом ищет мины и разминирует их. Руки должны быть чувствительны как у хирурга. Ведь ошибиться нельзя, дорога, которая идет за ним — это дорога жизни. Он ставит метки. В сторону противника они черные или зеленые, в обратную, то есть в свою — светлые. Человек, который ползет следом, должен видеть метки. Маскировка. Простейшая. Раскраска. Боевой грим. Лицо, руки покрывай соком растений. Берешь траву, толчешь ее в посудине, потом в сок добавляешь золу из костра и никакой «помады», как показывают в кино. Ибо даже самая лучшая помада дает блеск. А оно вам надо?.. И последнее. Не сдавайтесь в плен. Никогда. Все равно убьют, может быть, на сутки позже. Только смерть будет злее, а ее наступление суки затянут себе в усладу. Предателей никто не ценит. Предавший однажды, продажен навсегда. Помни это – и останешься в живых. А по-другому никак. Хочешь выжить - должен думать только так. Народу, который с этой точкой зрения не согласен был, погибла уйма. Если не сказать - почти все. Ну вот и всё. Теоретически всё.
Они умели пользоваться любым холодным оружием и приемами рукопашного боя, который весьма сложно было бы отнести к какому-то одному конкретному стилю. Точнее, это был причудливый сплав сразу нескольких боевых методик, практически исключающий грубые и мощные «прямые» удары. Их учили работать ПЛАВНО и МЯГКО, используя энергию противника против него самого. Кулаки и ступни – не самое главное в бою: работали в основном предплечьем, плечом, бедром, коленом, даже всем корпусом. Просчитать маневр противника, в последний миг пропустить его мимо себя, провести короткий, практически незаметный взгляду прием, лишая врага устойчивости, опрокидывая или выбивая из руки оружие. И следом, продолжая начатое движение, добить двумя-тремя отточенными, экономными ударами. Или взять на болевой, которых, как оказалось, имелось превеликое множество. Ну, и так далее…
Тренировались. В «качании маятника вразножку», в ориентировании на незнакомой местности (ориентирование в горах, тайге и пустыне – сложнейшее дело), передвижении и маскировке на ней (всегда на первом месте стояла маскировка, маскировка абсолютно всего, места засады, мест привала, следов…), в знании топографии, в «набивании» маршрута по карте, в совершению маршей в условиях бездорожья, бег в кромешной темноте, скрытое преследование, хождение «глазами назад», бесшумное передвижение (секрет тихого шага в том, что перед тем, как наступить куда-то, ты машинально двигаешь ногой вправо и влево, отпихивая в сторону все, что может попасть под ноги и хрустнуть), в силовом задержании, специальная тактика, организации засад, парашютная подготовка, горная подготовка, скалолазание, радиодело, таблицы, шифры, первая медпомощь, и ставить мины, и извлекать, рукопашка (Дело — серьезнее некуда. Серьезная школа, зубодробительная, реальное и жестокое искусство настоящего боя, а не это ваше ногодрыгательное и рукомашистое каратэ, и все это не на мягком ковре), приемы обезждвижевания противника и прочая прикладная физиология, кросс, грамотное преодоление спецполосы препятствий, быстро и без малейшего вреда для собственного организма, ножевой бой (рабочий инструмент, как сейчас говорят, для уверенного пользователя), в различных прыжках, финтах, пируэтах, кульбитах, перекатах, кувырках, перебежках и уходах, и прочей нездоровой акробатики, меняя позиции, направление атаки, пробуя друг на друге всевозможные хитрушки и подступы, как выражаются заклятые друзья наши поляки. Кувыркались, крутились, падали из любой позиции — плашмя, на бок, калачиком, на спину с перекатом через голову и тут же оказывались на ногах. Суплес вырабатывать до третьего пота, сиречь – гибкость тела. Гибкости и ловкости их тел могли бы позавидовать какие-нибудь гимнасты советского цирка, балетные танцоры или звезды кордебалета. Гутаперчевые мальчики, может слышали… За один день это не нарабатывается. Надо было знать, как и для чего именно накачать кисть, мышцы запястья, локтевые жилы. Ведь нужно было довести руки до стальной твердости, чтобы автомат держать, как пистолет, при немыслимых кульбитах с оружием между спасительных валунов. Многие премудрости. Ценнейшие детали живого боевого опыта. Страшная, но столь необходимая для выживания игра взрослых мужчин. Вся эта наука побеждать. Захватывающие уроки науки побеждать. В этом деле пустяков не бывает. Все делаешь сам. Сам ползешь, сам бежишь, сам стреляешь. Сам себя в полной готовности поддерживаешь и только за себя в этом вопросе отвечаешь.
Настоящая учеба – учеба выживания. Это было настоящее искусство. Вырабатывли инстинкт хищника, особое чутье на опасность. Повадки профессионалов. До седьмого пота. Боевое слаживание. Слаженность действий. Все будущие действия – с вариантами и возможными осложнениями – отрабатывали теоритически, в полном соответствии с заветами великого полководца каждому знать свой маневр. Каждый член группы должен с полунамека, почти интуитивно понимать маневр другого члена. Вся группа должна работать в унисон, как единый организм. Тут и скорость исполнения. И техника. Упор был на выносливость. Учили прежде всего скорости реакции и выносливости. Учили собранности, умению быстро оценивать ту или иную ситуацию и принимать единственно правильное в этих условиях решение. Опыт – великое дело. Опыт… опыт в их нелегком деле – вот что всегда помогало выживать.
Да, глаз у разведчика должен быть, как у птицы. Но глаз одних мало. Для разведчика при совершении марша в лесу, даже не зрение важно, а слух обоняние, и внимательность. Ум выдающийся требуется. Учились понимать погоду. Чувствовать чужой взгляд. Двести тридцать четвертым чувством, чутьем разведчика, чутьем предков, чудом, печенкой… Деревья СЛЫШАТЬ, птиц… К каждой мелочи приглядываться и прислушиваться. Ветка шевельнеться – видишь, лист упадет – опять видишь, трава зашуршит – слышишь. Блеснет ли вдруг что-то на солнце, подниметься ли стая птиц, промелькнет ли, очертя голову, белка с дерева на дерево, - все замечай и, заметив, постарайся понять, откуда блеск, почему поднялись птицы, почему встревожилась белка. Понимать, не говорящие ни о чем человеку не подготовленному, поведение животных и птиц. Различать тревожные звуки, издаваемые птицами. По малейшим изменениям в поведении животных определять изменения в окружающей обстановке. По запаху, по шагам… Читать книгу стуков, шорохов, мимолетных взглядов, приглушенных шумов мотора, как люди читают печатную книгу. На птиц, на деревья да на камень СМОТРЕТЬ. А они тебе, если привыкнешь все и расскажут. Что есть и что пить, флору и фауну, как подбираться правильно и скрадывать «языка», как добывать нужную информацию… Когда пригнуться, когда упасть, где упасть, куда наступить… Умение тактильно воспринимать окружающее... Законы войны в горах, в тайге, в пустыне, где то там еще… Могли с точностью до десятка метров навскидку вычислить, на каком расстоянии находиться источник звука, в любой местности: в горах ли, на равнине, в лесу…. Да много еще чего умели… Из смертоубийственных художеств. Работа у них такая. Многое, многое другое, необходимое на этой войне. Только успевай запоминать. Привыкай. Слушай, приглядывайся, запоминай, вникай, старайся, тренируйся, учись. Набирайся опыта. Учись выживать. Такие знания на войне никогда не бывают лишними. Война ошибок не прощает. Когда знаешь – все просто. Чему только ни учит осназ. Не только метко стрелять, но и выживать. Воевать и выживать. И не просто выживать, а уметь любую, даже, казалось бы, самую скверную ситуацию оборачивать себе на пользу! В общем, всему, что может пригодиться на «работе». На войне... Тут уж мелочей не бывает. Все довольно просто, если знать тонкости… Умение искать и находить нестандартные решения – именно это и называется в армии специальной подготовкой. Кое-что из этих новых хитрых умений немного шокировало, кое-что воспринималось как само собой разумеющееся. В их жизни много чего было. Кое-что и сами бы забыть рады, да только не выходило. Да и жалеть противника, равно как и видеть в нем человека, их отучили практически сразу. Учили их ПРАВИЛЬНО. Жёстко. Постигать тяжелейшую науку - науку войны, древнюю и кровавую. Не простая это была наука! Ох, не простая! Наука войны… Наука жизни… Все по делу. Учили… И научили, что не забудешь. Эти тренировки равны цене жизни. Потому этой науке и обязаны жизнью. Их готовили… Для войны… И это была не пионерская «Зарница», а настоящая война, где убивают… Поэтому и не жалели их никого и никогда... Не жалели, чтобы потом эти парни умели выживать!.. Ведь безвыходных ситуаций не бывает. Вот главное, чему научили: БЕЗВЫХОД — это когда человека уже нет!
Тут бестолковым быть нельзя. Не научишься, не поумнеешь – не выживешь.
И они старались. Они изо всех сил старались.
Все просто, как, в общем то, и любая наука, если ее понимать. Их учили побеждать. Спасибо за НАУКУ!
Боевой опыт — вечный опыт. Потому то и не промахиваются такие, как они, с нескольких-то метров. Даже в движении, даже из самого немыслимого и неудобного положения.
О разведке эти люди знали все. Чему не доучили в мелочах на тренировках, они с лихвой добирали на задании.
Вот и представьте себе уровень подготовки человека, который весь ад той страшной войны в диверсионной разведке прошёл? И все держать – в голове. Иначе нельзя.
Но возможно ли такое? Под силу ли все это освоить одному человеку? Мыслимое ли дело? Вы можете себе это представить? Диверсанты-разведчики… Особая статья даже в спецназе. Особенно в спецназе! И спрос с них другой – они глаза и уши, руки и ноги, которые должны все видеть и слышать, а значит, и уметь много больше остальных. Они и знали о войне поболе всякого, и еще больше умели. Впрочем, чему удивляться - профессионалы... С большой буквы.
И попадало им… А як же. Конечно. Чего уж скрывать, чай не ихние заморские Бэтманы. Не железные. Игра же шла не в одни ворота. И стреляли их, и взрывали их, и резали. И попадали в них, было дело, чего уж говорить. Гибли и они сами… в засадах, в подрывах, при обстреле… смерть была повсюду. Доставалось… В кого ножичком, в кого и пулькой… по серьезному. Пули да осколки в теле еще никому красоты и здоровья не прибавляли.
Только возвращались в строй очень быстро. Болело все. После всех ранений и контузий. А они просто молчали. Скрипели зубами и перли вперед, как танки, на все трудности.
И если уступали в чем то хваленым японским самураям и немецким егерям, прошедшим спецподготовку, в техническом там оснащении, в численном перевесе, в обеспечении, в знании местности, то уж в ближнем бою, в рукопашном побеждали всегда. ВСЕГДА. Ах, как же они дрались! Только перья летели. Побеждают ведь не числом, а умением. Характером брали. РЕШИТЕЛЬНОСТЬЮ. РЕШИМОСТЬЮ ДРАТЬСЯ ДО КОНЦА. ГОТОВНОСТЬЮ УМЕРЕТЬ, НО ПОБЕДИТЬ. Главное —побеждать. На войне ведь чаще всего так: не победил — не выжил. На войне люди характер свой полностью обнаруживают. Враги – свой, а они – свой. Примеров множество, рассказывать можно дотемна.
Они верили в ПОБЕДУ! Они верили в ЖИЗНЬ!
И раз они врага уничтожили, победили, значит, лучше к этому были готовы, были готовы ПОБЕДИТЬ, сильнее этого желали. Чтобы выйти живым из этих передряг, следовало, стать из живого человека идеальным механизмом, проворным и смертоносным – иначе кранты... Здесь, как говорится, комментарии излишни.
Очень их самураи не любили, боялись, до жутиков, и я их по-человечески даже могу понять.
Да, победы не давались легко. Да, враг был упорен и храбр. Но тем больше их победа. Тем больше их СЛАВА.
Кому-то все происшедшее может показаться простым и легким – ну да, если не знать всего предшествовавшего. На самом же деле все было очень серьезно, а местами даже сурово и драматично. Никак нельзя сказать, что им повезло, – они победили, они выиграли как раз потому, что вся прошлая жизнь, весьма на события богатая, их к тому готовила, вела, учила…
А учили их на совесть… Премудростям, о каких нормальный человек так и не узнает за всю жизнь. И не только их…
Это русские воины, вне зависимости от разреза глаз, веры и цвета кожи. Люди без права на имя и собственное лицо. Безымянные герои-разведчики. Осназ НКВД СССР.
Смерти они не боялись – боялись глупой смерти.
Вы читали Богомолова «В августе сорок четвертого?» Вот то то...
Классика жанра, напрягите воображение и вспомните иные романы из еще советского времени.
Война продолжала свой ход, подчиняясь воле великих вождей и питаясь людской кровью. Война не знала передышки, все было подчинено только одному. Множество их малых побед и поражений растворялись в одном всепоглощающем стремлении - стремлении к всеобщей большой победе. Эта победа несла в себе счастье и боль, она была тем невидимым, но мощным магнитом, который притягивал к себе все их силы ради того, чтобы приблизить её на месяц, на неделю, на день, на мгновение. Ради этого стоило жить...
А Героев там не давали. Нет. Такова особенность. Ремесла. Просчеты одних людей рождают героизм других. А Героев у них тоже не любили. Героизм часто являеться синонимом непрфессионализма. Их работа должна оставаться незаметной. Если разведчику дали Героя, значит он провалился, он раскрылся. И профессионально больше не пригоден.
Контрразведка вообще не любит суеты и звона победных фанфар. Они просто-напросто не могли выпускать наружу ничего. Не имели права. Армейским в этом плане в сто раз легче. Там и о взятых городах, подбитых танках, сбитых самолетах и пленных немцах, все моментально доводиться до общего сведения, порой еще и с приписками и добавлениями для красного словца и создания образа. Газеты, радио, портреты, приказы, награждения. Ордена, медали, нашивки, погоны, блеск, красота. Салюты, залпы, цветы, объятия. Слава, признание, почет, уважение. Шумно, красиво, ярко, звонко, эффектно.
А они то... Они то не имели права не то что посторонним, а порой и своим родным ни словечком обмолвиться о взятых диверсантах и шпионах, схватках и погонях, победах и ранениях, а тем более о радиоиграх и прочих комбинациях. О них обычно рассказывали с чужих слов, при этом одни с недоверчивой улыбкой пожимали плечами, другие понижали голос, пугливо оглядываясь, словно опасались, что их могут обвинить в разглашении военной тайны. Бывало такое, что лучше забыть напрочь, сразу и навсегда.
Их пленных и их трофеев сплошь и рядом никто не видел и никто не знал, кроме них самих. Газеты не сообщали об их необыкновенных подвигах, их имена не упоминались в приказах и реляциях. И на груди, кроме пуговиц, ничего не красовалось, ни одной ленточки, хотя регалий и отличий имели в разы поболе. Вот и пришлось оставить непотертый иконостас в сейфах, на вечное хранение. Вместе с кое-какими полезными навыками и специфическим жизненным опытом. Ограничиваясь записью в засекреченном личном деле. Как говориться: «не болтай и не носи». Получив дружеский совет все забыть. Оставив себе на память слова, что Родина будет ими гордиться. Всегда. Заочно. На расстоянии… Отблагодарили… Напомнив, что «все мы, сынки, коммунисты…». Благодарность Родины за проявленное… Ну дальше вы знаете – определения у нас всегда стандартные… А трофеи?.. так отметины на теле, про это вы уже знаете.
Но… Никакие странички в личном деле не смогут передать, что они чувствовали, что они пережили, как воевали… Что за их плечами, пожалуй, не скажет никто. Об этом во всех нюансах и аспектах, в цветах и красках, с оригинальной сочностью могли поведать только они сами… Они служили СВОЕЙ РОДИНЕ, такой сложной и такой неоднозначной…
Они классные мужики были. Воины. Ремесленники войны. Эти суровые парни знали цену жизни, а, главное, цену смерти. Они и так сделали для Родины все, что только в человеческих силах, на пределе, вспомнить не стыдно, и теперь имели право жить ДЛЯ СЕБЯ. Сделали все, что могли, и даже то, что не могли. Совесть их была чиста, служили честно и храбро, как учили и как умели, стыдиться нечего, отслужили свое, как положено, ушли достойно, они свое ДОШАГАЛИ, ни у кого не имелось к ним никаких претензий, они испили свою войну до самого донышка, прожили ее всю во всей черноте и святости, они схватывались с врагами на равных, убивали и умирали, СМЕРТЬ ПОТРОГАЛИ, в глаза заглянули, видели смерть во всех ее проявлениях, КРОВУШКИ ЖИВОЙ, ПАРУЮЩЕЙ навидались, они выдержали достойно смертельный экзамен войной, они выжили в такой мясорубке, вернулись живыми и неубитыми, относительно целыми и невредимыми – что еще нужно мирному человеку для счастья? Так жизнь распорядилась… жизнь идет дальше. И не важно всё остальное. Могло быть и хуже. Не каждому дано пройти столько лет в разведке, постоянно глядеть в лицо смерти и остаться в живых.
Такая уж им выпала планида – сплошь и рядом считалось, что там, где они в данный момент есть, их и в помине нет. С юридической точки зрения. В одном из таких мест, которых вроде бы и не существует вовсе... Где-то… То, что не полагалось помнить. Их и не было, а как же. Такими пошлостями, как документы, или визы они не озабочивались, наоборот. Такая уж работа – БЫТЬ ЛЮДЬМИ, КОТОРЫХ НЕТ.
ЛЮДИ-ТЕНИ. Нет ни имен, ни фамилий. Это трудно, это тяжело, это чертовски тяжело. Это нечеловечески сложно. Это за гранью. Но таковы законы ремесла. Неисповедимы тропинки тайной войны, иные ее игры насквозь безумны, хотя и происходят в самой что ни на есть доподлинной реальности.
Да, они не поднимались в атаку, они не кричали «Ура!». Их война была ДРУГОЙ. Своя. Особая. НеПРАВИЛЬНАЯ. Без линии фронта. О которой не пишут в газетах и не снимают кинолент. Для вас есть разница? Для меня НИКАКОЙ.
Самое скверное в таких вот операциях — даже не опасность, а дикое, сумашедшее напряжение нервов. Нечеловеческий ритм. Незнакомый обычному человеку.
Но если днем не видно звезд, это еще не означает, что их нет. Что характерно, ни один из них не жаждал ни публичности, ни славы, ни денег. Не их это. Не тот жизненный типаж. Они не могли ИНАЧЕ. Потому что иначе нельзя! Это, кстати, было еще одним критерием отбора. Тогда, это были бы не ОНИ. Волк никогда не будет мяукать. Ну, вы понимаете... Такие уж люди были, как уже говорил. И жизнь их как ПОДВИГ. ЛЮДИ ВЕЛИКОГО ПОДВИГА. ЛЮДИ ВЕЛИКОЙ ЭПОХИ. Эпоха Великая и Люди ей под стать. Люди удивительной судьбы. ЛЮДИ СТАЛЬНОГО ПОКОЛЕНИЯ. ЛЮДИ ОСОБОГО НАЗНАЧЕНИЯ. Настоящие. Цельные. Штучный товар, за что особо и ценили.
Многое знали, много видели, много умели и долго молчали. Они воевали и молчали. Долго, очень долго, слишком долго...
А это о многом говорит…
Они так и ушли. Тихо и скромно… Оставшись неизвестными.
Не допев…
Глаза.
Но, главное - глаза!..Понимаете? У них, у всех у них, были глаза людей знающих, видевших, казалось, такое, что не видели, и никогда не увидят, все остальные «гражданские», да и многие военные тоже. Легким такой взгляд не назвать.
Каждый из них обладал огромным боевым опытом и… мудростью. Понимая, что абсолютно все знать невозмозможно, они в любой ситуации знали, как поступить.
Война была всегда рядом с ними, эхом звучала в голове, вперемежку со звуками обыденной мирной жизни. Им это не мешало. Привыкли. Как и многие другие. Те, кто из поколения ГЕРОЕВ.
Это лучшие люди своей страны.
С бурной биографией, иным таких перипетий на три жизни хватит.
Они не киношные Рэмбы были и не сказочные чудо-богатыри. Они обычные люди, которые просто-напросто видели в этой жизни чуточку больше остальных. Хотя и считали свою работу ОБЫДЕННОСТЬЮ. Они, в общем-то, были еще молодые, еще до тридцати, но состарившиеся не по годам, обремененные опытом, болью и ответственностью… Просто они живые и НЕ РАВНОДУШНЫЕ. Которым ничего человеческое не чуждо. Они верили, по-отчаянному верили, что ВСЕ БУДЕТ ТЕПЕРЬ ХОРОШО. Ведь они ВЕРНУЛИСЬ! Ведь они ПОБЕДИЛИ! Они справились. И остались живы. Ведь это и есть важнейшая награда на войне. Ведь победа – это и есть ЖИЗНЬ!
Долгая или короткая, как кому повезет…
А по-другому они никогда и не умели.
Из всего, что им вбивали в голову много лет, на первом месте стояло даже не боевое искусство, а скрытность, незаметность, секретность и маскировка. Такая уж судьба выпала, не имели они права ни на прошлое, ни на воспоминания... Судьба под грифом «Совершенно секретно». И обижаться тут нечего – такая работа. Нет тебя, и все тут.
Они прошли хорошую школу, школу мужества и выживания, и потому любые жизненные сюрпризы воспринимали со спокойствием удава – по крайней мере, внешним.
Хотя чисто по-человечески обидно, конечно, ведь не для них гремели салюты, но что тут сделаешь...А отсюда всё остальное...
Они понимали. Они знали. Всё было не зря, все было правильно. И не в блестящих орденах-медалях дело. Кто из них о наградах в то время вообще думал? Уцелеть бы… Они знали на что шли. Таковы правила. Им не надо было, что бы кто то видел, что они хорошо делали свое дело. Всё это мишура. Главное в том, что они сами об этом знали и совесть у них чиста. Так ведь это только для них они ценность, потому как за ними их жизнь, люди, друзья, многих из которых уже нет, кровь – своя и чужая. А остальное… Что было, то было. Другой судьбы не хотели никогда и ничего не мечтали переиграть. Это жизнь. Такая, какая есть… И сложилась она так, как сложилась, ничего уже не изменить. Жизнь не перепишешь набело. Все ее узелки и кружева. Жизнь прожили, богатую на впечатления, прошли Бог знает какую школу жизни, из кожи вон лезли, под смертью ходили, да и сами ее обеими руками разбрасывали. Мужики тертые-перетертые. Обугленные и продымленные войной. Искореженные войной. Им и так отвалило на всю оставшуюся… Выдержать такое не каждый смог бы.
Тут другое…
Слишком много для одного человека… знать и молчать… слишком много… Всё в себе… Всё в себе… И только от сердца одни ремни. И только сердце в клочки…
Они пережили столько, что… Не знаю, какие долги они сжигали на этой земле. Но свое они отстояли.
Это особые люди. Особый человеческий материал.
Перед такими шапки долой…
Просто они все делали так, как должны были. Вот и все.
И не за наградами, не за почестями они рвались. И не за овациями. Не о себе и не о славе думали. Понимаете? Нет? Не за них воевали. А за Родину! А за нее можно ведь и без наград служить… Главное – честно!.. Главное – по настоящему!.. Они сами выбрали эту судьбу. Они выбрали нелегкую СУДЬБУ СОЛДАТА.
СОЛДАТЫ! Просто это были — солдаты. Солдаты по крови, по духу, по роду. Настоящие. Без фантиков. И в этом их БЕССМЕРТИЕ. Солдат – великое слово. Ему мы обязаны всем лучшим, что есть в нашей военной истории. Солдат – главное достояние и богатство нашей страны – её мечты, её чаяния, её надежды. Они выбрали нелегкую судьбу солдата. Они выбрали эту профессию. Одну на всех.
Есть такая высокая профессия, знаете ли, - Родину защищать!
И нет профессии выше, чем солдат, защищающий свою Родину с оружием в руках.
Самая почётная профессия, как это ни патетично звучит.
А ведь хорошие ребята подобрались, правда?! Одно слово – ПРОФЕССИОНАЛЫ! ОСНАЗ! Разведка! Герои ОСОБОГО назначения..
А в обычной жизни они уживаются плохо – тут не те слова, тут все не то, поэтому для них навсегда, что бы кто из них не говорил, самым дорогим остается ТА ЖИЗНЬ, что у них когда-то была, ту, что видели в молодости - там была самая Жизнь и там остались друзья. Потому что там настоящим было все. Под пулями ведь не лгут. На войне люди не любят играть «в войну». Война всех рассчитает. Там все было серьезно и все было «взаправду». Мужество было мужеством. Дружба – дружбой. Ненависть – ненавистью. Подлость – Подлостью. Предательство — предательством. Потому что потом уже ничего нет. Потому что ТАМ для них была настоящая жизнь, в которую не раз влюблялись и в которой не раз разочаровывались, но лучше которой, как потом оказывается, - и не было…
Ради которой в юности и выбрали СВОЙ ПУТЬ.
По соображения совести.
Тогда, в той боевой юности, вершили совершенно иные мерки. Столько было пройдено и столько пережито…
Нет сокровища дороже, чем столько общих воспоминаний, столько таких часов, пережитых вместе, столько душевных порывов. Проходят года, терзают болезни (издержки профессии, как выражаеться один умный человек, плата за мужество, кто-то эту плату зовёт «адреналином», разумеется не в медицинском смысле, а в обывательском), и стареют прежде времени. Семь лет - и каких лет!!! - непрерывных марш-бросков, походов, боёв не прошли даром. Семь бесконечных лет. На их век хватило… Боевое братство…
А ВОЙНА так и стоит перед глазами и снится по ночам. И исчезают за плечами десятилетия жизни… И ты снова молодой, ты ловкий, ты такой же… ты снова нужен, без тебя никак. И ты летишь, летишь окрылённый, просветлённый, блестящий, сияющий, ненормально радостный, красивый, ясноглазый… Жадный до жизни. Весь мир твой… Сейчас… Сейчас я им всем покажу… Сейчас во всем разберусь и как дам жару… Кому? Неважно. В молодости вообще неважно – кому дать жару. И впереди вся жизнь, и ты собираешься жить ее вечно! Всё впереди – неистребимая молодость, и удачи, и подвиги, и звезды, и карьера, и награды, и надежда, и любовь, и семья, и дети с внуками… и только всё хорошее! Жизнь как жизнь! И ты пробуешь обмануть время и вернуться в те времена. И ты раз за разом окунаешься в эти беспокойные волны. Раз за разом вновь, как тогда, как в первый раз, переживаешь все, что видел, слышал, делал… И вспоминаются все новые и новые эпизоды. Мысли, мысли… Всякий раз разные. Воспоминания, воспоминания и ностальгия. Потому что это на всю жизнь. Память. Ничего не можешь поделать со своею памятью. Она никогда не дает покоя и не отпускает от себя. И рад бы забыть… Что-то не дает покоя… Что то все время напоминает о прожитом… Ведь старые раны даже если не болят, то чешутся…
Боюсь, что это так и осталось НАВСЕГДА. На всю оставшуюся… Бывших разведчиков, как известно, не бывает. Это в крови остаётся, не вытравить! Они были вне приказов, законов и самосохранения. Может, вся их предыдущая жизнь, вся ее цена была заключена в те прекрасные мгновения. И как ни крути, хоть и отбрыкиваешься от своего военного прошлого изо всех сил, хоть и осточертело тебе до цветных чертиков в глазах, но так оно с тобой до конца жизни и останется. Война, война, это жизнь их, это боль их, это ПАМЯТЬ их. Привыкаешь к ней и к тем своим друзьям, как привыкают люди к родному дому, уютному очагу, тихому садику с детскими качелями и верной жене. А воспоминания, огонь и боль войны? Только в себя… Молча…
Война прошла по их жизни, пропахав мощную борозду в их судьбах, оставив зарубцевавшиеся раны от всего, что пришлось им пережить. Зарубцевавшиеся, но не зажившие. Они их мучили и мучили всю жизнь, что пришлось им преодолеть. У каждого из них была своя война, она оставила свои зарубки в душе, сердце и памяти.
Они навсегда все остались на той своей такой далекой БОЛЬШОЙ ВОЙНЕ.
Их готовят для войны,
Приучают постепенно,
И они привыкают, вростают,
Она входит в их существо,
В плоть, между жилами,
Это видно по походке
И по разговорам, и потом
Они ругают её на чём свет стоит,
Так ругают соседей
Или дожди,
Они потом готовы бежать от неё куда угодно,
И там уж думают
Жить бы да жить…..
Но там скоро оказывается,
Что без неё они не могут
Без той самой войны
И когда их забывают, они умирают
От тоски.
Всё.
Хотите верьте, хотите нет, рассказывать можно, как в той детской песенке поется, до бесконечности долго. Да и скучно. В истории давно забытых дней все гораздо сложнее и загадочнее, чем мы привыкли думать. Я никого не призываю верить, что все так и было. Дело каждого. В конце-то концов, ни вера, ни неверие ни на что уже реально не повлияют. Чтобы не изощрять напрасно ум, давайте договоримся - на ваши вопросы я все равно не отвечу. Откуда я знаю? Ну что вы право, как дети малые. Не спрашивайте у меня, откуда я это знаю. Не надо. И комментариев, конкретных деталей, родные мои, у меня никаких нет и не будет.
Простите, но вы просто не представляете себе масштаба… Никому из нас в ТАКИЕ игры играть не придется – оно и слава Богу, с другой стороны... Лично я ни за что не поменялся бы.
Никому ничего не доказывая конкретно, скажу просто-напросто.
Это БЫЛО. Ох, БЫЛО. Без прикрас и ложного героизма… Нравиться вам это или нет… И боевые выходы, и засады, и победы, и потери… И не всегда понятное… Именно так, как я вам рассказал... От начала и до конца. В точности... Все СЕРЬЕЗНО. БОЛЕЕ ЧЕМ… И это я мало еще сказал.
Возможно, кто то поймет. Тот, кто подобное пережил сам.
Если бы я мог рассказать, дорогие, все, что я знаю… и какие выводы из этого порой в голову лезут, хочешь ты этого или нет… Существуют вещи, о которых не хватит духу рассказать. Такое непосвященным знать не положено. Да я бы и сам не поверил… Если бы не… В общем, действительно, кто захочет, поймет.
А они так и стоят перед глазами… Молодые все, красивые, в форме… Сильные. Славные такие… Солнечные… Стоят… Вместе… Семеро… Смотрят так на тебя… Молчат… Улыбаются… Оказываются, эти суровые, словно вытесанные из камня, лица умеют и такое! И только океан слышно… Эх, жизнь… Долюшка ты солдатская, битая-перебитая!
Как же все таки они похожи… Все, кто откусил от войны свой кусок.
«Дакара соре де» - как они тогда любили говорить между своими. «Так тому и быть».
Если кто-то сомневается, может проверить.
Каждый, повторяю, каждый из этих парней достоин много большего, чем получил за свой ратный труд, за свой ратный подвиг, и уж, конечно же, достоин отдельной книги! За свою честность, бескомпромиссность, верность и преданность своей Отчизне, долгу и солдатскому братству! За ежесекундную готовность пожертвовать собой ради других! За их нелегкую, но такую важную работу! К сожалению, никто из них ее уже не прочтет…
Их послала страна воевать, они воевали долго и страшно. Они прошли через такое, через что обычный человек не сможет пройти никогда. Они убивали и умирали, они проводили за линией фронта больше времени, чем на своей земле. Просто об этом никто никогда не напишет, да это им и не нужно. Им просто нужно, чтобы их все оставили в покое.
Им воздалось… ТАМ. Полной мерой.
Они НАСТОЯЩИЕ, понимаете, НАСТОЯЩИЕ…
Вопросы есть? Вопросов нет. Да и не может быть. Ну… еще бы.
Вам достаточно? Мне, положим, тоже...
Войны никогда не бывает ни слишком мало, ни слишком много. Война – она и есть война. Просто войны стали другими – и не все понимают, что у каждого поколения СВОЯ война. И каждый проживает ее по-своему. Слишком разная у них с нами была война и воспоминания о ней. Просто война была другой и люди тоже. А убивают, между прочим, на всех…
И знаете, если была бы сила, способная вернуть всех, уверен, они наверняка не жаловались бы на свой выбор жизненного пути, ничего не хотели переиграть и другой службы не желали бы. НИКОГДА. Не то воспитание, не та дрессировка и не та БИОГРАФИЯ.
Потому что – это ИХ ЖИЗНЬ. Плохая она или хорошая, но она только их!
Они сказали бы только: ПОМНИТЕ НАС…
Запомним их такими, какие они есть. Молодые и красивые.
Пусть они будут ВЕЧНО ЖИВЫМИ.
Пусть эта память никогда не покидает нас.
А жизнь… Знаете… Она со временем показала, кто прав, а кто не очень.
Вот и все, если без высоких слов и лозунгов, я их просто не умею говорить...
Да и вряд ли здесь нужны такие слова.
И, ПОМНИТЬ, это то, самое малое, что мы должны бы, и, главное, можем сделать для них.
Это надо, в первую очередь, НАМ.
Помните… Просто так. Без памятных дат и поводов…
Надо ли ЭТО помнить?
Надо, если это БЫЛО. Мы ведь для БУДУЩЕГО живем…
Вот и вся история.
Вот такая БЫЛЬ.
Всё это, как говориться — дело давно минувших дней, приданье старины глубокой.
Не знаю, как по канонам, по мне это - Святость...
Иногда мне хочется, что бы ее не было. Этой войны.
Вот такой он был, ЩЕГЛОВ МИХАИЛ СЕРГЕЕВИЧ.
Мой дед…
Почему был? Он и сейчас с нами.
Он - наш Защитник, наш Воин, наш Герой, наша Слава.
Замечательный Человек и Воин.
Царствие небесное тебе славный воин.
И низкий поклон.
Мы ЗНАЕМ твое имя. Мы ПОМНИМ твое имя.
Имя тебе РУССКИЙ СОЛДАТ.