Механик-водитель «тридцать­четверки» Виктор Никитович Шептунов чуть приоткрыл гла­за, и перед ним смутно обозна­чилась серая солдатская ши­нель. Шинель постоянно подпры­гивала, и от этого водителю все время казалось, что он как будто лежит на борту парохода и ку­да-то плывет. Только придя немного в себя, он понял, что его несут.

         Раненый танкист снова опу­стил отяжелевшие веки. От большой потери крови тошнило. Постепенно сознание проясни­лось, и перед глазами стала вы­рисовываться картина вчераш­него боя, последнего боя, в ко­тором участвовал старшина Шептунов.

         Седьмого мая 1943 года тан­ковая бригада, в которой слу­жил механик-водитель Шепту­нов, только что закончила бое­вую операцию по освобождению Великих Лук от гитлеровцев.

         После боя танкисты располо­жились на короткий отдых в небольшой березовой роще за городом. Необходимо было по­полнить запас горючего и бое­припасов.

         Весна в этих краях всегда ран­няя. Вот и теперь весь лес оделся молодой зеленой лист­вой. Пряный запах ее бере­дил солдатские души. Танки­сты с наслаждением вдыхали ме­довые запахи распустившейся зелени. И если бы не отдаленное ухание тяжелых орудий, ни что бы не напоминало о войне.

         Приказ о новом наступлении зачитывал командир роты капи­тан Синев. Худой, небритый, с ввалившимися от бессонницы глазами, стоял он в кругу танки­стов и объяснял им задание. С утра танковой бригаде предстоя­ло выйти к железнодорожной станции Ново-Сокольники и с ходу подавить огневые точки противника. В этом месте наме­чался новый прорыв немецкой обороны для большого наступ­ления наших частей.

         Капитан расстелил на траве карту и, водя по ней огрызком карандаша, показывал команди­рам машин места, где были расположены огневые точки нем­цев. Особое внимание он обра­щал на водонапорную башню. Там, по данным нашей развед­ки, гитлеровцы установили не­сколько тяжелых минометов и противотанковых пушек. Вот по­чему нужно было основную си­лу огня сосредоточить именно на это место.

         Утро следующего дня началось с боевой тревоги. Откуда-то сзади по станции ударила наша тяжелая артиллерия. Канонада с каждой минутой нарастала.

         Артподготовка длилась около часа. Наконец стрельба стихла. Над рощей, в сторону против­ника, на бреющем полете про­шла шестерка «ИЛов». И почти следом за ней в небе повисла ракета. Это был сигнал к на­чалу танковой атаки.

И тогда лес – снова как бы вздрогнул.   Взревев мощными моторами, на опушку один за другим стали выкатывать тан­ки. С приподнятыми кверху стволами, грозные машины, на­бирая скорость, устремлялись к расположению вражеской оборо­ны. В одно мгновенье воздух наполнился грохотом выстрелов, разрывов и лязгом гусениц. Бой разгорался.

         Танк Виктора Шептунова в составе взвода двигался неболь­шой лощиной. Взводу предстоя­ло по возможности скрытно и ближе подойти к станции и с короткого расстояния уничто­жить огневые точки противника. Выполнение этой операции взял на себя командир роты капитан Синев. Он стоял полусогнувшись у смотровой щели и, упершись головой в крышку башенного люка, отдавал по рации резкие короткие приказания.

         В наушниках шлемофона что-то щелкнуло, и Виктор явствен­но услышал, как командир роты по ТПУ передал команду, кото­рая касалась его. Капитан пре­дупреждал о скором выходе ма­шины на открытую местность. Теперь все расчеты делались на скорость машины и умение ею маневрировать.

         Наконец, лощина пройдена, и танк вынырнул на открытую поляну. Первое, что увидел перед собой Виктор, была камен­ная башня. Из танка она похо­дила на длинную качающую­ся сигару, то возникая, то про­падая в смотровой; щели люка.

         Немцы заметили движущиеся танки и открыли по ним огонь. В какой-нибудь миг вся степь покрылась густой пеленой поро­хового дыма и черной пыли, поднятой разрывами снарядов и мин. Даже солнце потускнело, закрываясь рыжей, грязной тучей.

         Танк старшины Шептуно­ва, набирая скорость, продол­жал стремительно двигаться вперед, к водонапорной башне. С каждой минутой до нее оста­валось все меньше и меньше, и теперь Виктор видел только нижнюю ее часть.

         А когда машина вырвалась на окраину станции, башни уже не было. Прямым попаданием она была разрушена и на ее месте виднелась только большая гру­да битого кирпича, да повисший в воздухе столб оседающей пыли.

         Старшина направил   танк к тому месту, где у орудийных лафетов суетливо бегали немцы. Машина на большой скорости врезалась во вражеское укреп­ление и, проутюжив артиллерий­ские расчеты гитлеровцев, дви­нулась в глубь обороны против­ника. Там, на расстоянии семи километров, проходила вторая линия фашистской обороны. Это был сильно укрепленный учас­ток противника, куда и устре­мились танки капитана Синева.

         В следующую минуту с этим экипажем произошло то, что может произойти только на фронте. Когда до второго эше­лона противника оставалось все­го каких-нибудь семьсот-девятьсот метров, танк Виктора Шептунова подбили. Вражеский снаряд прямым попаданием сор­вал правую гусеницу. Заскреже­тав, он несколько раз дернул­ся и замер.

– Из машины никому не вы­лезать. Иначе всех перебьют, – раздался в шлемофоне Виктора приказ капитана. – Будем драть­ся до наступления темноты, а там… Он не договорил. Припав к окуляру прицела, капитан стре­лял по немецкой пушке.

– Товарищ капитан! – передан приказ командира прекратить наступление и возвращаться на свои позиции, – доложил радист.

         Эту команду не мог выпол­нить только один экипаж капи­тана Синева. Бешено вращая башей, танк продолжал вести в сторону противника шквальный огонь.

         Во второй половине дня нем­цы сбили последнюю гусеницу. Гитлеровцы видели, что экипаж машины цел, и решили любым путем взять его жившем. Но подойти к машине они не могли.

         Весь день отбивалась горсточ­ка советских танкистов от ок­руживших его гитлеровцев. Кон­чились боеприпасы, смолкла пушка, стихли оба пулемета. Теперь вся надежда оставалась на ночь.

         Капитан чуть приоткрыл крыш­ку башенного люка, и на миг внутри все осветилось отблеском красного зарева солнца, которое медленно садилось за горы.

– Смотрите – немцы! – крикнул заряжающий, и его рука неволь­но потянулась к замку  пушки.

         Гитлеровцы осторожно подхо­дили к танку. Взобравшись на башню, они заклинили пушку, замазали все смотровые  щели.

Потом один из них на рус­ском ломаном языке предложил сдаться, заявив, что дает на размышление 15 минут,

–  Не сдадитесь – взорвем, – пролаял он, и фашисты, оставив часовых, ушли.

– Ну, как же решим, брат­цы? – спросил капитан, обводя всех тревожным усталым взгля­дом. В танке было очень душно. С лиц танкистов катились гряз­ные ручейки пота.

         Все молчали. Тогда тишину нарушил водитель танка комму­нист Виктор Шептунов.

–  Что и говорить, дело наше плохое. Но и от немцев ждать нечего. Лучше погибну, но из танка не выйду.

Вскоре фашисты снова подо­шли к машине и повторили свое условие. В ответ последовал ре­шительный отказ.

Взрыв огромной силы потряс воздух. Мина, подложенная немцами под десантный люк ра­диста, сделала свое черное дело.

         …Разведчики одного из подраз­делений наших частей возвра­щались с очередного задания. В пути они случайно на­ткнулись на советский подорван­ный танк. Сняв двух немецких часовых, разведчики осмотрели танк и извлекли из него ране­ных танкистов.

         Погиб один радист. У капита­на Синева оторвало руку, у Вик­тора -ногу, заряжающего ранило в висок. Только к вечеру сле­дующего дня разведчикам удалось пересечь линию фронта и доставить танкистов в свою часть.

         Героический подвиг экипажа был высоко отмечен правитель­ством. Мужественные воины были представлены к награжде­нию орденами Красного Знаме­ни. В числе их находился и наш земляк Виктор Никитович Шептунов.

         …По широкой, залитой ве­сенним солнцем площадке заво­да сухого молока идет человек. На нем брезентовая куртка и та­кие же брюки. Это и есть луч­ший сварщик завода Виктор Никитович Шептунов. Слегка при падая на протез, он направляет­ся к консервному цеху, где заканчивался монтаж главного объекта завода – паропровода.

         Неторопливым, привычным движением Виктор Никитович берет в руки держатель с элек­тродом, и от прикосновения к металлу электрода все вокруг озаряется ярким пламенем элек­тросварки. Сварщик на секун­ду отводит от себя щиток и тогда в радужных брызгах металла становится особенно отчетливо видно мужественное лицо быва­лого танкиста.