Пётр Петрович Шишмарев родился 28 сентября 1923 года в селе Усть-Пит Енисейского района Красноярского края. Первые мобилизации летом 1941 года Петра не коснулись из- за возраста, но еще до совершеннолетия он добровольцем отправился в военкомат, вместе со своим односельчанином- Павлом Афанасьевичем Кальтюгиным. Это было 8 сентября 1941 года.

Молодых ребят направили в г. Ачинск, куда было эвакуировано Киевское пехотное училище имени рабочих Красного Замоскоречья. Здесь проходило обучение на краткосрочных курсах. Обучение начиналось в 5 утра, и заканчивалось после 23 вечера.

Петр был зачислен в батальон политбойцов: людей, которые могли не только воевать, но и морально поддерживать на трудных участках фронта своих сослуживцев. Массовый призыв политбойцов был вызван обострением обстановки на фронтах

25 ноября батальон, сформированный из новобранцев, после интенсивного обучения был откомандирован прямиком на фронт, под Москву, где в то время решалась судьба всей страны.

"3 декабря товарный поезд прибыл в Москву, и мы шагали от вокзала к западным окраинам, перекопанным огромными противотанковыми рвами. С наступлением сумерек в небо поднялись аэростаты. Все это было так не похоже на знакомую по фильмам мирную довоенную столицу".

Штаб 1291 стрелкового полка 110 стрелковой дивизии 33 армии, которой командовал М.Г. Ефремов, располагался на станции Апрелевка на Наро-Фоминском направлении. 4 декабря стрелковая рота, в которую был определен Пётр, пешком отправилась на передовую: фронт располагался в четырех километрах от Апрелевки. Наро-Фоминск был занят немцами, обстановка складывалась тяжелая, шли ожесточённые бои. Днем передвижение было невозможным: на открытой заснеженной местности любой солдат, а не только подразделение, представлял собой мишень, и при любом передвижении попадал под шквальный огонь.

"Часть, в которую нас определили, располагалась в лесу. После постоянных изнурительных боев, подразделение нуждалось в пополнении. Численный состав часто пополнялся кем было возможно, даже не обученными людьми, и потери были невероятно большими. Так, накануне роту пополнили нестроевики из Кировской области, до этого сопровождавшие членов семей военнослужащих, эвакуированных из приграничных областей. Из-за немецкого наступления в части не осталось в живых ни командиров взводов, ни командиров отделений. Московская школа младших командиров не успевала обеспечивать передовую командным составом. Поэтому ротный невероятно обрадовался обученному пополнению и приказал мне и Александру Иванову (товарищу по училищу) возглавить отделения."

Так для Петра, 18-летнего командира отделения, началась адски трудная, страшная, требующая нечеловеческих усилий военная работа. Первые перестрелки, первые артобстрелы и бомбежки, первые потери учили выживать на войне.

18 декабря передовые полки 33 армии перешли в наступление, но немцы хорошо подготовились к обороне. В результате батальоны 1291 стрелкового полка в ходе непрерывного боя понесли большие потери, и к утру 19 декабря оказались в окружении. Полк, в котором осталось всего 380 человек, держал круговую оборону, захватить развязку дорог, и сковывая коммуникации противника. Боеприпасы стремительно заканчивались, их пополняли трофейным оружием. Закончились медикаменты, а за ними- последние запасы продуктов, закончились даже сухари. Голодные, промерзшие бойцы, среди снега и окопов стояли насмерть.
Попытка командования 33 армии доставить продовольствие и медицинские препараты самолетом не удалась: часть мешков попала на территорию, оккупированную противником, часть- порвалась от удара по деревьям, так что сухари и мясо отыскать в снегу было невозможно. Для поддержания сил ели мясо убитого коня, найденного в лесу. Но это было слабым спасением: днем отбивали атаки, а ночью нельзя было разводить костры, ведь огонь- цель для врагов. Жевали чуть обжаренное на костре мясо, а когда оно закончилось, пытались варить в котелках кости и опаленную кожу, которые совершенно не проваривались. Ночью согревались только движением, а днем- у костра, в перерывах между атаками.

Когда вышли из окружения, размер обуви Петра увеличился с 41 до 46. Радость выхода к своим омрачило ранение. 28 декабря в результате минометного обстрела Пётр был ранен: осколки попали в правое плечо, левое легкое и правый глаз. От смерти спасла книжка, что лежала в правом кармане: осколок прошел через воротник, пробил книжку, потеряв об нее силу повредил 2 ребра, и застрял в передней стенке легкого. Несмотря на все усилия врачей, микроскопический осколок из глаза так не удалось извлечь. Остались в теле и другие куски металла.

После лечения в госпиталях Москвы и Свердловска, Петр получил отпуск по ранению, благодаря чему больше месяца пробыл дома, где мать, Марина Лаврентьевна, во время его нахождения в госпитале, стала вдовой. В январе 1942 от тяжелой болезни скончался Петр Васильевич, великий умелец и труженик, переживший в годы коллективизации несправедливый удар раскулачивания. Две сестры, Мария и Нина, с раннего утра до поздней ночи работали в колхозе. Нине было всего лишь 14 лет.

В октябре 1942 уже опытный боец был командирован под Сталинград. После завершения Сталинградской битвы бойца определили во взвод ПТР. Так у него появилась новая специальность- бронебойщик.

Носить тяжелое противотанковое ружье Дегтярева (ПТРД), патроны к нему и свои вещмешки- занятие это было нелегкое, особенно ночными передвижениями. Петр выполнял обязанности второго номера (заряжающего), так как из-за потери зрения правого глаза не мог вести стрельбу.

Так Петр стал бойцом 294-го гвардейского полка 97 гвардейской стрелковой девизии 5-й гвардейской армии Степного фронта и оказался в пекле боев Курской дуги. Продвижение войск прекратилось, почувствовалось, что приближается что-то серьезное и мощное. "Для ознакомления с приказом о переименовании наше подразделение потрошили, и вручили новое знамя 294-го гвардейского стрелкового полка. Командир встал на колено, поцеловал край знамени. Ритуал прошел быстро".

Шли изматывающие кровопролитные бои. Самолеты буквально висели над головами, земля ходила ходуном. Июльская жара перемешивалась с клубами дыма, взлетающей в воздух землей, грохотом орудий и стонами раненых.

Днями самого страшного ада Петр запомнил 11-13 августа 1943 года, в районе Богодухова. Утром 11 августа войска вышли в район Богодухова, городка, расположенного в полусотне километров от Харькова. Лишь только успели немного окопаться, как немцы обрушили на участок бешеный огонь. Самолеты изуродовали всю землю, летая почти над самой землей. За бомбардировщиками следовали танки. Не успевали бойцы отбить одну атаку, как за ней начиналась вторая, третья... и так без конца... Так удалось продержаться один день. Утром оставшимся в живых выдали по 100 граммов фронтовых, однако в неимоверной жаре от спирта только разморило, стало трудно вести огонь. Полк стоял насмерть против гитлеровской танковой элиты: "Адольф Гитлер", "Рейх" и "Мертвая голова".

На подмогу обороняющимся командование направило 2 танка. Один немцы сразу же уничтожили прицельным огнем, второй по злой случайности подошел к месту гибели первого, и его постигла та же участь. Против фашистских танков продолжали стоять люди. На огневом рубеже почти никого не осталось в живых. Убило старшину, однополчане наскоро похоронили его тут же, в окопе, предварительно накрыв плащ-палаткой. Осталось всего 3 человека, продолжавших отстаивать порученный рубеж. Танки все ползли и ползли. В дыму из-за горящих посевов цели не было видно. Петр привстал на бруствер, а на его плечи поставили ружье. Молодой парень из пополнения заняв место первого номера (разорвавшейся миной кисть руки Мещанникова была раздроблена) заряжал и вел огонь. Шея, на которую опиралось горячее от выстрелов ружье, была сожжена. "Ситуация была критическая. "Что будем делать?"- спросил Мещанников. Я предложил старому солдату, пока не поздно, попытаться выйти к своим, а сам решил обороняться до конца. Мещанников со слезами на глазах обнял меня, поцеловал и ушел... Вышел ли он к своим и как сложилась его судьба- неизвестно.

Мощный напор немецких танков заставил отступить нашу артиллерию, после чего поступил приказ об отступлении пехоты. Отступая, мы доползли до железнодорожного полотна, перебрались через него, прошли через лесопарки. А дальше, чтобы оказаться в спасительных зарослях цветущего подсолнечника, следовало как-то преодолеть 30 метров совершенно чистого пространства под неистовым огнем противника. Подождали несколько минут- стрельба ни на секунду не утихала. Многие, рискнувшие перейти этот рубикон, остались лежать в нем навечно. Понимая, что выбора нет, мы с напарником ринулись к подсолнухам. Ранило обоих: меня в ягодицу и кисть левой руки. Напарника- в пятку. Но подсолнухи спасти не могли- прямо по полю мчались немецкий танк и два бронетранспортёра. Я заметил старый окоп (вероятно, еще 1941 года), заросший густым бурьяном, нырнул в него, сдвинул над головой траву и затаился. Через минуту туда вполз еще один солдат. Молча обменялись знаками друг с другом, предупреждая о тишине. А в это время на поле вслед за танками пошли немецкие автоматчики с криками: "Хальт! Товарищ! Хэндэ хох!". Всех обнаруженных взяли в плен."

В государственных архивах Министерства обороны после боев 13 августа 1943 года Шишмарев Петр Петрович числится продавшим без вести. В этих же списках числится Мещеряков Виктор Александрович, 1925 года рождения, уроженец Тамбовской области. Видимо, это и есть тот самый солдат с ПТР.

"Укрывшись в окопе, мы просидели затаившись до темноты. Наступила тишина. С опаской выглянули наружу- вокруг не было ни души. Выбравшись, осторожно двинулись, ориентировочно в сторону наших. Вскоре наткнулись на подобный окоп, где также прятались двое. Вчетвером, в полной темноте, вышли к артиллерийскому подразделению, артиллеристы указали, куда отступила родная часть. Утомляю уже были у своих. Замполит предложил сдать винтовку и отправляться в медсанчасть, по дороге в королю я почувствовал страшный голод. Во время боев пищу не приносили, да к тому же спало то напряжение, в котором жили все минувшие дни. В надежде утолить голод, я сорвал в саду, через который проходил, яблоко, и начал жевать. Плод оказался еще не спелый, кислый и вяжущий. Ко мне подошла бабушка. "Что, солдатик, есть хочешь?"- "Хочу",- ответил я. Бабуля вынесла баночку консервов, посетовав, что нет хлеба, и поэтому она не может накормить меня по-настоящему. Поблагодарив старушку и перекусив консервами, я добрел до медсанчасти. Здесь поставили противостолбнячный укол, перевязали и направили на хутор Поляничный". Теплым вечером, еле-еле ковыляя, долго блуждал по пересеченной местности в поисках того хутора. Отыскать его в темноте оказалось непросто. Наконец, повезло- оказывается, я ходил совсем рядом, просто строений было не видно, потому что они располагались в низине".

К счастью, ранение оказалось легким, и Петра зачислили в команду выздоравливающих. Раненые сами передвигались вместе с медсанчастью к западу, но в военных действиях участия не принимали. Лечили таблетками красного стрептоцида.
"Жизнь скрашивали песнями. Вместе с белорусом Тополевым мы составили великолепный дуэт. Голос у Тополева был отличный, владел он им исключительно, а моему баритону, как выражался один знаток, мог позавидовать любой студент консерватории. Пели на два голоса и русские и украинские песни. Слушать нас во время остановок приходили не только раненные, но и жители уцелевших деревень. Это значит, пели мы действительно хорошо"

Двигались через Полтаву на Кременчуг по выжженной и разрушенной Украине. Отступающие фашисты уничтожали за собой все. Горели скирды хлеба, целые деревни. На берегу Днепра в районе Кременчуга, лежали гигантские вздувшиеся кучи расстрелянных животных, которых немцы гнали в Германию, но не успели переправить через реку. Всюду стоял дым и смрад- запахи страшной войны."

Продолжение- на сайте https://www.noblefamily.ru/petrshishmarev