Шмелев Александр Иванович. Ушел в армию по призыву в 1939 году. В год окончания срочной службы началась война и дед остался в армии еще на четыре года. Служил в артиллерии корректировщиком. Очень сложная и ответственная, но вместе с тем почетная работа. От глазомера и оперативности корректировщика зависела точность выстрелов всей артиллерийской части. За пленение корректировщика враги получали новые звания, награды, а иногда и денежные поощрения.

Корректировщик работал на возвышениях, это могли быть пригорки или деревья, иные места, с которых позиции вражеских частей хорошо обозримы. При этом сам корректировщик должен быть тщательно замаскирован и находиться чуть в стороне от линии огня. Отдельные герои-корректировщики работали прямо на территории противника. О таком герое, Василии Дорохове, который корректировал стрельбу из избы деревни, занятой немцами, написал Е.Габрилович в газете "Красная звезда" от 24.03.1942 года. Орудия корректировщика: бинокль и рация. А также - смелость и находчивость.

Мой дед, Шмелев Александр Иванович был смелым и находчивым. Он также находил места с наилучшим обзором противника, таившие риск быть захваченным в плен. Однажды зимой, сидя на дереве на краю леса, он как обычно наблюдал в бинокль и передавал по рации сообщения на "батарею" наших. Из-за воя и грохота снарядов слышимость была близка к нулю. Под клубами дыма и огня видимость внизу, около земли, также была плохой. Дед так увлекся, что почти не заместил, как выстрелы стихли и дым рассеялся, а прямо под ним в 10 метрах стояли немцы.

"Komm zu mir!" - скомандовал старший. Другой направил на деда ствол МП 38. Дед спустился вниз, сдал рацию и бинокль немцам. Его под конвоем повели в деревню, где размещался штаб. Короткий и суматошный допрос. Потом отвели и посадили под стражу в ветхой бане на краю деревни. Раздели до трусов, изъяли личные вещи. Немцы, видимо, сами осваивались в поселке, поэтому общее командование были хаотичным. Явно не хватало помещений, солдат и слаженной координации действий. Дед быстро оценил ситуацию.

Первый час молодой автоматчик исправно караулил деда, вышагивая взад-вперед под окном «тюрьмы». Следующие полчаса хруст снега под сапогами прекратился. Дед приложил ухо к окну, посмотрел в щель. Никого. Подождал еще пятнадцать минут. Посмотрел, послушал. Опять нет охранника. Возможно, немец оценил побег голого пленника по зимним дорогам как событие маловероятное и переключился на другие задачи. Дед решил действовать! Он проверил на прочность раму окна. Опершись плечом, потом помогая руками, он тихо выдавил трухлявую конструкцию наружу.  Затем вылез на улицу, упал голым торсом в снег. Поднялся, озираясь и вслушиваясь по сторонам. Пусто! И побежал что есть сил в сторону знакомого леса.

Пять километров сугробов и холода он преодолел, чтобы попасть к нашим. Его отогрели и накормили, налили спирту сверх нормы. Потом допросили. Даже в суровых военных законах были послабления. Так, пребывание в частях противника менее суток не классифицировалось как плен. Поэтому дед по факту был в плену, а по документам не был. Эта история осталась только на устах его детей, внуков, а теперь уже и правнуков.

Дед воевал в разных точках на территории СССР. Свою награду, Орден красной звезды, он получил в Кенигсберге. Закончил войну в Восточной Сибири осенью 1945 года. Война закончилась в мае только на западном направлении, а на восточном продолжали угрожать японцы. Артиллерийские части стояли в резерве, как подкрепление в случае необходимости усиления. Такой необходимости, к счастью, не случилось, и дед вернулся домой спустя шесть лет, четыре из которых - годы войны.

Дед мало рассказывал о войне. Эту историю я узнал от моего отца. Сам дед был немногословен и не разделял торжества и пафоса празднования победы. Война — это страшно и трагично. Непонятно для нашего поколения. Дед всегда жалел о том, что война забрала у него молодость. Он ушел в армию юным, а пришел взрослым. Очень взрослым и очень молчаливым. После войны навалились житейские заботы, необходимо было содержать семью и выживать в разрушенной войной стране.

Война красной нитью прошила жизнь деда, завершив ее почему-то именно 9 мая. Если бы дед был с нами сегодня, ему бы не понравились бравада молодых и лозунги "Можем повторить!". Его молчание было красноречивым. Он точно хотел, чтобы война никогда не повторилась.

Шмелев Михаил Валерьевич