Родом Шульга Михаил Игнатьевич из сибирской деревни Марьинка, от которой остались теперь лишь воспоминания. Родился в гражданскую войну, в 1918-ом году(04/11/1918). Был он четвертым ребенком в семье из семи ребятишек. Учился в местной начальной школе-трехлетке, а четвертый класс заканчивал в Балахтонской школе. После пятого класса пошел работать.

В армию призвали его осенью 1939 года. Попал служить в артиллерийский полк стрелковой дивизии. Службу проходил в Уральском военном округе, недалеко от столицы Башкирии города Уфы.

Еще в апреле-мае 1941 года часть их дивизии перебросили в западные районы страны: как говорили, для строительства укрепрайонов на границе, присоединенной недавно к Союзу территории Западной Украины и Белоруссии. На их место призвали солдат из запаса. А 16 июня по тревоге подняли всю оставшуюся дивизию вместе с запасниками: погрузили в эшелоны с техникой и боеприпасами, бойцов переодели в новую полевую форму и так же направили в Западном направлении.

-Переодели во все новое нас за три дня до отправки- вспоминал Михаил Игнатьевич.

-Выдали гильзы, куда мы вкладывали «смертельные паспорта-медальоны смерти, как их теперь называют. Пишется на листочке фамилия, имя, год рождения, откуда призывался, где родился и заворачивается  в гильзу, которая всегда при тебе, всегда с тобой.

-Предчувствия, что уезжаем воевать, не было.  Заканчивался у некоторых второй год службы, и мы готовились ехать домой, кое-кто уже приобретал гражданские костюмы, рубашки- все это забрали с собой. Мы уезжали, покидали Урал, можно сказать весело –надоело сидеть на одном месте и весь сержантский и рядовой состав был рад переменам. А вот жены наших офицеров, провожая своих мужей, плакали, видимо предчувствовали… А сообщение отом, что началась война, нас застало на небольшой станции, возле самой столицы…

Вернее даже не официальное сообщение, а вначале весть о том , что ночью немецкая авиация бомбила Киев  и Минск. Об этом сказали нам машинисты паровоза, пришедшие на смену старой локомотивной бригаде. Им не поверили. «Как так? Не может этого быть! Наши границы неприступны- не то, что самолет- птица не перелетит»- таковой была первая реакция.  Ну, а когда приехали в Москву и увидели, что на вокзалах полно военных, а на запасных путях идет погрузка техники и вооружения в эшелоны, поняли что дело серьезное…

Официально сказали им, что начались боевые действия на западных рубежах Родины, уже, когда они миновали столицу. Эшелон загнали в тупик, все вышли из вагонов и полковой комиссар поведал им об этом, не забыв поднять боевой дух солдат, сказал, что с такими опытными бойцами мы немцев в два счета разобьем.

С криками «ура!», они и поехали дальше. Ну, а дальше…

Дальше буквально через сутки под Витебском, на крупной железнодорожной станции их эшелон разбомбили, что называется в пух и прах. И не только один их эшелон стал лакомой целью для шести немецких бомбардировщиков. Целое скопление железнодорожных составов, с техникой и вооружением были разбомблены и большей частью уничтожены. Они едва успели укрыться в соснячке. Налет немецкой авиации был настолько внезапным, что никто к нему не оказался готов и ни одно орудие не смогло провести по самолетам врага ни одного выстрела.

На всю жизнь ярким воспоминанием остались низколетящие немецкие самолеты, из раскрытого брюха которых сыплются авиабомбы: черные похожие на хищных рыб, они кажется вот- вот упадут прямо на голову…

И это было лишь начало. Несколько дней спустя, когда из-под Витебска их на другом эшелоне перебросили в Калининскую область, к латвийской границе, на станции Идрица они попали под еще более мощную бомбардировку противника. На этот раз они успели выгрузиться из эшелона и едва отошли от станции, как налетели бомбардировщики.  Снова разрывы бомб, пожары, крики, паника, много раненых, много убитых. На сей раз помимо воинских эшелонов на станции были и гражданские поезда.

Ну, а буквально на другой день, подходя уже пешком к городу Себешу, они в третий раз подверглись бомбардировке противника.

 Первый свой бой пришлось принять ему все же в Белоруссии, куда их вернули уже из Латвии. Когда шли поБелоруссии, навстречу то и дело попадались военнослужащие,  отставшие от своих частей, застигнутые врасплох в полевых лагерях  налетом немецкой авиации. Шли в тыл пехотинцы, танкисты, летчики. Некоторые были лишь в нижнем нательном белье. Просили закурить, перекусить, что-нибудь из одежды. Какузнали потом, еще заранее командование очевидно, разработало инструкции на случай внезапного налета: были установлены опорные пункты, куда должны были прибыть отставшие от своих и растерявшиеся после налета немцев красноармейцы. К этим пунктам большинство из них и пробирались.

В одном из первых боёв, когда они отбивали немецкие танки, его легко в первый раз ранило в руку- две пули впились выше кисти, не задев кость. Рану промыли, перевязали и снова отправился красноармеец Шульга на передовую. Около недели держали они оборону недалекоот белорусской деревни Анино,  а потом последовал приказ отступить. Оставили один населенный пункт, с боями покинули другой. Потом была двадцати трёхдневная эпопея, когда они попалив окружение и не знали где наши, где немцы.

Они видели только разбросанные немцами листовки, где они по-русски писали, что уже стоят под Москвой и Ленинградом и все руководство страны расстреляно. Комиссары уверяли листовкам не верить и вселяли, как могли солдатам уверенность и надежду. Командиру их дивизии генерал-майору Бирюкову удалось вывести соединение из окружения без потерь. За что он и получил орден Боевого Красного знамени.  Другим этого не удалось. Многие воинские части соединенияЗападного фронта, попав в окружение, потеряли больше половины личного состава и полетели в результате этогос плеч головы генералов и полковников. Война есть война: кому лавры, кому плаха.

С боями оставили они Полоцк, потом Невель, Торопец – это уже в Калининградской области, без боя был дан приказ оставить Великие Луки…

 Когда оставили Ржев, то закрепились не далеко от поселка Суворово. За этот населенный пункт дрались отчаянно и наши и немцы: он несколько раз переходил, что называется из herdherb/ Причем наши овладевали поселком ночью, а днем все силы устремляли туда немцы. Вот там-то не далеко от этого поселка и подкараулил его немецкий снайпер. Случилось это в начале октября 1941 года, разрывной пулей его ранило в позвоночник…

Потом был полевой госпиталь, госпитали в Волокаменске и Арбатове. После трех месяцев госпитализации в декабре 41-го их , шестерых бойцов, выписавшихся из госпиталя направили в Марийскую АССР, где недалеко от Йошкар-Олы, была поспешно сформирована учебная часть для подготовки офицеров.

-Окончите курсы, получите звание лейтенантов и будете готовить, обучать новобранцев для фронта – сказали им.

-Курс обучения был рассчитан на три месяца, но мы едва выдержали месяц. Кормили нас очень плохо, мы быстро ослабли, завшивели и решили подать рапорта с просьбой отправить нас на фронт. Все шестеро. Нашу просьбу удовлетворили… Так я попал в стрелковую часть, к тому времени был уже сержантом и на новом месте доверили мне сразу взвод, а из училища повезли мы призванных на фронт из запаса красноармейцев, некоторые из них воевали еще в гражданскую…

Там, в стрелковой части сформировали отдельный противотанковый взвод, которым за неимением, нехваткой офицеров пришлось некоторое время командовать ему.

Ну а последний раз ранило его уже летом 1942-го, в конце августа, после того, как наши войска освободили Калугу, Малоярославец, Мосальск…

Под Юхновом, недалеко от Варшавского шоссе, немецкая мина упала и взорвалась возле костра, двоих убило сразу наповал, его тяжело ранило в руку, которую он прижимал к груди, держа за ремень, висевший за спиной автомат…

И снова был госпиталь. На этот раз в Оренбургской области, в городе Бугуруслане.  Там его и комиссовала врачебная комиссия. Но не сразу отправился он в родные места. Вначале с группой таких же комиссованных по ранению бывших солдат убирал он хлеба в Оренбуржье, ну а затем уже в качестве сопровождающего повез тяжелораненых комиссованных солдат в количестве 12 человек в Омскую область. Из них довез до места назначения только одного, остальные по дороге женились. Получилось так, что присмотрели их по пути овдовевшие солдатки  и забрали, уговорив, к себе. Большая часть из них были инвалиды без руки, а кто без ноги…

С осени 42-го для Михаила Игнатьевича Шульга началась мирная жизнь. Работал председателем колхоза имени Молотова.

Умер 09.02.2001 в возрасте 82 лет,  оставив после себя двоих сыновей, трех внучек, четверых правнуков и одну правнучку.