К сожалению, никто из участников ВОВ в моей семье не дожил до сегодняшних дней. Есть много историй про родственников, братьев прадедов, которые ушли в 20, 25летнем возрасте на войну и не вернулись. Информация о них потеряна навсегда. Но есть в моей семье история, которая не оставляет равнодушным ни одного человека, который её слышит. История о бабушке Соне, которая с малолетним ребёнком попала в заключение в одно из тех самых страшных мест... Освенцим. Ей было около 20ти лет, сыну Олегу 4. Ночью началась стрельба во дворе, в дом врываются немцы и начинают выводить всех жителей во двор. Состав, давка, плач, дети, женщины, старики. Всех отправляют в лагерь. Женщины в один барак, мужчины в другой, дети в третий. Без возможности увидеть своего ребёнка, понять, что он жив она провела в лагере 3 года, вплоть до освобождения лагеря. Взрослые бараки освободили, когда дети уже были эвакуированы. И бабушка Соня не смогла найти сына. Она сразу была отправлена обратно в Витебск, и стала разыскивать своего ребёнка. Материнское сердце чувствует, даёт подсказки. Она не прекращала поиски целых 6 лет. В памяти был "выжжен" порядковый номер узника, её сына. Она обращалась везде, куда только могла. В послевоенные годы была сформирована группа, которая помогала найти потерянных, убитых или пропавших без вести людей. Однажды, бабушка получила от этой группы весточку, что ребёнок с таким порядковым номером зарегистрирован в Румынии, в детском доме. Но дать гарантию, что это именно Олег не мог никто. У ребёнка другая фамилия, да и описание уже "старое", ведь мальчику уже около 13 лет. Соня не думала ни минуты, она в тот же момент отправилась в путь. 

Через несколько дней пути, она стояла перед лужайкой детского дома, на лужайке сидел мальчик. Худой, долговязый, бледный. В огромных трусах, шинели и ботинках не по размеру. Мальчик ел траву, он обернулся, у бабушки сердце заколотилось, как бешеное, а слезы полились ручьями. Она почувствовала, что это её сын. Ребёнок поднялся и крикнул: "Мама!", он тоже почувствовал, он тоже узнал. Он побежал, спотыкаясь об ботинки, навстречу к бабушке Соне. Несколько секунд и Бабушка обняла сына, которого не видела почти 10 лет! Стоит ли говорить, что номер на руке мальчика был в точности тот, который Бабушка произносила тысячи раз? Уже вечером мать и сын были на пути домой, в Витебск. Тот паёк, который был у бабушки Сони с собой, Олег проглотил за 15 секунд. Бабушка смотрела, как ребёнок ест и плакала, боялась, что ему станет плохо от непрожёванной пищи. Дедушка Олег говорил, по-моему, на всех языках мира, кроме русского. Изъяснялись жестами, прекрасно понимая друг друга. Главное, что были найдены, главное, что выжили, главное, что вместе.