- Мама вела хозяйство, а папа работал кузнецом-механиком». В семье было пятеро детей. Жили в Полилеево до 1930 года, до коллективизации и раскулачивания. Когда повсеместно раскулачивали, я была маленькая, но помню, как выбрасывали богатых крестьян на улицу прямо в том, во что они были одеты. Мама помогала им, чем могла. Соседнее имение принадлежало Никите Иванежину. Так вот, когда Ленин решил создать первую коммуну, Никита предложил для нее свое имение. Однажды он привез туда Ленина. Но ночевать его он привел в наш дом. Мама всю жизнь вспоминала, как Владимир Ильич нянчил тогда моего брата. В 1930 году нас не выселили и не сослали только из-за того, что у нас несколько раз останавливался В.И. Ленин. Но отцу посоветовали все же поскорее уезжать. Так мы уехали в Градск к папиному брату. Родители купили дом, но в 1934 году он сгорел. Пришлось вернуться на родину.

- Однажды, это было в 1940 году, окончив 9-й класс, я ехала в поезде и сошла в Химках. Тогда я поняла, что такое судьба! В то время здесь были частные домики. Я растерялась – ведь следующий поезд когда ещё будет. Подходит ко мне бабуля и говорит: – Доченька, ты что же стоишь такая расстроенная? Я заплакала и рассказала бабуле обо всем. – Милая моя, ты на работу устройся, – и показала дорогу к управлению 301-го завода. Так я стала помощником счетовода в бухгалтерии.

- Когда началась война, мама приехала ко мне. Муж сестры ушел на фронт. Мы стали жить вместе на частной квартире в Молжаниновке. Потом от завода мне выделили комнатку на улице Энгельса (тогда это был мебельный поселок). Здесь меня и застала война.

- На заводе была организована добровольная дружина ПВО. «Мы дежурили на крышах завода – сбрасывали зажигательные бомбы в ящики с песком. Немцы скидывали на город листовки, а мы их подбирали. Дежурили так круглые сутки. В наши обязанности входило также вылавливание немецких лазутчиков.

- Ушла на фронт я добровольно. В первый раз пришла в военкомат и говорю: «У меня брат 28 августа погиб на фронте, хочу на фронт, отпустите меня». А мне председатель комиссии отвечает: «Милая девочка, ты здесь больше пользы принесешь, тебе всего 18 лет, куда ты пойдешь? Я тебя не приму». Через год снова прихожу в комиссию, председателем на этот раз была женщина. Она говорит: «Хочешь – иди!» Я и ушла на фронт. Это было 2 декабря 1942 года. От химкинского военкомата нас гурьбой (было столько желающих!) привезли в Крылатское. Затем меня направили в Баковку, где располагалась 1-я гвардейская зенитно-артиллерийская дивизия. Я была младше всех. Меня взяли старшим прожектористом в прожекторный полк, который находился на Киевском шоссе, вокруг Внуковского аэродрома. Однажды с наблюдательного пункта сообщили, что на Москву летит целая армада вражеских самолетов. Мы по тревоге подключили прожектор и начали искать – они летели правее аэродрома на высоте примерно полторы тысячи метров. Мой прожектор сразу попал на ведущий немецкий самолет, я его «поймала» своим лучом. Наши зенитчики тут же его сбили. Вся армада сразу рассыпалась в разные стороны, до Москвы они не долетели. На следующий день приехал командир и наградил меня медалью «За боевые заслуги». Это было мое боевое крещение.

- Пришла с фронта в августе 1945 года. Работала сначала в местном райисполкоме, а потом в Центральном научно-исследовательском институте механизации и энергетики лесной промышленности (ЦНИИМЭ).

Ночь с 15 по 16 апреля выдалась теплой и звездной. Со всех сторон в небо взлетали, вспыхивая, ракеты разных цветов.
Очень томительно тянулось время. И вот наконец, вздрогнула земля от залпов тысяч орудий. Небо прочертили огненные трассы — ударили «катюши». В ответ начали бить немцы из орудий и минометов.
Связь между точками моего взвода нарушилась в первые же минуты. Но я не решился посылать солдат на ее восстановление. Она бы опять быстро нарушилась, а риск потерять людей был большой. Задача была ясна и так. Теперь только ждали одного общего сигнала для всех: «Луч в зенит».
Забравшись на платформу машины, я встал рядом со своим вторым номером, который уже держал правую руку на главном рубильнике, а левую — на маховичке автомата подачи углей.
Наконец, на КП батальона вспыхнул луч в зенит. «Луч» — гаркнул я в самое ухо второму номеру, и в ту же секунду по всему фронту зажглись лучи в сторону противника. Наверное, с высоты это выглядело, как фантастическое зрелище.
Мы настолько увлеклись делом, что не сразу заметили, как мимо нас в сторону противника пошли танки и пехота. Артиллерия смолкла.
Пехотинцам явно понравилось наше освещение. Они кричали: «Спасибо, хлопцы! Как на балу! Так веселее идти в бой».
Потом мы узнали, как реагировали немцы: «Со стороны русских — непонятный мощный свет. Мы ничего не видим, это какой-то новый вид оружия, может быть — химия!»
Ослепленные гитлеровцы не смогли вести прицельный огонь по атакующим, эффект был налицо. И это подтвердили впоследствии пленные немецкие солдаты.