Когда летом 1943 г. началась грандиозная битва против немецко-фашистских захватчиков на Курской дуге, я находился в учебном батальоне 390-го запасного стрелкового полка. В этот полк я был направлен из полевого госпиталя, где находился на лечении после ранения под Сталинградом.
Полк наш стоял недалеко от фронта в Воронежской области. Вскоре наши курсы завершились. Мне было присвоено звание – сержант, командир расчета 120-миллиметровых минометов. И в составе маршевых рот нас отправили пешком на фронт. Перед нашей отправкой на передовую на площади села, в котором мы стояли, был проведен полковой митинг. С трибуны, воздвигнутой на площади села, выступил командир полка, его заместитель по политической части, другие командиры. От имени курсантов учебного батальона слово предоставили мне.
Помню, как командир нашей минометной батареи лейтенант Кузнецов меня как отличника боевой и политической подготовки почти силой вытолкнул на трибуну, чтобы я выступил перед полком. Перед такой огромной толпой и в присутствии командиров, имеющих высокие звания, мне еще никогда не приходилось выступать, и я очень волновался. Преодолев волнение, я поднялся на трибуну и сказал:
– Товарищи, гитлеровское командование решило устроить нам на Курской дуге «немецкий Сталинград». Не выйдет! Здесь среди нас многие являются участниками Сталинградской битвы. От их имени и от имени всех бойцов я заявляю, что мы будем бить фашистов по-сталинградски и устроим им второй Советский Сталинград!
На передовую мы прибыли в конце июля 1943 г., когда наши войска остановили и погнали фашистов. Не помогли им ни хваленые «тигры» и «пантеры», ни «фердинанды».
Вот станция Поныры, где наши войска, к северу от Курска, остановили немцев. Но вместо станции мы увидели здесь груду развалин от зданий, раскуроченные рельсы и подбитые немецкие танки.
Наши маршевые роты прибыли на пополнение в 4-ю воздушно-десантную дивизию 13-й армии, которой командовал генерал Пухов. Это она, 13-я армия, остановила натиск немецких войск у села Ольховатка и одна из первых пошла в контрнаступление.
Вот, наконец, 15-й гвардейский воздушно-десантный полк, в котором мне довелось воевать полгода. Зам. командира полка, который нас распределял по батальонам, сказал мне: «Вот что, сержант, к сожалению, нам минометчики не нужны, получи автомат ППШ и будешь командиром отделения во 2-й роте 2-го батальона». Так из минометчика я превратился в стрелка-автоматчика.
Первое мое наступление на Курской дуге 30 июля 1943 г. было неудачным. Мы шли по несжатой пшенице… Немцы, окопавшись на пригорке, открыли по нам ураганный огонь, мы залегли. Но когда последовала команда «Вперед!», я скомандовал: «Отделение, за мной!». Сделав несколько перебежек, я увидел перед собой воронку от авиабомбы. Нырнув в нее, я стал стрелять по немцам, до траншеи которых оставалось менее ста метров. Вскоре в мою воронку вскочил сержант Сорокин – командир 1-го отделения нашего взвода – и тоже начал строчить из автомата по немцам. Несколько фашистов больше не высовывались из траншеи, видимо, мы их прикончили. Обнаружив нас в воронке, немецкие минометчики открыли по ней ураганный огонь, мины рвались вокруг нас. Но, к счастью, в воронку ни одна мина не попала.
Несмотря на огонь, мы продолжали стрелять по немцам и ждали, когда рота поднимется в атаку. Как после выяснилось, нашей роте было приказано окопаться и поддерживать наступление других рот.
Когда вечером перестрелка стихла, мы с Сорокиным познакомились ближе. Он, как и я, был комсомольцем и воевал в самом Сталинграде. Был ранен. Ему не было еще 18 лет. Родом сталинградец. Когда немцы подошли к городу, мать и сестренку переправили на барже за Волгу, а он вступил добровольцем в ополчение, отец его тоже был на фронте. Дом, в котором он жил, немцы разбомбили.
Так мы просидели до вечера. На следующий день, 31 июля, мы целый день наступали по скошенному лугу. Немцы отходили дальше и дальше. К вечеру мы достигли реки Кромы и, выбив немцев, окопались на противоположном берегу.
Рано утром 1 августа мы вновь пошли в наступление. Окопавшись на возвышенности у пшеничного поля, немцы не стреляли, пока мы были далеко. Но вот ударила по немецким окопам наша артиллерия. Под прикрытием артиллерийского огня мы вплотную приблизились к их окопам.
Когда наша артиллерия перенесла огонь на вторую линию немцев, мы поднялись и с криком «Ура!» бросились вперед на немецкие окопы. Немцы не выдержали и стали выскакивать из окопов и бежать по пшенице. Впереди меня очутился офицер, который размахивал пистолетом и кричал своим солдатам: «Хальт! Цурюк! (Стойте! Назад!)». Я дал по нему очередь, он упал. Когда я подбежал к нему, фашист лежал распластавшись. Вырвав из сжатой руки немца пистолет парабеллум, я сунул его в карман брюк и приподнялся с пшеницы. В нескольких метрах от себя увидел бегущего немца, дал по нему очередь, немец упал. Едва приподнялся для новой перебежки, как увидел слева впереди еще двух немцев и дал по ним длинную автоматную очередь. Увлекшись преследованием немцев, я далеко оторвался от своей цепи. Остановившись, я оглянулся назад и увидел приближавшегося ко мне командира нашего взвода. Подойдя ко мне, он сказал, что у него в пистолете закончились патроны. Я отдал ему парабеллум, и мы перебежками направились вправо назад, где остановились наши бойцы.
Приподнявшись для очередной перебежки, я оглянулся влево и почти рядом с собой увидел высунувшегося из окопа немца с автоматом наперевес. Заметив лейтенанта, немец ждал, когда он поднимется с пшеницы. Я дал очередь, и немец упал в свою щель. Подбежав ко мне, лейтенант выстрелил в фашиста из парабеллума и мы двинулись дальше. Тут мы услышали, как слева от нас кричал раненый немец: «Эльза! Эльза!». Я предложил лейтенанту взять его в плен. Но он мне сказал, чтобы я быстрее пробирался к своим, так как здесь, в пшенице, еще немало немцев прячется, да и вдали у деревни показались танки.
Подойдя к группе своих бойцов, мы увидели взятого кем-то в плен немца. Руки его дрожали от страха. Его отправили в тыл.
Вскоре мы снова пошли в наступление. Окопавшиеся в пшеничном поле недобитые немцы открыли по нам огонь из автоматов и пулеметов. Мы отошли и ударили по немцам в фланг и снова выбили их из своих окопов и продвинулись вперед километра на два. Еще три раза ходили в атаку мы в тот день. К вечеру, во время последней атаки, погиб командир нашего взвода (не могу припомнить его фамилию).
На другой день нам принесли дивизионную газету «За Родину!». В статье «Дружная атака» было написано: «… Бойцы 2-го батальона энской части под прикрытием артиллерийского огня вплотную приблизились к немецким окопам. Когда огонь артиллерии был перенесен на вторую линию противника, батальон поднялся и с криком «Ура!» двинулся на врага. Враг не выдержал столь дружной атаки и побежал. В этом бою особо отличились командиры первого и второго отделений второго взвода гвардии сержанты Сорокин и Соболев. Они личным примером увлекли бойцов в атаку и уничтожили 12 немецких солдат и офицеров – 7 из них уничтожил Сорокин и 5 фашистов – Соболев».
5 августа 1943 г. впервые нам салютовала Москва по случаю освобождения Орла и Белгорода. Наша 13-я Армия наступала южнее Орла и имела непосредственное отношение к этому торжеству.

Вскоре мы вступили на территорию Украины. Теперь мы продвигались гораздо быстрее, чем во время Курской битвы. Немцы спешили уцепиться за восточный вал, т.е. за Днепром. Но и здесь было немало упорных боев, особенно на подступах к Днепру.
Однажды наш полк наступал на какое-то село в Черниговской области. Тогда я был уже связным от 2-го батальона при штабе полка. Это моя третья фронтовая специальность. Одновременно я исполнял обязанности начальника пункта сбора донесений штаба полка. С утра шел жестокий бой. Была потеряна связь штаба полка с батальонами. Тогда командир полка вызвал меня и сказал: «Я не знаю, где наш полк и что он делает, нет связи. Мне нужна связь. Возьмите с собой помощника и немедленно передайте мой приказ командирам батальонов, чтобы к 12.00 село было взято».
Взяв с собой связного первого батальона, мы быстро побежали к передовой. Миновав небольшую деревушку, мы очутились в пойме реки. Перед нами простирался нескошенный луг. Немцам с возвышенности он виден был как на ладони. Оставив помощника за укрытием, я велел ему наблюдать за мной, а сам где ползком, где перебежками направился вперед. Заметив меня, немецкие пулеметчики открыли по мне ураганный огонь. Дальше мне пришлось ползти по-пластунски и преодолеть три-четыре канала с водой. Наконец, я добрался до реки и вскоре нашел КП третьего батальона. Прочитав приказ командира полка, комбат тотчас послал связного к командирам рот и показал мне, где находится КП второго батальона. Но своего комбата капитана Забалуева я застал уже за огородами у села. Батальон ворвался в село и уничтожил еще сопротивлявшихся немцев. Бой стих. Я быстро побежал в штаб полка. Ворвавшись в дом, я с порога доложил: «Товарищ подполковник, Ваше приказание выполнено. Батальоны полка овладели селом и преследуют отступающих немцев».
– Спасибо тебе, сержант! Иди сюда, дай я пожму твою руку.
Я же, потому что ползал через каналы, был весь в грязи и сказал:
– Руки у меня грязные.
А он говорит:
– Дай твою грязную руку.
Я подошел к столу и подал руку подполковнику, а он, пожав мою, сказал:
– Награждаю тебя медалью «За Отвагу» и, обратившись к писарю, добавил:
– Пиши приказ о награждении.

Освобождая города и села Украины, бойцы нашего Центрального фронта, которым командовал прославленный маршал Рокоссовский, были охвачены огромным патриотическим подъемом. «Вперед на Запад! За Родную Украину!» – было нашим девизом.
Преодолев с ходу реку Десна, передовые части нашей 13-й армии первыми уже 21 сентября вышли к Днепру. 22 сентября вся наша 4-я гвардейская воздушно-десантная дивизия была уже на правом берегу Днепра. «Редкая птица долетит до середины Днепра!» – писал Н.В. Гоголь. Но мы, десантники, переправлялись через него не на самолетах, а на подручных средствах и построенных саперами плотах и паромах. «Скорее Днепр потечет вспять, чем Советские войска форсируют его!» – неистовствовал Гитлер. Не потек Днепр вспять, когда мы были уже на правом берегу. Наш плацдарм был севернее Лютежа, к югу от города Чернобыль, ниже впадения Припяти в Днепр. Мы освободили село Губино и продвинулись дальше, когда фашистское командование бросило против нас три новые дивизии, пытаясь сбросить нас в Днепр. Яростные контратаки фашистов были отброшены. Погиб на плацдарме наш любимый командир полка подполковник Биренбойм (еврей по национальности). Угодил немецкий снаряд прямо в его КП. За храбрость и умелое командование полком ему посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза. Такого же звания были удостоены командир нашей дивизии генерал-майор Румянцев и командир 13-й армии генерал-лейтенант Пухов. Семь человек получили такое же высокое звание за форсирование Днепра и оборону на плацдарме. 6 ноября 1943 г. наши войска освободили столицу Украины – Киев. Наша дивизия наступала севернее, и мы вскоре освободили город Овруч Житомирской области, за что ей (дивизии) было присвоено звание Овручская.
Пришлось мне участвовать и в окружении Корсунь-Шевченковской группировки немцев. В одном из боев, 27 января 1944 года, я был ранен разрывной пулей в правую руку. В полевой госпиталь на своей машине меня привезли чехословацкие санитары вместе со своими солдатами и командирами, раненными в том же бою. Я очень благодарен медицинским работникам Чехословацкой бригады генерала Свободы.
День Победы 1945 г. встретил я в своей школе со своими учителями и учениками. И вот уже сороковой раз встречаю я здесь этот радостный день вместе с ними. Пусть всегда будет мир на земле и светит яркое солнце над нашими головами! Пусть никогда не повторится то, за что дорого заплатил наш Советский народ!