Моя мама, Соколова Вера Константиновна, родилась 25 августа 1916 года в Петрограде. После революции семья (бабущка, дедушка, мама и ее старшая сестра Полина) были вынуждены уехать на родину дедушки в деревню Бурдуково Солигаличского района Костромской области.

У моей мамы было огромное желание учиться. И она ходила пешком из своей деревни в школу. В холод, дождь и снег через лес. После 7-го класса она поступила на учительские курсы и после их окончания с 01.09.1932 стала работать учителем в Мошниковской (с 01.09.1932 по 16.01.1933 и с 20.08.1934 по 10.08.1939), а также в Заяцкой (с 16.01.1933 по 20.08.1934) начальной школе. Здесь же она, очевидно, вступила в комсомол. Зная её характер, могу смело предположить, что она была весьма активной комсомолкой. Работая в школе мама одновременно училась заочно в Галичском педагогическом училище, которое она закончила в феврале 1938 года.

В 1939 году семья Мамы переехала в Ленинград. В этом же году Мама поступила на работу учительницей начальных классов в школу №388 Кировского района, в которой она работала по 1942 год.

В молодости мама была красивой девушкой, ярко карие блестящие глаза, которые всегда внимательно и с интересом смотрели на жизнь, и в них легко угадывался оптимизм и любовь к людям. Эти качества характера она пронесла через всю свою жизнь, несмотря на все ее трудности.

Когда началась война, мама оказалась в блокадном Ленинграде вместе с отцом и мамой.  Маме было 25 лет, У старшей сестры Полины, которая также жила в Ленинграде на 7-й Советской улице в доме 28, кв. 8 и работала вышивальщицей на швейной фабрике, было двое детей 1937 и 1938 года рождения. Маме пришлось пережить и вынести все тяжести 900 дневной блокады. Какие – трудно даже представить. Это и голод, бомбежки, артобстрелы. Наверное, ей помогало то, что она была оптимисткой и не боялась трудностей. 

В начале блокады на маму и её семью обрушивается  страшная трагедия! 8 декабря 1941 года неожиданно умирает её отец. В свидетельстве о смерти, выданной маме 19 апреля 1948 года в строке «причина смерти» - указано – кардиосклероз. На самом же деле он умер от голода. Мама рассказывала, что в начале войны была возможность вывезти капусту с их огорода в районе Автова, но дедушка решил, что они успеют это сделать позже. До самого последнего дня он верил в то, что в ближайшее время блокада будет снята и немцы будут отброшены от Ленинграда. В то время ему было всего 63 года!

Мама пережила 900 дней блокады. В январе 1942 года от голода умирает мамина сестра Полина. В феврале 1942 года в больницу попадает бабушка, - у нее дистрофия. Мама вынуждена уйти работать в 8-й детский сад Кировского района в марте 1942 года. Для того, чтобы как-то поддержать бабушку она моет котлы в столовой, а соскобленные остатки пищи приносит бабушке в больницу. Благодаря этому бабушка выжила.

В годы войны мама учила детей сначала в 388, а затем в 395 школе, ездила рыть траншеи и противотанковые рвы (работа по трудповинности), тушила зажигательные бомбы. Одному богу известно сколько она пережила… Она не любила рассказывать об этом ужасе, но даже по отдельным ее рассказам трудно было понять как можно было выжить в этих нечеловеческих условиях голода, когда была мизерная норма хлеба (125 граммов), а никакого другого питания не было и люди ели всякую дрянь типа столярного клея

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 декабря 1942 года за участие в героической обороне Ленинграда мама была награждена медалью «За оборону Ленинграда», а Указом Президиума Верховного Совета СССР от 06 июня 1945 года награждена медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»

  После войны в начале октября 1945 года моя мама вышла замуж за Гункина Федора Александровича, с которым они познакомились в годы войны. Она решила остаться на своей девичьей фамилии Соколова. Жили они в это время в 12-метровой комнате, в коммунальной квартире на Балтийской улице, дом 19, кв.33. Работала в 395 –й мужской средней школе учителем начальных классов. Было очень тяжело. На их иждевении были бабушка и племянник Олег (сын умершей в блокаду сестры Полины), возвратившийся летом 1945 года из эвакуации. Мама оформила над ним опекунство, так как его отец – Шунев Михаил Кузьмич (который состоял с маминой сестрой в гражданском браке) отказался от него.

Зарплата у мамы и папы была очень маленькая. Кроме того до 1947 года продолжала действовать карточная система.

Материальное положение семьи ухудшилось после рождения детей. Иждевенцев стало четверо: в феврале 1947 года родился я, а в октябре 1949 года мой младший брат Володя.
 

После рождения Володи маме дали от ГорОНО 18 –ти метровую комнату в коммунальной квартире на Балтийской улице в доме № 24. Денег постоянно не хватало, поэтому приходилось одалживаться до получки. Как правило мама брала в долг у своей подруги Екатерины Ивановны Суховой, у которой не было детей, а муж погиб на войне.

Мама очень много работала, ведь ей с папой нужно было кормить и одевать четырёх иждивенцев. Заниматься специально нашим  воспитанием и опёкой у неё, конечно, не было времени. Но, лучшее воспитание – это личный пример. И она прекрасно это делала. Всегда выдержанная, спокойная, вежливая, никогда не повышала голоса. Уважительно относилась ко всем, с кем ей приходилось общаться. Даже если они и не заслуживали такого обращения. Она была педагог «от бога». Ведь она практически нас с братом не наказывала, только иногда читала нотации (во время которых хотелось провалиться сквозь землю). Крайне редко ставила нас в угол.

Мама и папа довольно часто водили нас с братом на различные культурные мероприятия: мы ходили в музеи, смотрели фильмы в кинотеатрах, детские спектакли, представления в цирке, гуляли по городу, а также в парке 9 января и 1 мая (30- летия ВЛКСМ).

В 5 лет мама научила меня читать и я вместе с братом Олегом стал ходить в районную библиотеку и по совету мамы (или брата) брать книги и читать их. Я этой возможностью пользовался в полной мере: каждую неделю я читал новые книги.

 Каждый год на все лето мы всей семьей выезжали на дачу, которую снимали: сначала в поселке Сиверское, затем в Псковской области в деревне Звягино, в Ленинградской области в деревню Долговке и в деревне Овраги (Враги). Папа брал на Ленхладокомбинате грузовую машину, на которую загружали матрасы, одеяла, одежду, а также продукты: консервы, крупы, в общем все, что было необходимо для жизни в деревне в течение трех месяцев (на период маминого отпуска). 

У меня остались только хорошие воспоминания об этих годах летнего пребывания на даче в деревне. Все дни мы проводили на природе: ходили с родителями в лес за грибами и ягодами, купались на реке, играли с ребятами. Но у мамы, конечно, это были трудные годы в её жизни, так как были проблемы с материальным положением семьи, питанием и с деревенским бытом.

Наша семья в это время жила весьма скромно, зарплаты у учителей и тогда были довольно маленькие, да и у папы зарплата была невысокой, поэтому Алик после окончания средней школы (которую он окончил с золотой медалью) хотел пойти работать и одновременно поступить в вечерний институт, а это было в 1955 году. Его брат, Юрик в это время уже работал в Ленинградском оптико-механическом объединении (ЛОМО) и одновременно учился в Северо-Западном политехническом институте (СЗПИ) и Алик решил поступить также. Мама была категорически против этого и настояла на том, чтобы Алик поступил на дневное отделение Ленингадского института авиационного приборостроения, где была довольно приличная стипендия

В 1958 папа получил участок 12 соток в садоводстве Новая Ропша от Ленхладокомбината, на котором он работал. Теперь все свободное время мы проводили там. Участок представлял собой сплошной лес, который постепенно выкорчевали, а на этом месте построили дом, посадили яблони, сливы, вишни, алычу, смородину, крыжовник, малину, землянику. Основную работу на участке делали родители, а мы как могли им помогали. Организатором всего этого была мама.

Очень часто мы с братом Володей  летом целыми днями были представлены сами себе, никакой опёки, никакого контроля, полная свобода действий. В компании друзей, на речке, в лесу, везде мы сами себя развлекали. И никогда нам не было скучно.
 

В 1959 году наша семья получила двухкомнатную отдельную квартиру в Сосновой Поляне в трехэтажном доме, построенном Ленхладокомбинатом для своих работников на улице 2-й Комсомольской. В ней была даже ванна с водогрейной колонкой и унитаз – предел наших мечтаний. Мы втроем с бабушкой и братом Володей жили в большой комнате, а в маленькой комнате жили родители. В этом же году мама устроилась на работу во вновь открытую школу № 395, в которой она работала до 1962 года.

Все эти годы с нами жила бабушка Липа которая очень помогала маме по воспитанию детей и по хозяйству (готовила обеды, убирала квартиру). Когда меня провожали на службу в армию бабушка заплакала и сказала, что больше меня не увидит, -  у меня от этих слов в горле застрял комок, и на душе было очень тревожно. К сожалению, бабушкины слова оказались пророческими: она умерла в сентябре  1968 года, когда я был в армии, а на ее похороны меня не отпустили (сказали, что она не прямая моя родственница). Бабушка прожила 82 года, что очень даже неплохо, учитывая её весьма нелёгкую жизнь, и пережитые годы блокады.

1 сентября 1962 года мама была переведена во вновь построенную школу № 502 расположенную на улице Тамбасова, и опять же учительницей начальных классов и по совместительству преподавателем в группе продленного дня. Она последние годы перед пенсией проработала на двух работах, чтобы получить нормальную пенсию.
В этой школе она работала до выхода на пенсию в 1971 году.

 За годы работы в школе она выучила тысячи детей и была награждена орденом «Знак Почета».

В ноябре 1971 года мама ушла на пенсию, она не смогла больше работать по состоянию здоровья. Вся её предыдущая жизнь, которая прошла в тяжелейших условиях измотала её организм. Выйдя на пенсию мама занялась дачным участком. Выращивала помидоры, огурцы, овощи, фрукты. 

Наша мама была настоящая русской женщиной – хозяйственной, скромной, принципиальной, честной и справедливой, в её характере не было никакого слюнтяйства, избыточной, так называемой, материнской любви. Она выражалась только в её постоянной заботе о своих детях, племяннике, муже, матери. Благодаря ей мы, ее дети получили высшее образование.

Многие свои благородные черты характера она смогла передать детям, но, к сожалению не все, и не в полной мере. И моя любовь к маме тоже выражалась внешне довольно эмоционально скупо, но от этого она не становилась меньше. Я часто оцениваю себя её глазами, и довольно часто эта оценка явно не в мою пользу. Слишком правильным и порядочным человеком для своей эпохи она была, такие люди были нужны для коммунистического общества, о котором нам говорили и обещали, что в этом обществе мы будем жить.

.

.