Сошин Гавриил Иванович
Сошин
Гавриил
Иванович
старшина / командир подразделений 632 стрелкового полка 175 стрелковой дивизии
7.04.1918 - 10.12.2014

История солдата

- Настоящая повесть написана по моей просьбе отцом моим Сошиным Гавриилом Ивановичем. В повести, в основном, изложены его воспоминания о детских и юношеских годах, а также, основные события из жизни семьи Сошиных, начиная с далёких времён прапрадеда моего Прокофия Дмитриевича Сошина. Я взяла на себя смелость уточнить некоторые факты из нашей жизни, касающиеся меня и брата моего Сошина Вячеслава Гавриловича,и дополнить повесть некоторыми событиями, с ними связанными.

01.04.2005г. Н.Сошина г. Энергодар Глава 1. Детство в Александрии На юге Ставропольской возвышенности, на левом берегу реки Кумы, между городами Минеральные воды и Георгиевск, расположена большая казачья станица Александрийская. В этой станице 7 апреля (25 марта по старому стилю), в великий праздник Благовещенье, в казачьей семье родился я и назвали меня в честь архангела Гавриилом. Предки мои были казачьими офицерами, служили Российскому Отечеству. Прадед Прокофий Дмитриевич был атаманом станицы в чине полковника и имел трёх сыновей. Один из них, Пётр Прокофьевич, был моим дедом. Служил он во Владикавказе у графа Лорис-Мельникова, который владел Садонскими рудниками цветных металлов, имел завод по выработке цветных металлов и высшее инженерно-техническое училище. Мой дед, Пётр Прокофьевич, будучи есаулом, командовал казачьей охраной рудников и училища и очень увлёкся цветными металлами, посещал, по возможности, рудники, завод и занятия в училище. Подготовился и экстерном, на отлично, сдал экзамены в училище, став инженером по производству цветных металлов. Это увлечение его и погубило. Он заболел чахоткой и умер молодым, оставив двоих малолетних сыновей. Моему отцу Ивану было 3 года, а его брату Дмитрию -1,5. Мой прадед отдал их мать Анну замуж за сына своего друга в станицу Лысогорскую, а внуков оставил у себя, но учить на офицеров не захотел, так как из троих его сыновей двое были офицерами и один учителем. Поскольку у прадеда было большое хозяйство, он решил растить внуков для хозяйства, а не для ”государевой” службы. Прадед построил и оборудовал кузницу и слесарную мастер-скую, нанял мастеров кузнечного и слесарного дела для обучения внуков. Младший из братьев, Дмитрий, больше интересовался конями и другими животными, а мой отец хорошо овладел и слесарным, и кузнечным делом. В армии он служил вахмистром, командовал кузнечной командой, так как в кавалерийских частях необходимы были кузнецы. После службы в армии отец женился и занялся сельским хо-зяйством, хозяйство было большое, много земли. В семье выросло 6 детей из 12 родившихся. Старшая сестра Евдокия 1906 года рождения, братья Пётр - 1911 г., Андрей - 1913 г., сестра Елена 1915 г., а самая младшая - Мария, 1925 г. Кроме того, у нас в семье жил троюродный брат Василий 1908 г.р., родители которого умерли, и отец взял его на воспитание. Он был нам, как родной, а когда ему исполнилось 20 лет, отец женил его на дочери своего друга. Жить он стал в доме родителей жены. Василий был трудолюбивым парнем. Отец в “приданое” дал ему лошадь, корову, телегу и сельхозинвентарь. После революции “лишнюю” землю у нас забрали, но ещё осталось достаточное количество земли, а сельхозинвентарь отец сам делал и ремонтировал, так что всего у нас было в достатке, а семья была дружная и трудолюбивая. Усадьба наша была большая (30 соток.), два жилых здания и много хозяйственных построек. Дом большой деревянный, из дуба, построенный в 1982 году, а ещё раньше - хата, состоявшая из прихожей и большой комнаты. В доме была большая прихожая и 2 комнаты, одна из которых, с русской печкой, служила и кухней, в ней жили родители, в другой комнате спали сёстры. В хате жили братья, в зимнее время и я. В хате была большая русская печь и стояли 2 кровати, на одной спали Пётр и Андрей, на другой - Василий, иногда и я с ним, но в основном моё место было на печке. Все мы были под попечением Василия - умного, сильного и очень доброго. Он знал очень много сказок. Пётр был чернявым, кучерявым, красивым парнем. Очень любил лошадей и был хорошим наездником. Андрей с детства тянулся к технике. Учиться не хотел, убегал с уроков на ж.д. станцию, где познакомился с машинистом паровоза, который брал его в поездки. Так он изучил паровоз. Дома же проводил большую часть времени в кузнице и мастерской. Сам смастерил сначала трёхколёсный, а затем двухколёсный, велосипеды. Так же сделал четырёхколёсную тележку с “ножным приводом”. Любовь к технике ему пригодилась в будущем - он работал паровозным механиком и механиком на экскаваторе, а в Великую Отечественную войну служил помощником авиамеханика. Зимними вечерами братья с друзьями собирались у нас в комнате и играли в разные игры. Праздники проводили под контролем Василия весело, но мирно. Друзья братьев жили, в основном, по-соседству. До рождения Марии (1925г.) я был младшим ребёнком и меня все баловали, особенно братья, а я их тоже очень любил. Правда, с моей стороны случались непозволительные шалости. Так, в шестилетнем возрасте, я устроил во дворе пожар. В весенний пасхальный день, мы с моей подружкой Машей Борзовой, жившей напротив нас (её и мои родители были друзьями), решили приготовить праздничный обед. В трёх метрах от деревянного амбара, наполненного зерном, у забора лежала большая куча дров из сухого кустарника. Мы принесли для постели соломы, из кирпичей сделали печку, разожгли костёр и стали готовить кушанье. От костра сначала загорелась солома, а потом и дрова. Счастье, что братья с друзьями находились во дворе, играли в городки. Они увидели горящие дрова, бросились их тушить. Хорошо, что рядом на телеге стояла бочка, в которой было около 20 вёдер воды. Ребята в первую очередь стали поливать деревянный амбар. Благо, что был праздничный день, набежало много народа, стали доставать воду из колодца, что в 30 м, передавали её по цепочке. Пожар затушили, но сгорели дрова и деревянный забор. Подружка моя убежала домой, а я забежал в хату, залез на горячую печку испуганный, дрожащий и плачущий. Отец хотел отстегать меня плёткой, но мои любимые братья, особенно Василий, уговорили его не наказывать меня. Василий снял меня с печки, уложил на свою кровать, жалея и успокаивая. Потом братья и друзья собрались все в хате, смеялись, шутили. Мать устроила праздничный ужин с небольшим количеством вина и продолжили пасхальный праздник. Все веселились и постепенно я успокоился. После этого случая я полностью перешёл на попечительство братьев и стал жить в хате, при этом частенько спал с Василием на его кровати. С самого раннего детства я был приучен к труду, любил ездить на коне, выполнял, как и все, посильную для своего возраста работу. Восьмилетним пошёл в начальную школу, находившуюся почти в 1км от нашего дома, учился хорошо. Недалеко от начальной школы жила моя старшая сестра Евдокия, к которой я часто ходил, иногда оставался ночевать Учительницей была жена двоюродного брата матери, а сам он был директором семилетки, что почти в 3х км от нас. Со мной вместе в классе учился их сын. Поскольку мы с ним слишком вольготно себя вели, меня после второго класса перевели в семилетку. Таким образом, мне пришлось в 3 классе учиться в семилетке. В школу меня возили братья. Недалеко от семилетки жили мои дедушка с бабушкой, родители матери, и я частенько у них бывал. Учителем у нас был бывший партизан, хромой. Будучи партийным активистом, он частенько уходил на совещания, а мы занимались сами, тогда вводилась группово-самостоятельное обучение под наблюдением учителя. Звали мы своего учителя Фордзон, так как он много рассказывал о колёсном тракторе “Фордзон”. У меня было много друзей, самыми близкими были трое. Один из них, Саня Казачков, сын моего крёстного (во время Великой Отечественной войны он служил кавалеристом у генерала Доватора и погиб в 1942 году). Мы с ним на Рождество ходили христославить. Ночевали у него. В рождественскую ночь люди мало спали, вставали рано, зажигали свет. В полночь поднимали нас и мы, с торбами за плечами, отправлялись христославить. Пока было темно шли к близким и родным, что жили неподалёку, когда начинало светать - к родственникам, живущим далеко от нас. Нас одаривали грецкими орехами, конфетами и деньгами. Всё собранное мы делили на равные части, а потом я угощал сестёр и братьев. Вторым моим другом был Ваня Высоцкий, брат девушки, вышедшей замуж за нашего Василия. Был он спокойным и добрым, тоже погиб, только в 1943 году. Третий - Коля Кожушкин, из небогатой многодетной (6 детей) семьи. Семья их (10 человек) в колхоз не вступила и была выслана (после нас) в село под Будённовском, поэтому ни о нём, ни о его семье ничего не знаю. Братья мои, Пётр и Андрей, не курили, Василий начал курить с 18 лет, а вот я с друзьями начал баловаться курением чуть-ли не с 8 лет. Папиросы мы покупали в “Монопольке” за сданные куриные яйца. Кур у нас было много, яйца часто откатывались и я собирал их в разных местах сарая. Однажды, когда мне было лет 10, мы купили пачку папирос (10 штук) и вчетвером отправились в лес, спустились в небольшой, но глубокий, песчаный карьер, выкурили по папиросе. Поскольку папиросы были заграничные и очень крепкие, мы от них “одурели” так, что не смогли вылезти из карьера, просидели там целый день и только к вечеру, с большим трудом, смогли выбраться. После этого долгое время не курили. Примерно через год, опять за сданные яйца, купили с Колей сигареты и собрались пойти в лес, вдруг увидели Петра на коне, который попытался нас догнать. Кто-то, по-видимому, рассказал ему, что мы были в “Монопольке”. Мы побежали в сторону леса. Я вижу, что он уже совсем близко, перебросил пачку папирос через ограду. Брат остановил лошадь, перелез через ограду, но мы уже удрали и спрятались в лесу. Пётр долго звал нас, уговаривал выйти из леса и идти домой, обещал не наказывать нас, но мы пошли в сторону от дома, примерно 0,5 км. Лес мы знали хорошо. Когда начало темнеть, я вернуся домой, пришёл в хату и залез на печку. Пётр отругал меня, но не тронул, а заставил слезть с печи поужинать. После этого я долго не курил, лишь в ссылке завёл маленькую тайную плантацию, на которой выращивал табак и понемногу баловался в компании с дружеами. Когда учился в Новоромановке и в педучилище, то не курил, вновь закурил лишь в армии, но потом бросил окончательно. Глава 2. Ссылка

Учился я хорошо, но учёба была прервана, когда началась коллективизация и высылка зажиточных трудолюбивых казаков. Отец наш в колхоз вступать не хотел, так как жалко было расставаться с хозяйством нажитым трудом. Дважды в 1929 году попадали мы в списки на ссылку в Сибирь, но в районе нас вычёркивали, потому что два его, родных по матери, брата погибли в гражданскую войну, они были красными командирами, третий же служил в Красной Армии, тоже командиром. Двоюродный брат моей матери, Лазарь Михайлович, был коммунистом и работал главным аграномом района. Когда он учился, мои родители ему очень хорошо материально помогали. Вот он и добивался, чтобы в Сибирь нас не выслали. Лазарь Михайлович уговаривал отца всё продать, уехать жить в какой-либо город и устроиться там на работу, или же вступить в колхоз, но отец не послушался. В ноябре 1929 года отца арестовали и отправили в георгиевскую тюрьму, но там он только ночевал, а днём его забирали для работы на заводе. По совету двоюродного брата отец нашёл лазейку в заборе и однажды, в конце работы, сбежал и три дня жил у сотрудника брата. Брат приготовил ему необходимые документы, мать передала из станицы через помощника брата одежду и продукты, после чего брат отвёз его на ближайшую железнодорожную станцию. Отец уехал на побережье Чёрного моря, в район Очамчиры, где в то время вдоль берега строилась железная дорога. Там, на строительстве железной дороги, отец стал работать кузнецом и слесарем, хорошо зарабатывая. После ареста отца мои старшие братья вместе с нашим дядей Дмитрием и его сыновьями Василием и Николаем уехали в город Нальчик, устроились на работу на строящийся Тырныаузкомбинат. Пётр, как грамотный (4 класса), работал экспедитором, Андрей - учеником, а затем, помощником механика, пригодилась его тяга к технике. В 1932 году кто-то донёс, что они из богатой казацкой семьи, их всех пятерых арестовали и посадили в нальчикскую тюрьму, где в 1933 году Пётр умер. Андрея сослали в Сибирь, в район Кузбасса, где он работал механиком на шагающем экскаваторе. Освободили его в 1936 году и он вернулся на Кавказ, где стал работать, женился и у него 1938 году родился сын Геннадий. Андрей участвовал в Великой Отечественной войне. Умер он в декабре 1959 в возрасте 46 лет от неудачной операции аппендицита, по халатности хирурга. Последние годы он жил в г. Будённовске Ставропольского края, где и сейчас живёт его сын Геннадий, внук Андрей и правнуки Маргарита и Владислав. В конце февраля 1930 года у нас отобрали всё имущество и выслали из станицы в с. Петропавловку Арзгирского района, что в 33 км от Будённовска, в то время Прикумска. Село большое, степное, со скудной древесной растительностью. Из этого села все жители были переселены в станицы, из которых выслали казаков непожелавших вступить в колхозы. Из нашей семьи сосланы были мать, я, сёстры Елена и Мария. Евдокия в то время уже была замужем за бедным казаком и осталась со своей семьёй в станице, но в 1931 году, не захотев вступать в колхоз, они уехали в Нальчик, где сестра прожила всю свою жизнь, вырастила трёх дочерей. Старшие, Лиза и Валя, родились до войны, а младшая Зина - в 1949 г. Вывезли нас на телегах. С собой разрешили взять кое-какие вещи, немного пшеницы, муки, овощей и огородные семена. В Петропавловке нам дали хату, в которой была большая комната с русской печкой, коридор и кладовая. Усадьба - 15 соток, большой двор, сарай, сад из двух вишен, сливы и нескольких кустарников. Условия, по сравнению со станицей, были плохие, особенно с водоснабжением. В центре села находился колодец глубиной свыше 40 метров, воду из которого поднимали большой деревянной бадьёй при помощи привода с запряженной лошадью. Хорошо хоть хата наша находилась в 200 метрах от колодца, воду носили в вёдрах на коромыслах. Выручал большой бассейн, расположенный возле хаты, в который во время дождя с крыши по желобам стекала вода, её использовали для хозяйственных нужд и полива огорода, но дожди шли не часто и сток воды был затруднён из-за глиняной крыши. Жить было трудно. Мать и пятнадцатилетняя сестра Лена целыми днями работали в поле, где выращивали хлопок и другие сельхозкультуры. Хозяйство было по типу колхоза, за труд не платили, а давали разные продукты. Во главе села был комендант, имевший помощников по сельскому хозяйству и охране. Бригадиров назначали из ссыльных. Очень выручал нас огород, особенно тыква, которая хорошо плодоносила и была крупных размеров. Были и другие овощи. Основная забота по выращиванию и уборке урожая лежала на мне, хотя было мне тогда всего 12 лет. Кроме того, мне приходилось присматривать за младшей пятилетней сестрёнкой Марией. Когда нас сослали, Марии не было и пяти лет. Моя любимая младшая сестрёнка росла боевой, но в то же время была послушной. В 1934 году она пошла в школу и 1941 закончила 7 классов. По окончании школы она поступила во Владикавказский техникум цветных металлов, который до революции был трёхгодичным высшим инженерным училищем, именно его в своё время закончил наш дед Пётр Прокофьевич, но тогда принимали в него со средним образованием, а теперь - после 7 классов. В 1942 году, после первого курса она приехала к матери в Петропавловку и попала в оккупацию. В 1943 году она вернулась во Владикавказ для продолжения учёбы. У подруги однокурсницы она познакомилась с её братом курсантом Батумского военно-морского училища связи. Сестра моя была очень красивой девушкой и курсант в неё влюбился. В этом училище преподавал его дядя. В то время набирали в училище девушек, и брат подруги уговорил их обеих ехать в Батуми. Они согласились и поступили в это училище. Училась Мария успешно, а в конце войны проходила практику на боевом катере. Летом 1945 года она приехала на каникулы в Петропавловку, немного побыла с матерью, а потом поехала в Дудаковку к жене брата Андрея. Хотела встретить брата после демобилизации, но с ней случилось несчастье. Она пошла с племянником за водой. Колодец был глубиной более 30м, верёвка сорвалась, Мария подскользнулась и упала в колодец. Её еле достали, покалеченную, с разбитой головой, поломанными рёбрами и с двумя выбитыми позвонками. Сначала её отвезли в Будённовск, а потом в госпиталь в Пятигорск, где она пролежала 6 месяцев, но вылечить её не смогли. Мать забрала её в Нальчик, где она прожила ещё 3 месяца и умерла в марте 1946 г. Детство моё было трудное, 4 класс я не закончил, так как выслали нас в марте, а в Петропавловке школы поначалу не было, а потом - то возможности не было, то желания. Лишь в 1933 году, переростком, я пошёл в 4 класс и, несмотря на экономические трудности и занятость домашним хозяйством, учился хорошо. Сестра Елена в 1932 году сбежала из Петропавловки к старшей сестре в Нальчик, где прожила всю жизнь. Работала парикмахером, вышла замуж, вырастила двоих сыновей и дочь, умерла 4 февраля 1998 г. Дети её, внуки и правнуки и сейчас живут в Нальчике. Осенью 1930 года решил я съездить в Александрию, проведать Евдокию. Ночью шёл в Будённовск, это 33 км, потом поездом доехал до станции. Гостил у сестры месяц. Однажды перед вечером пришёл комсомолец-активист с наганом, арестовал меня, как сбежавшего из ссылки, и повёл в стансовет, который находился в более 2 км от дома сестры. Я был маленького роста. Председатель стансовета посмотрел на меня, двенадцатилетнего арестанта, кое о чём расспросил и приказал активисту отвести меня к деду, отцу моей матери, это ещё почти 1 км в другую сторону станицы. Кроме того, председатель стансовета велел активисту зайти к сестре и сообщить где я нахожусь, так как дело происходило поздним вечером, а утром доложить ему о выполнении. Через неделю я вернулся на ссылку. Из Будённовска шёл опять пешком, но уже днём. В декабре 1931 года отцу дали отпуск и он приехал к нам на ссылку. Целый месяц прожил он с нами, никому не показываясь. О его приезде знали только его родная сестра с мужем, тоже сосланные, да сосед - друг отца и наш дальний родственник, который был бригадиром полевой бригады. Они уговаривали отца остаться, так как в хозяйстве нужен кузнец. Отец поставил условие, чтобы ему дали телегу поехать в ближайшее село купить корову. Деньги у него были. В январе они с матерью купили корову, поросёнка, 4 курицы и петуха, а в марте корова отелилась. Это нас сильно выручало. Отец, работая кузнецом, получал 1.2кг хлеба, крупу и другие продукты. Жить стало намного легче. В 1933 году я поступил в 4 класс школы. Пятого класса в селе не было, поэтому пришлось учиться в селе Новоромановка, находившемся в 8 км, где тоже жили ссыльные. Поселили учеников в домах, принадлежавших ранее помещику и кулакам. Это что-то вроде интерната. В субботу после занятий мы уходили домой, а рано утром, в понедельник, нас отвозили в Новоромановку. Мальчики, в основном, шли пешком, а девочки ехали на подводах вместе с продуктами, которые давали нам родители. Условия были неважные. В комнате мы жили втроём, все дальние родственники. До школы надо было идти полкилометра. Кормили нас в столовой, утром - 200 г хлеба, суп или каша и что-то в виде чая, в обед - борщ или суп, каша или что-либо другое. Вечером ужин готовили сами, на плите в доме, где жили. Готовили втроём из домашних продуктов, это, в основном, каша из тыквы с небольшим количеством крупы. Было тяжело, но учились неплохо. На несколько домов были лишь одна воспитательница, завхоз, 2 повара, сторож и ездовой, который ездил с завхозом за продуктами и топливом. Печи в комнатах топили сами, уборку делали тоже сами. Жили дружно, несмотря на тяжёлые условия, ничего не пропадало. В 5 классе было 60 учеников, а на следующий год, в 5 и 6 классах - 130. Классным руководителем у нас был Кабузан Георгий Максимович. Он преподавал математику и немецкий язык. Часто приходил к нам проверять, как мы готовим уроки. Был он высокого роста, крупного телосложения, с большой красивой бородой. Очень строгий, требовательный, но справедливый. Его мы очень любили. Кроме того, он руководил драматическим кружком, в котором и я участвовал, играя разные роли, даже девочек. Репетиции часто проводились в интернате. По всей вероятности, Георгий Максимович был из знатной интеллигентной семьи. В таких условиях мы и закончили 6 классов. 7 класс открыли уже в нашем селе, который я успешно окончил в 1936 году восемнадцатилетним парнем. В летнее время учащиеся трудились в поле на разных работах. С 1936 года сельхозпредприятие в Петропавловке стало колхозом и на трудодни давали выращиваемые сельхозпродукты, в основном зерно пшеницы. Жить стало гораздо легче, да и отношение к труженикам улучшилось.

Глава 2. Юность. Нам, окончившим 7 классов, разрешили продолжить учёбу в техникумах. С детства я любил заниматься с детворой, потому и решил стать учителем. В 1936 году поступил в Будённовское педучилище, в котором в то время работал Г.М. Кабузан, преподавал математику, химию и немецкий язык. Зная моё театральное увлечение, он устроил меня в Драматический театр, где мне иногда давали небольшие роли. Учился я хорошо, получал стипендию и подрабатывал на пред- приятиях по ликвидации неграмотности. На первом курсе жили мы втроём на частной квартире. Условия были неважные. Питались в студенческой столовой. Раз в месяц ходили домой за продуктами, обратно родители нас привозили на лошадях. В летнее время нас направляли в сёла на ликвидацию неграмотности. Так летом 1937 года работал я в селе Чернолесенском. 2 августа моё сердце подсказало мне, что дома что-то неладно. Я поехал в Будённовск, зашёл в училище, где мне отдали телеграмму о смерти отца, сразу же поехал домой и успел на похороны. Он внезапно заболел желтухой и умер. Осталась мать с моей младшей сестрой. Я вернулся на работу, а потом продолжил учёбу в педучилище. Часто ездил в Нальчик к старшим сёстрам. Поскольку в Будённовском училище к нам, детям ссыльных, относились плохо, то я решил из Будённовска уехать, для чего в январе 1938 г. обратился к директору педучилища в г. Нальчике с просьбой о переводе с предоставлением места в общежитии, на что получил положительный ответ. Своё социальное происхождение я скрыл. С большим трудом я добился, чтобы меня отпустили из Будённовского педучилища. Так с 1 апреля стал учиться в Нальчике. Учился хорошо, активно участвовал в культурномассовых и спортивных мероприятиях. В мае 1938 года меня зачислили на заочное отделение Кабардино-Балкарского пединститута на историко-географический факультет. Педучилище и пединститут находились в одном учебном здании, что давало возможность в свободное время посещать лекции в институте. Конечно было нелегко, но я подрабатывал - стриг студентов. Сестра Лена мне отдала списанную машинку, а потом, когда завхоз выделил помещение, то и парикмахерское кресло. Педучилище я закончил в 1939 году, но часть госэкзаменов пришлось сдавать досрочно, так как во время подготовки к ним я простудился, появились боли в районе лобных пазух. В педучилище были врач и медсестра, мне назначили электролечение, а тут училищу выделили путёвку в санаторий, в Кисловодск. Врач посоветовал дирекции и месткому по этой путёвке направить меня для лечения в санаторий. У меня оставалось ещё 4 экзамена - педагогика, методика русского языка, истории и географии. За 4 дня я сдал все экзамены и 6 июня уехал в Кисловодск, где пролечился 4 дня, после чего главврач санатория предложил мне переехать в пятигорский санаторий, который мне подходил больше, а мою путёвку отдали другому. В Пятигорске я хорошо подлечился, отдохнул и познакомился со студенткой Анной, окончившей 1 курс исторического факультета Орловского пединститута. Она была дочерью первого секретаря Орловского обкома партии. Анна, по всей вероятности, была влюблена в меня и приглашала продолжить учёбу в Орле, но с таким социальным происхождением поехать туда я не мог, более того, у меня уже была девушка, тоже Анна, Москаленко, которая мне нравилась. Она окончила 9 классов, а потом курсы учителей начальных классов, работала учительницей в г. Докшукино, где жила моя тётя Гриппаша. С Анной Москаленко мы познакомились в июне 1938 года, она училась на заочном отделении педучилища. У нас была крепкая дружба, возможно небольшая любовь. По возвращении из санатория мы встретились с Анной и она посоветовала мне работать в Докшукинской средней школе, где работала и она. Я согласился. Она переговорила со своим директором школы, чтобы меня взяли, а тот - с наркомом, и меня приняли на работу. Мне дали четвёртый класс и рисование в 5, 6 классах, так как я окончил факультативные курсы преподавателей рисования. Жить стал у тёти Гриппаши. Докшукино, сейчас Нартанкан, небольшой промышленный город Кабардино-Балкарии. В нём имелись крупный спиртзавод, винно-консервный завод и другие предприятия. Расположен он на железной дороге между Нальчиком и станицей Котляревской. В июле был на установочной сессии заочного пединститута, а в августе поехал в Петропавловку к матери. Помог заготовить корм для скота, выполнил кое-какие хозяйственные работы. К работе в школе приступил 20 августа 1939 года. Ежедневно встречались с Анной. На педагогической конференции она познакомила со своей подругой Клавой, с которой они вместе закончили 9 классов и педкурсы. Работала Клава в начальной школе. Втроём мы ходили в кино, были хорошими друзьями. Однажды, в сентябрьское воскресенье, после вечернего киносеанса, предложил проводить сначала Анну, а не Клаву, как всегда, поскольку время было позднее и мне так было удобнее. Анна согласилась, всё шло нормально. В Понедельник, придя на работу в школу, поздоровался с ней, обнял, ведь нас в школе считали женихом и невестой. Она меня оттолкнула и сказала, чтобы я шёл и обнимал Клаву, так как приревновала к ней. После этого почти месяц она со мной не разговаривала, хотя я ей говорил , что кроме дружеских отношений у нас с Клавой ничего нет. Мои предложения сходить в кино получали отказ, поэтому в кино я стал ходить с Клавой и её сестрой, ученицей 9 класса. У Клавы оказывается был жених, старший лейтенант, работавший в военкомате, но в то время он находился в Москве на курсах усовершенствования. В конце октября он вернулся и, по преварительной договорённости, они должны были пожениться. По всей вероятности, Клаве я понравился и она хотела отказаться выйти замуж за Гришу, так звали старшего лейтенанта. Он встретился со мной и мы поговорили подружески. После разговора я убедил Клаву выйти замуж за Гришу, тем более что они любили друг друга и договорённость о женитьбе у них была до его отъезда. Гриша после встречи со мной переговорил с Анной, в результате чего, когда я пришёл утром в школу, она извинилась и предложила продолжить наши дружеские отношения. Гриша, как работник военкомата, по всей вероятности, ускорил мой призыв в Красную Армию. 11 ноября 1939 года меня направили в г. Кременчуг, что на Украине, в полковую школу 441 стрелкового полка. Через месяц мне присвоили звание старшего сержанта и я стал пом. командира пулемётного взвода. К новому 1940 году я с красноармейцами подготовил несколько небольших пьес. Кроме того, во главе группы красноармейцев был направлен в драмтеатр, где в это время ставилась Каменец-Подольским театром пьеса “Запорожец за Дунаем”. Я играл роль казачьего сотника, выступая с красноармейцами (одеты мы были в казачью форму). Авторитет мой в полку вырос и мне присвоили звание зампо-лита (старшина). Я руководил культурно-массовой работой в полку, имел право свободного выхода в город в любое время. Командование полка планировало осенью 1940 года направить меня на квалификационную комиссию по присвоению звания младшего политрука. Я состоял в комсомоле, был секретарём комсомольской организации полковой школы, выполнял разные поручения командира полка. Во время финской войны полк наш был направлен на фронт. Меня и ещё несколько командиров оставили для принятия пополнения - резервистов из Сибири. Готовили лыжников для отправки пополнения в действующий полк. Для меня это было тяжёлое время, так как занимались по 12 часов в сутки, совершали длительные лыжные походы, делали ночные подъёмы для пробежек на лыжах. В начале апреля нас погрузили в вагоны и повезли на фронт. Довезли до Ленинграда и война закончилась, а нас вернули в Кременчуг. Вскоре вернулся и полк с оставшимися в живых командирами и красноармейцами. Служба моя продолжилась, я занялся прежним своим делом. Вёл переписку с двумя Аннами - из Докшукино и из Орла. Орловская Анна присылала мне в армию посылки, к Новому году и 23 февраля. В посылках были тёплые носки, перчатки и сладости. Переписка с ней продолжалась до 1941 г., вплоть до моей женитьбы. Военная карьера моя закончилась, в связи с увольнением согласно приказу Военного Комиссариата СССР, в апреле 1940 года, как бывшего на ссылке (под комендатурой), где в то время находилась моя мать. Подвела меня моя младшая сестра Мария, которая, по чьёму-то совету, написала в Комиссариат СССР письмо о том, что брат закончил педучилище, призван в армию и не может им с матерью помогать. Из комиссариата направили запрос в Петропавловку, а оттуда сообщили, что я из семьи ссыльных. Так 12 апреля меня, как неблагонадёжного, уволили из армии, к большому сожалению командира полка, который не хотел меня отпускать, но приказ есть приказ. Я бы хотел служить, да не судьба. Приехал в Нальчик, обратился в Наркомпрос и меня направи-ли в Старый Лескен учителем русского языка в национальных классах. Село районное, очень большое и красивое, расположено в предгорье Кавказских гор в 25 км от станции Докшукино. Кругом красивая природа, через село протекает горная река Лескен. Жить меня устроили у стариков кабардинцев, у которых я и питался. Занимал спальню и большой зал - прихожую. У стариков сын был прокурором Кабардино-Балкарской республики, а дочь была замужем за министром юстиции республики. На первомайский праздник они приезжали из Нальчика к родителям. Так что праздник я отметил хорошо, в их семейном кругу. По возвращении из армии я встретился с Анной Москаленко и мы договорились, что она поговорит с директором Докшукинской среднй школы, чтобы меня опять приняли туда на работу, а потом поженимся. В июне я пошёл в отпуск, поехал к матери, чтобы помочь ей по хозяйству и заготовить корм для коровы. В конце июля отправился в Нальчик знакомиться с программой 2 курса, подготовился и сдал экзамены по некоторым предметам. 20 августа поехал в Докшукино договариваться о работе и дальнейшей совместной жизни. С директором Анна проблему моего устройства на работу не решила, поэтому я предложил ей пожениться и обратиться вместе в Наркомпрос (НКП) за направлением в какую-либо школу. Она отказалась, предложив пока ехать одному, поработать, а потом решать вопрос совместной жизни. Такое решение меня обидело, я вернулся в Ст. Лескен, рассчитался, забрал документы и отправился в НКП. Лишь 1 сентября меня направили в посёлок Терская МТС Терского района учителем истории, географии, рисования и физкультуры. Посёлок небольшой, жили там рабочие МТС и Сортучастка, в основном русские и кабардинцы. Расположен посёлок в степной части недалеко от реки Терек. Рядом с посёлком протекал арык (небольшой водоканал). Школа состояла из 4х классных комнат, учительской и коридора. Находилась она в большом здании, типа барака, вместе с конторой МТС. В этом же здании были небольшая комната и зал, в которых поселили меня, но для одного такое жильё не очень подходило, поэтому директор школы договорился с семьёй Ревтовых, занимавших большой дом. Семья Ревтовых состояла из 4х человек - хозяин Василий Андреевич, хозяйка Александра Алексеевна (старшая сестра моей будущей жены), две их дочки - пятиклассница Юля и третьеклассница Муся. В первой комнате была кухня и отгороженная спальня, во второй - середина была как зал, где находились мы с девочками. С/совет платил хозяину за квартиру и обеспечивал топливом, питание я оплачивал им сам. Так что устроился хорошо. Жили дружно, я считался, как член семьи. Василий Андреевич работал слесарем в МТС, во время Великой Отечественной Войны он пропал без вести, Александра Алексеевна была домохозяйкой. Они держали корову, кур и другое подсобное хозяйство. В ноябре 1940 г. приехал брат Василия Андреевича Николай, демобилизовавшийся после службы во флоте, устроился на работу и стал жить с нами, во время войны он погиб. Николая я познакомил с учительницей Марией Антоновной, они полюбили друг друга и решили пожениться. Свадьбу назначили на 7 января 1941 г. В январе я уехал в Нальчик на зимнюю сессию, так как продолжал учиться на 2 курсе пединститута. 7 января вернулся на свадьбу, но оказывается свадьба состоялась накануне, так как родители невесты, жившие в 25 км от МТС, могли приехать только 6. Они приехали рано утром, привезли много вина, продуктов и сыграли свадьбу. Сообщить мне о переносе дня свадьбы возможности не было, поэтому я приехал 7 января в 10 часов. Когда подошёл к дому, при входе какая-то девушка мыла ступеньки. Я к ней обратился: “Нина, пропустишь меня в дом?”. Я думал, что это младшая сестра Александры Алексеевны Нина. Девушка с тряпкой в руке повернулась ко мне и сказала: “Я не Нина, а Аня.” Такова была моя встреча с третьей Анной. Я зашёл в дом и узнал, что свадьба была 6, но Василий Андреевич и Александра Алексеевна решили продолжить веселье, так как осталось много еды и вина. Девочек послали за женихом и невестой на квартиру Марии и за учителями. Молодожёны сразу же пришли, а к часу дня собрались все гости. Сели за стол, рядом со мной посадили Аню. Гости в шутку говорили, что вот ещё одна пара. Эта прекрасная, милая, спокойная девушка мне очень понравилась, по-видимому это была любовь с первого взгляда. Продолжение свадьбы прошло весело, с песнями и танцами. Гости разошлись часа в четыре, а мы, вчетвером, пошли прогуляться по посёлку. Стояла сравнительно тёплая погода. Когда прогуливались, то Николай посоветовал мне, чтобы я Аню покрепче держал под руку. Я, конечно, выполнил этот совет, а сердце моё подсказывало мне, что это моя судьба и любовь на вечные времена. Сердце не ошиблось. Часов в 6 вернулись домой, попили чай и до 9 вечера играли в карты, после чего молодые ушли к себе, а мы с Аней ещё час беседовали. Она рассказала мне, что в 1940 году закончила фельдшерско-акушерское училище в г. Нальчике, после чего её направили на работу в районное село Верхний Курп, что в 55км от МТС в предгорьях Кавказских гор. Спать легли в 10 часов, так как надо было рано вставать, ей ехать на работу, мне - на учёбу. В 8 утра она уехала к себе, а я - в Нальчик. Глава 4. Женитьба В МТС я вернулся 13 января и приступил к работе. Но влюблённое сердце не давало мне покоя. Это была настоящая любовь к очень доброй, замечательной девушке. Я вынужден был обратиться к Николаю: “Я тебя женил, теперь ты меня жени”. Он спросил: “А на ком?” Я ответил, что на Анне. После этого он поговорил с Александрой Алексеевной и Василием Андреевичем. Они были не против, так как за 5 месяцев совместной жизни хорошо меня узнали, но как на это посмотрит Аня... Решили поехать к родителям, которые жили в посёлке военного конного завода № 94 Майского района, в 12км от МТС. 21 января Александра Алексеевна, Василий Андреевич, Николай и я поехали туда. Родители приняли нас хорошо, за обедом мы рассказали о цели нашего приезда. Ревтовы дали мне положительную характеристику и что я буду хорошим мужем Ане. Родители ответили, что они не против, но решать Ане, даст ли она согласие. После чего мы решили с Николаем идти сватать Аню. По проезжей дороге это 55 км, 25 км от нашего райцентра до Муртазова и ещё 30 км до Верхнего Курпа. Нам посоветовали идти тропами через небольшую гору в село Нижний Курп, это 35км, а потом 10 км до В.Курпа. 27 января, в субботу, мы отправились в путь. Дорога была грязная и трудная после прошедших дождя и снега, но для двух крепких парней в армейских сапогах ничего не страшно. Преодолев 35 км, в 19 часов мы пришли в Н.Курп. Было уже темно, а идти ещё более 10км по незнакомой дороге ночью опасно, поэтому решили переночевать. Зашли в школу, чтобы попросить директора о ночлеге, но нам повезло, так как в учительской встретили хорошо знакомого учителя, с которым вместе заканчивали педучилище, а потом учились заочно в пединституте. Он повёл нас к себе домой. Жил он с родителями, которые нас хорошо встретили, накормили. Переспали в домашних условиях, а утром, после завтрака, отправились в В.Курп и в 10 часов уже были на месте. Нашли квартиру Ани, где она жила вместе с медсестрой кабардинкой, но в это время Аня была в больнице. Мы сразу же пошли туда, нашли её. Она познакомила нас со своим главврачом Артюшей, армянином, тоже фельдшером по образованию. Он пригласил нас на обед, где хорошо угостил, но о цели прихода мы не говорили. Конечно, Аня догадывалась зачем мы к ней пожаловали. На квартиру пошли уже вечером, где она вместе с хозяйкой и медсестрой приготовили ужин, а я прихватил с собой две бутылки водки по 250г. Купил я эту водку, когда собирался свататься к другой Анне. Сели ужинать, понемногу выпили. Я сидел рядом с Аней и мы вели разговор, а Николай выпил прилично и стал беседовать с медсестрой. Я ему напомнил о цели нашего прихода, тогда он сообщил Ане, что мы были у её родителей и что все её родные не против того, чтобы она вышла за меня замуж. Николай оказался неплохим сватом, убедил Аню и она согласилась. Утром, после завтрака, 29 января 1941 года, мы пошли в сельсовет, где нас зарегистрировали. Так мы стали с Аней мужем и женой. Потом пошли в больницу, где нас поздравили. Артюша опять пригласил нас на обед с хорошим угощением и, как водится, с поздравлением. В этот же день мы с Николаем решили отправиться в обратный путь, но Артюша нас отговорил. К тому же я простыл и у меня поднялась температура. Мне дали справку об освобождении от работы по болезни. Переночевали в квартире у Ани, а утром 30 января отправились в дорогу. Была плохая погода, шёл снег. Решили идти проезжей дорогой на Муртазово, это 30 км. Пришли мы в Мутазово около 14 часов. Там жил двоюродный брат Ани с семьёй. Мы зашли к ним, немного отдохнули, нас угостили обедом, а в 15 часов двинулись пешком домой в МТС, это ещё 25 км. В связи с тем, что дорога была грязная и трудная, а дело шло к вечеру, нам посоветовали идти вдоль железной дороги с заходом в станицу Котляревскую, где жила старшая сестра Ани Евгения Алексеевна. Она с мужем вместе работала продавцом в магазине. Этим маршрутом мы и отправились, а в 19 часов уже были в Котляревской. Николай знал, где они живут. Мы пришли мокрые и уставшие. Нас накормили, напоили и оставили ночевать, так как до МТС оставалось ещё 10 км. Утром, отдохнувшие, встали в 6 часов и после завтрака, в 7 часов, пошли домой, а в 9 были уже дома. С 10 часов у меня были уроки, поэтому я пошёл в школу. Всё было хорошо. В школе меня поздравили и с успешным походом, и с женитьбой.Трудился, ждал, когда переведут Аню на работу сюда. Место здесь для неё было, но райздрав не отпускал без замены, а это только к концу лета, когда будет выпуск в медучилище. В то время сложно было добиться перевода. Вот такая у нас была женитьба. В праздничные дни я ездил к Ане на велосипеде. Иногда привозил её к родителям, а потом увозил обратно. Получалась туда и обратно 130 км. Весьма хорошая спортивная тренировка. Хорошо, что вес у Ани был всего 48 кг. Но не всё складывалось хорошо, были и осложнения. Одна учительница, жена директора опытного участка, дама плохого поведения, в отместку мне, добивалась у директора школы, чтобы тот подал на меня в суд за 2 дня прогулов, хотя на один день я у директора отпрашивался и у меня была справка на 3 дня по болезни. Кроме того, я имел по закону право на 3 дня для бракосочетания. Директор не хотел подавать в суд, но у этой дамы были хорошие отношения с районным судьёй и тот настоял о написании заявления на меня. Несмотря ни на что, в марте меня осудили, как прогульщика. Приговорили к 6 месяцам принудительных работ с удержанием 20% месячной зарплаты. Так меня наказали за женитьбу. Я продолжал работать в школе униженный и оскорблённый несправедливостью до глубины души. Мне посоветовали обратиться к вышестоящим органам власти. Я вспомнил о знакомстве с прокурором республики, у родителей которого я жил, когда работал в Старом Лескене. 15 июня пошёл в отпуск, съездил на 3 дня к Ане, а затем поехал в Нальчик, чтобы взять в институте необходимые учебники для подготовки к сессии. Будучи в Нальчике, я добился приёма у прокурора и его зятя (мужа сестры) - министра юстиции. Они оба меня выслушали и предложили всё изложить письменно, что я и сделал. После чего они возбудили уголовное дело против судьи и директора школы. Время было военное, потому и судьи были военные, а обвинителем - прокурор республики. Суд приговорил их обоих к 10 годам, но скорее всего, они попали в штрафбат. Как сложилась их дальнейшая судьба я не знаю. Все деньги, которые с меня удержали за 1941 год, вернули. 19 июня моего зятя, мужа сестры Евдокии, и дядю Федю, мужа тёти Гриппаши, которые работали в лесничестве, направили на заготовку дров для города. Лес заготавливали в горном районе в 10км от Нальчика. Я решил поехать с ними, чтобы на свежем воздухе готовиться к экзаменам. Иногда помогал им отвозить на лошади спиленные деревья, готовил еду. О начале войны узнал только 28 июня, когда вернулись в Нальчик. Утром 29 июня поехал домой, там меня ожидала повестка в военкомат. Я сразу же поехал в военкомат, но там мне сказали, что я могу продолжить учёбу, а когда будет надо, меня вызовут. Оставил в военкомате все адреса, где могу находиться летом, и поехал к Ане, пробыл у неё 5 дней, а потом уехал на сессию. Сдал все зачёты и экзамены и 1августа приехал в В.Курп. Опять провёл у Ани 5 дней, затем на неделю поехал к матери, после чего вернулся к Ане и пробыл у неё с 12 по 23 августа, а потом отправился на место работы ожидать повестку из военкомата.

Глава 5. Война

Повестка пришла 1 сентября 1941 года. Я позвонил Ане, чтобы она приехала в Муртазов, оттуда она и проводила меня на фронт. Лишь в середине сентября её перевели в МТС, где она стала работать. Жила с сестрой Александрой Алексеевной. Быстрым темпом нас, везли к Киеву, 5 сентября высадили где-то между Киевом и Белой Церковью в районе станции Гребенки. Направили нас на пополнение 175 стрелковой дивизии, которая ранее находилась под Прохладным, а весной её перебросили к Белой Церкви. Шли тяжёлые бои, дивизия отступала к Киеву. Я попал в 632 стрелковый полк. В начале был старшиной роты, потом пом. командира пулемётной роты. Получил боевое крещение, а после гибели командира взвода, стал командовать пулемётным взводом. Отступая к Киеву, держали оборону у Днепра. Дивизию переправляли через Днепр, а чтобы её переправить на плавсредствах необходимо было создать команду из хорошо плавающих бойцов и командиров. В эту команду из 260 человек попал и я в качестве ком. взвода. Враг большими силами, с огромным количеством танков атаковал нас. Много защитников погибало, раненые бойцы, по примеру командиров, обвязавшись гранатами, бросались под танки. После переправки дивизии, оставшимся в живых, была дана команда переплывать Днепр. Человек 40 бросились в воду, но переплыло нас всего 11 человек. Хотя я не был ранен, но переплыл с большим трудом. Нас подбирали ожидавшие на берегу бойцы. Приказом командования все были представлены к наградам, но наград в наличии не было. Несмотря на упорное сопротивление, Киев был сдан, а дивизия, с боями, начала отступление на восток. Сильный бой был под Лубнами, где дивизия попала в окружение, но с боями вышла из окружения. Под Лбнами меня контузило, взрывом отбросило метров на 20 в болото, где меня подобрали бойцы. Сильно болела спина, но в медсанбате подлечили и снова в строй. Меня, владевшего немецким языком и имевшего некоторые театральные способности, вначале взяли в полковой разведотдел, а затем - в разведотдел дивизии. Выполнял разные задания, в том числе, засылали в тыл противника. Очень тяжело было во время отступления на восток, к Харькову и Дону. Места, которые мы прошли с боями, помню плохо. Под Харьковом, в районе Мерефи, получил вторую контузию. В результате тяжёлой контузии попал в госпиталь, который эвакуировали в Сальские степи. Дело было в августе 1942 года, но я мало что помню из того, как и что происходило. Эвакогоспиталь оказался в сложном положении, мог попасть к немцам, которые уже занимали Северный Кавказ. Госпиталь двигался на гужевом транспорте в сторону Каспийского моря к железной дороге Астрахань - Кизляр, которая недавно была построена. На подводах везли только тяжело раненных, а остальные шли пешком. В сентябре я почуствовал себя более-менее удовлетворительно и мог передвигаться свободно, хотя болели левая нога и позвоночник, да и с головой не всё было в порядке. Поскольку госпиталь находился в опасности, то ходячим ранбольным, выходцам с Кавказа, предложили, по возможности, попасть домой переждать до освобождения Кавказа от немцев. Я хорошо был знаком с врачом госпиталя Грушевским, он из Нальчика. Грушевский знал, что я владею немецким языком и что у меня есть фиктивная справка об освобождении из лагеря под Любнами. Справкой этой я пользовался при выполнения заданий. К нам в дивизию попали немецкие офицеры из лагеря, имевшие печать, которой воспользовались в разведотделе. Грушевский предложил мне двигаться пешком в сторону железной дороги на Армавир. Он достал для меня старенькую фуфайку, а брюки и куртка у меня были свои. Дали мне справку, на небольшом листке, что я являюсь ранбольным. Справку эту зашили в куртке, чтобы я смог показать её, когда попаду к своим. Грушевский снабдил меня продуктами (2 булки хлеба и 0,5кг сала) и деньгами. Изучив направление пути, я отправился в дорогу. Несмотря на болезнь, шёл днём и ночью, отдыхал по 3-4 часа в сутки в сене или соломе. В сёла не заходил. Вначале шёл, где немцев ещё не было, они двигались в основном вдоль железной дороги. Желание выжить придавало мне силы. На четвёртые сутки, на подходе к Армавиру, меня дважды останавливали немцы, проверяли документы, но всё обходилось нормально. Продукты я экономил. 15 сентября 1942 года я пришёл в Армавир на ж.д. станцию. Задача была добраться до Минеральных Вод. Подошёл к эшелону из 4 вагонов, узнал у машинистов (русских), что они везут путевых рабочих в сторону Мин.Вод. Пришлось обратиться к пожилому унтерофицеру, он разрешил доехать с ними. Знание немецкого языка и справка помогли. Ехал в вагоне вместе с рабочими, которые поделились со мной продуктами, немного подкормив меня. Как доехал не помню, так как всю дорогу спал. Приехал в Мин.Воды 17 сентября вечером, на вокзале узнал, что утром идёт поезд в Будённовск. Переночевал на вокзале, а в 10 часов утра выехал. Забрался на верхнюю полку и опять всю дорогу проспал. Перед отъездом доел последний хлеб, граммов 200. В Будённовске я решил зайти к жене своего брата Андрея Зине, так как знал где они живут. Оказалось, что она у своей матери в селе Дудаковка, что в 27 км от Будённовска. Зинина сестра меня накормила, кроме того, удалось хорошо отдохнуть, а утром 19 сентября я пошёл в Дудаковку. После длительной ходьбы и поездки, больной и сильно уставший, я с трудом дошёл до Дудаковки. Там, от Зины, узнал я, что моя Аня 5 мая 1942 года родила сына Славу. Когда меня отправляли на фронт я не знал, что Аня была беременная. Писем от неё я не получал, да и мои до неё не доходили, так как в середине сентября 1941 года её перевели в МТС. В то время вообще почта работала плохо. Перед тем как родить, Аня переехала к родителям в Госкон-завод № 94 Майского района. Об Ане Зина узнала от моей младшей сестры Марии, которая училась в то время во Владикавказе и заезжала к Ане. Утром 20 сентября я отправился в Петропавловку, это в 10км от Дудаковки. Дома были мать и Мария, которая осталась у матери, когда началась оккупация Кавказа. От сестры я всё узнал об Ане и о сыне, в том числе и то, что вероятнее всего они находятся в оккупированном немцами Госконзаводе. Петропавловка тоже была оккупирована, но к населению немцы относились более лояльно, ничего не отбирали так как считали население обиженным советской властью. В селе была комендатура, небольшое количество солдат и местная полиция. Петропавловка была у немцев перевалочным пунктом, в который свозили продукты, собранные в соседних сёлах, а затем отправляли их в Будённовск в основном гужевым транспортом, так как дорога в то время была плохая. Весть о том, что у меня есть сын, а Аня, скорее всего, находится с ним в посёлке конного завода, который расположен на стратегической территории, забеспокоила меня. Я решил поехать за ними и привезти их в Петропавловку, где было спокойнее. Хорошо, что в комендатуре переводчиком работал мой школьный товарищ, он достал мне справку на двух языках, немецком и русском, о том, что я житель трудпоселения, еду в Кабардино-Балкарию за женой и сыном. В справке было написано, чтобы гражданские и военные власти содействовали в поездке, что мне в дальнейшем очень помогло. 25 сентября я вновь отправился в дорогу, теперь уже в Кабар-дино-Балкарию. Поездом доехал до Георгиевска, потом до Прохладного, затем пешком 12 км до Госконзавода, находящегося между двумя реками, Урванью и Череком. 3 месяца там шли сильные бои. Этот удобный стратегический пункт защищала грузинская дивизия, бойцы которой почти все погибли. Лишь небольшому количеству удалось отступить к горам Кавказа. Вот в таких тяжёлых условиях, во время сильных боёв, Аня с сыном и со своей матерью и всей её многочисленной семьёй находились буквально на линии фронта, попадая под обстрел и своих и немцев. Отец её в январе 1942 г., незадолго до прихода немцев, умер. 27 сентября я подошёл к мосту через Урвань. Мост был взорван, но был подвесной переход, охраняемый немцами, которым я предъявил свою справку, меня свободно пропустили. Я пошёл в центральную часть посёлка, где находился дом Аниных родителей. Подошёл к дому и увидел, что в нём никого нет, так как дом сильно пострадал от разорвавшегося снаряда. Позднее я узнал как это произошло. Во время бомбёжки все уходили прятаться в специально вырытую траншею-окоп, но две младшие сестры, Маша и Люба, а также племянницы Юля и Муся, оставались в доме. Когда начался обстрел, они легли на пол. Дом был деревянный, его и часть мебели сильно повредило осколками, а девочки отделались лёгкими ранениями. У встречных ребятишек я узнал, что Гринцовы живут недале-ко, в уцелевшем от бомбёжек кирпичном доме. Я пришёл в квартиру, где впервые увидел своего четырёхмесячного сына. В квартире, состоявшей из большой комнаты и кухни, проживали 11 человек - мать (моя тёща), Аня с нашим маленьким сыном, пять её сестёр (Александра, Евгения, Нина, Мария, Люба), брат Пётр и две племянницы. В посёлке было полно немцев, поэтому я решил немедленно увезти Аню с малышом. Собрали необходимые вещи и, 28 сентября 1942 года, рано утром, мы отправились в путь. Нас пошли провожать сёстры, старшая - Евгения и младшая - Нина. Подошли к подвесному мосту, охранники помогли перейти на другую сторону Урвани. В это время у моста стояла военная немецкая машина, которая должна была ехать в Прохладный. Я обратился к унтерофицеру, показал ему справку и попросил подвезти нас в Прохладный до ж.д. станции, чтобы поездом уехать в Будённовск, это 160 км, через Георгиевск. Унтерофицер сказал, что из их части машины ходят в Будённовск напрямую через Ворцовку (Зеленокумск), а это около 120 км. Он пообещал, что если будут туда идти их машины, то он нас отправит. Так мы доехали до центра Прохладного, где находился какой-то штаб хозяйственной части. Начальник этой части посмотрел мои документы, вызвал старшего сопровождающего машины, дал указание ему довести нас до Будённовска. Туда шли три крытые машины с небольшим грузом, в средней нам подготовили удобное сидение, где разместили нас с Аней и сыном. День был хороший, солнечный, но дорога грязная. Ехали с трудом, Ворцовку объехали стороной, где-то в полевом стане сделали остановку. Там было 2 дома, в одном из которых находились солдаты, в другом - старик со старухой, вероятно сторожа. Нас поместили к старикам, приказали накормить. Плотно пообедали, а сына напоили кипячёным молоком. Налили молока в бутылёк, так как то, что мы брали с собой в дорогу, Слава уже высосал. Помыли и перепеленали ребёнка, отдохнули. Солдаты обедали и одыхали больше часа, после чего снова отправились в путь. Слава всю дорогу вёл себя хорошо, спокойно. Выехали часов в 11, а приехали где-то часов в 5 вечера. Будённовск я знал достаточно хорошо, поэтому сказал старшему сопровождающему, ехавшему в кабине той же машины что и мы, где нас высадить. Это минут 10 ходьбы до Зининой сестры. Встретили нас хорошо, приготовили баню, так что мы и сами помылись и сына искупали. Поужинали, переспали, а в 6 часов уже встали, так как добираться до Петропавловки ещё 60 км. После завтрака, в 7 часов, пошли за город, туда, где должны идти подводы. Я предполагал, что утром должны возвращаться петропавловские подводы, привозившие в Будённовск груз. Нам повезло, только мы подошли к дамбе, соединяющей реку Куму с озером Буйволой, как идут 4 подводы. На них ездовые и сопровождающие, которые были мне хорошо знакомы. Поскольку груз у них был небольшой, то нам освободили одну из подвод, где мы удобно устроились и отправились в путь. Слава снова вёл себя спокойно, смотрел на лошадей, временами засыпал. Было сравнительно тепло, так что доехали удачно. В двенадцатом часу 30 сентября были дома. Жили мы в хате впятером. У матери было достаточное количество продуктов - зерно пшеницы и собранные с огорода овощи. Корова доилась, так что было чем кормить сына, так как у Ани молока почти не было. Да и мы с Аней на хороших горячих харчах поправлялись. Жизнь в селе была сравнительно спокойная. Я ничем, кроме домашних дел и по хозяйству, не занимался. Время было тревожное, никто не знал к чему приведёт жестокая война. Хорошо, что село находилось далеко от фронта. Так мы прожили в Петропавловке 2 месяца, но в конце ноября захотелось моей матери переехать в свою станицу. Она добилась, чтобы ей дали две подводы. Погрузили всё, что смогли, отправились в путь, а ехать надо было 120 км. Погода стояла ненастная - снег с дождём. Дорогу развезло так, что лошади с большим трудом могли вести нас и груз. Пришлось по пути, в каком-то селе, оставить часть груза, так за ним потом никто и не съездил. В начале декабря с большим трудом добрались до своей станицы Александрии. Мать обратилась к местной власти и нам разрешили поселиться в бывшем нашем доме, где в то время проживали пожилая женщина с дочерью. Они приняли нас нормально. Дом состоял из большой кухни, прихожей и спальни. Мы заняли спальню и прихожую. Переезд был рискованный, так как немцы по всему кавказскому фронту отступали. Вероятно не плохо, что мы уехали из Петропавловки, так как при отступлении немцы забирали с собой мужчин. Так дядя Осип, муж моей родной тёти (сестры отца по матери) был угнан немцами и неизвестно где и как погиб. Такая участь могла ожидать и меня, если бы мы не покинули Петропавловку. В Александрии же почти никто не знал о моём приезде, поэтому я спокойно дождался прихода нашей Красной армии. Александрию наши освободили в январе 1943 года без боя. В то время Александрия была центром Александрийско-Обелинского района, поэтому по приходу наших был сразу же образован райвоенкомат. Я явился в военкомат, предъявил сохранившуюся справку, выданную мне в эвакогоспитале. Прошёл медкомиссию, которая признала, что состояние моё плохое, дала о себе знать перенесённая контузия. На санитарной машине меня отвезли в Георгиевск, где в то время формировался эвакогоспиталь, куда поступали раненые бойцы с шедших боевых действий. Меня и поместили в этот госпиталь, который переправили в район Баку, в Баладжары. В госпитале меня лечили, у меня плохо было с головой, позвоночником и левой ногой. В Баладжаре я нашёл и тот госпиталь, в котором был ранее. Оказывается, с большим трудом, ему удалось добраться до железной дороги, после чего раненых бойцов поместили в другой госпиталь, двигавшийся в сторону Баку. В этом госпитале я встретил и врача Грушевского, который сохранил мои документы. Меня перевели в госпиталь к Грушевскому, подлечили. Когда почуствовал себя сравнительно удовлетворительно, меня решили выписать. Так, в конце февраля 1943 г., во главе группы выписанных солдат, направили меня для прохождения дальнейшей службы в Кировобад, чтобы потом, когда окрепну, снова на фронт. В Кировобаде меня направили в комендатуру, в патрульный комендантский взвод помкомвзвода по хозяйственной части. Формально это была рота, которой командовал капитан, а помощниками были лейтенант и я. В мои обязанности входило кормить, проводить политинформации и составлять график дежурства. Служба проходила нормально, но здоровье ухудшалось - давала о себе знать контузия. В середине июня меня направили на медицинскую комиссию, в результате которой дали I группу инвалидности. Когда меня из Александрии отправили в госпиталь, семья осталась в станице, но, как оказалось, не надолго. После освобождения Кавказа старшие сёстры Ани, Александра и Евгения, отправились за Аней в Петропавловку, так как не знали, что мы уехали оттуда, затем - в Александрию. Они забрали Аню со Славой в Конзавод, сестра Мария уехала учиться во Владикавказ, мать не захотела одна оставаться в станице и поехала в Докшукино к своей двоюродной сестре Гриппаше. 15 июня 1943 года я приехал в Госконзавод, где Аня с сыном жила у своей матери, которой временно, пока отремонтируют разбитый дом, дали хату из одной комнаты и кухни. В ней жили две младшие сестры - Маша и Люба, брат Пётр и Аня с сыном, а теперь и я. Были большие неудобства - 7 человек в маленькой квартире. Я сразу встал на учёт в военкомате в г. Майске. Меня, как инвалида, прикрепили на дополнительный продовольственный паёк, который я получал до конца войны. В собесе надо было оформлять пенсию по инвалидности. Положение было критическое - как и где жить. Военкомат предложил мне работу у себя, готовить допризывников, но без предоставления жилья. Надо было искать квартиру у частников, но ведь я не один - у меня жена и сын, да и мать жила у своей двоюродной сестры на “птичьих правах”. Выручила нас директор госконзаводской семилетней школы, в которой училась Аня, а дочь директриссы была её подругой. Узнав о моём приезде и зная, что я учитель, она поговорила с Аней, потом со мной. В школе нужен был преподаватель истории и географии, поэтому Клавдия Ивановна, так звали директриссу, предложила мне и работу, и квартиру, состоявшую из комнаты и большой кухни, где было отгорожено место для койки. Я, конечно, согласился и стал работать на должности военрука и преподавателя истории, географии, рисования и физкультуры. Нагрузка хорошая, по тому времени и зарплата приличная. От пенсии пришлось отказаться, так как инвалиды I и II групп работать не имели права, а на пенсию содержать семью было очень сложно. 7 августа 1943 года я приступил к работе в неполной средней школе (НСШ) посёлка Госконзавода. В августе, вместе с учащимися, работал на уборке овощей, фруктов и винограда. С января 1944 года Аня тоже стала работать в школе, преподавала девочкам “азы” по оказанию первой медицинской помощи. Госконзавод (ГКЗ) - предприятие военное, руководил им полковник. Разводили лошадей английской породы. Кроме того, ГКЗ имел большое подсобное хозяйство и винзавод. Расположен посёлок в живописном месте, между реками, кругом дубовые леса, сады, виноградники. Материальные условия у жителей посёлка были хорошие, так как все имели подсобные хозяйства и огороды. Мы с весны 1944 года тоже заимели огород, на котором выращивали кукурузу и разные овощи. Я забрал к себе мать. У неё была корова, но молока давала мало, так как несколько лет не телилась из-за какой-то болезни. Мы решили её продать и купить другую. На базаре в Прохладном я её обменял на несколько мешков кукурузы, которую потом продал у себя в посёлке по сходной цене. 2 мешка оставил себе. За деньги, вырученные с продажи кукурузы, купили небольшую горную корову, молока она давала не много, но хорошее. Всё это нас выручало, мы не нуждались, но работать приходилось много. Постепенно состояние моё улучшилось, потому что периоди-чески лечился то в Нальчике, то в Пятигорске. Так же действенным лекарством был физический труд. После того, как подлечился и достаточно окреп, я продолжил заочную учёбу в учительском институте. В 1941 году я окончил 2 курс историко-географического факультета, а в январе 1946 года, на хорошо и отлично, закончил учительский институт. Во время войны историко-географический факультет заочного института был переделан просто на исторический, поэтому я получил специальность преподавателя истории и конституции. Закончить педогогический институт мне не удалось, так как резко ухудшилось здоровье, врачи запретили продолжать учёбу, хотя мне оставалось сдать 2 предмета и госэкзамены.

Глава 6. Послевоенные годы

В августе 1946 года в посёлке конного завода была закрыта неполная средняя школа, осталась только начальная. Год мне пришлось работать в начальной школе, где я вёл комбинированный 3-4 класс. Это было самое трудное время в моей работе. В августе 1947 года, уже после рождения дочери Наташи, мы были вынуждены переехать в город Прохладный, где я устроился на работу в железнодорожную школу № 42. Первый год работал учителем 1 класса и преподавал историю и географию в вечерней школе. С 1948 года стал преподавать историю и географию в 5-7 классах. В летнее время работал в пионерском лагере. Сначало всё шло хорошо, но потом здоровье опять ухудшилось и меня направили на лечение в ж.д. клинику г. Харькова, где я пробыл апрель, май. Состояние здоровья после пройденного курса лечения улучшилось, немного окреп. В июле 1950 года мы переехали на Алтай, в районное село Косиху, где прожили 12 лет. Причиной переезда были и моё здоровье и главное - моя биография ссыльного. Я работал в средней школе преподавателем истории и географии, Аня - в районной больнице, а потом поликлинике. Оба были на хорошем счету на работе. Жили хорошо, держали подсобное хозяйство, огород и сад, поэтому ни в чём не нуждались. Летом я возил школьников на экскурсии и в походы по живо-писному Алтайскому краю. Побывал с детьми на Каракольских озёрах, на Телецком озере - жемчужине Алтая, на горных реках Бие и Катуне, на озерах Ая и Манжерок, в городах Бийске и Горно-Алтайске и в других замечательных местах горного Алтая. Работа у меня шла успешно. Был нештатным инспектором районо, лектором общества “Знание”, участвовал в самодеятельности. Учительским коллективом было сыграно много замечательных спектаклей Островского, Арбузова и других авторов. Дети учились в этой же школе, ходили со мной в походы по горному Алтаю, сначала Слава, потом Наташа. В 1960 году сын окончил 10 классов и поступил в Горно-Алтайский пединститут на естественно-географический факультет, который закончил в 1965 году. Слава женился в 1964г., а в следующем году, 6 апреля, у него родилась дочь Мариша. По окончании института, в 1965 году, он с семьёй по направлению попал в село Топольное Алтайского края, затем их перевели в райцентр Солонешное. В Косихе у нас было много хороших друзей, с которыми мы часто проводили свободное время, отмечали праздники, а когда разъехались, поддерживали переписку друг с другом. В августе 1962г, когда началось повсеместное укрупнение районов, мы переехали в Тюменскую область, в село Падун Заводоуковского района. Я работал в падунской средней школе, преподавал историю и географию, Аня работала в больнице. Падун расположен в живописной лесостепной части на юге Западной Сибири, в окружении берёзовых и сосновых лесов, где было много грибов и ягод. Возле дома мы вырастили сад с большим количеством малины, смородины и виктории (садовой земляники), а также 2 яблоньки, множество цветов, в том числе, розы, которые Наташа привезла из Нальчика. На работе всё складывалось нормально. Каждое лето возил учеников в походы и на экскурсии. Облазили с ними Уральские горы. Побывали в уникальных Кунгурских ледяных пещерах, на родине Мамина-Сибиряка, на месте гибели Павлика Морозова в селе Герасимовка. Прошли по пути Ермака, путешествовали на пароходе по Тоболу до г. Тобольска. Ездили в Шушенское, по местам ссылки В.И.Ленина. Много раз с ребятами принимали участие в туристических соревнованиях. Единственное отрицательное, но важное обстоятельство, это квартира с подселением. Это обстоятельство было одной из причин, по которой мы в 1972 г. уехали из Падуна на Украину, сначала я, потом Аня. Кроме того, сказалось давление старшей сестры Ани, Евгении Алексеевны, которая в то время уже жила в г. Днепрорудном. Наташа закончила в 1965 году 11 классов средней школы с производственным обучением и поступила в Тюменский индустриальный институт. В 1969 году она уехала в шахтёрский город Днепрорудный и перевелась в Днепропетровский инженерно-строительный институт, который окончила в 1971 году. Слава с семьёй в 1970 году переехал из Солонешного сна-чала в Падун, а затем в Заводоуковск, где получил квартиру так как работал первым секретарём райкома комсомола. 5 сентября 1971 года у них родилась вторая дочка, Леночка. Наташа с 1969 года и до 1972 работала в маркшейдерском отделе железорудного комбината, где вступила в жилищный кооператив. После окончания института она устроилась на проектную работу в группу рабочего проектирования сначала на строительсве Запорожской ГРЭС, затем - АЭС. В 1984 году получила в Энергодаре служебную квартиру, которая со временем была переоформлена, как постоянная. Вячеслав, вскоре после нашего отъезда из Падуна, поменял двухкомнатную квартиру в Заводоуковске на однокомнатную в Барнауле, а потом получил трёхкомнатную. Теперь у него подрастают два внука: Евгений 1987 года рождения - сын Марины, Ярослав 1997г. рождения - сын Лены. По приезду на Украину я устроился на работу в Днепроруднен-скую восьмилетнюю школу, находящуюся в посёлке с названием Дружба. С этого посёлка начиналось строительство Днепрорудного. Некоторое время мы с Аней снимали комнату в частном доме неподалёку от Дружбы, а Наташа в то время жила в общежитии. Когда у хозяев, с которыми мы подружились, освободилась времянка, мы все перешли жить в этот домик, пока не получили в декабре 1973 года кооперативную квартиру. Некоторое время у нас жила маленькая Алёнка, которую Аня привезла из Заводоуковска, так как та часто простужалась в яслях. Родители забрали её после того, как у Ани случился первый инфаркт. Со временем я перевёлся в Днепрорудненскую среднюю школу № 2, так как в прежнюю было слишком далеко ходить, а эта рядом с домом. Вёл сначала продлённую группу, а потом историю в 5-8 классах. Из этой школы в 1978 я и ушёл на пенсию по возрасту, хотя первое время, периодически, работал на подмене, затем отказался. Настали новые времена, у детей появилось иное отношение к учёбе и дисциплине, что для меня было неприемлемо, да и здоровье уже не позволяло. Основным занятием для меня стала работа на огороде - “война” с колорадскими жуками и сорняками, поливка, прополка, сбор урожая. По мере сбора урожая - консервация. Летом к нам приезжало множество гостей, так что скучать было некогда. Слава с семьёй почти каждое лето проводили у нас. Пляж рядом, солнце, море , вернее водохранилище, что ещё нужно для отдыха! После развала Союза мы оказались за границей, так что гости стали весьма редки, в основном Слава. С 1995 года меня перевели на пенсию по инвалидности, дали 2 группу инвалида ВОВ. У Ани здоровье всё ухудшалось, несмотря на длительное лечение и дома, и в стационаре. 23 ноября 1997 года её не стало. Для меня настало самое тяжёлое время, так как ушёл от меня самый дорогой для меня человек - моя любимая жена Аннушка, с которой прожили мы в мире и согласии почти 57 лет. В течение 5 лет, каждый месяц, 23 числа, приходил я на её могилу, но последнее время посещения мои стали редкими, так как здоровье не позволяет.

Послесловие

Вот так и уместилось повествование о жизни, полной разными событиями, всего лишь на 29 страницах машинописного текста. Я очень надеюсь, что папа вспомнит и другие интересные моменты из своей жизни и дополнит ими эту интересную повесть.

Н.Г.Сошина

04.04.2005 г. г. Энергодар

Регион Алтайский край
Воинское звание старшина
Населенный пункт: Барнаул
Воинская специальность командир подразделений 632 стрелкового полка 175 стрелковой дивизии
Место рождения Ставропольский край Александри́йская станица
Годы службы 1939-1943
Дата рождения 7.04.1918
Дата смерти 10.12.2014

Боевой путь

Место призыва Нальчикский РВК, Кабардино-Балкарская АССР
Дата призыва 1.09.1941
Боевое подразделение командир пулеметной роты
Завершение боевого пути 1942 Харьков
Принимал участие Битвы под Киевом
Госпитали эвакагоспиталь

Фотографии

После войны

Предисловие

Настоящая повесть, в виде рукописи, написана по моей просьбе, отцом моим Сошиным Гавриилом Ивановичем, зимними днями, скучными и однообразными, когда в городской квартире больше нечем было заняться. В повести, в основном, изложены его воспоминания о детских и юношеских годах, а также, основные события из жизни семьи Сошиных, начиная с далёких времён прапрадеда моего Прокофия Дмитриевича Сошина. Все события достоверны и не были искажены в процессе наборки текста, я лишь, с разрешения автора, подправила стилистику изложения и скорректировала орфографию. Кроме того, я взяла на себя смелость уточнить некоторые факты из нашей жизни, касающиеся меня и брата моего Сошина Вячеслава Гавриловича, и дополнить повесть некоторыми событиями с ними связанными.

01.04.2005г. Н.Сошина г. Энергодар

Глава 1. Детство в Александрии

На юге Ставропольской возвышенности, на левом берегу реки Кумы, между городами Минеральные воды и Георгиевск, расположена большая казачья станица Александрийская. В этой станице 7 апреля (25 марта по старому стилю), в великий праздник Благовещенье, в казачьей семье родился я и назвали меня в честь архангела Гавриилом. Предки мои были казачьими офицерами, служили Российскому Отечеству. Прадед Прокофий Дмитриевич был атаманом станицы в чине полковника и имел трёх сыновей. Один из них, Пётр Прокофьевич, был моим дедом. Служил он во Владикавказе у графа Лорис-Мельникова, который владел Садонскими рудниками цветных металлов, имел завод по выработке цветных металлов и высшее

инженерно-техническое училище. Мой дед, Пётр Прокофьевич, будучи есаулом, командовал казачьей охраной рудников и училища и очень увлёкся цветными металлами, посещал, по возможности, рудники, завод и занятия в училище. Подготовился и экстерном, на отлично, сдал экзамены в училище, став инженером по производству цветных металлов. Это увлечение его и погубило. Он заболел чахоткой и умер молодым, оставив двоих малолетних сыновей. Моему отцу Ивану было 3 года, а его брату Дмитрию -1,5. Мой прадед отдал их мать Анну замуж за сына своего друга в станицу Лысогорскую, а внуков оставил у себя, но учить на офицеров не захотел, так как из троих его сыновей двое были офицерами и один учителем. Поскольку у прадеда было большое хозяйство, он решил растить внуков для хозяйства, а не для ”государевой” службы. Прадед построил и оборудовал кузницу и слесарную мастер-скую, нанял мастеров кузнечного и слесарного дела для обучения внуков. Младший из братьев, Дмитрий, больше интересовался конями и другими животными, а мой отец хорошо овладел и слесарным, и кузнечным делом. В армии он служил вахмистром, командовал кузнечной командой, так как в кавалерийских частях необходимы были кузнецы. После службы в армии отец женился и занялся сельским хо-зяйством, хозяйство было большое, много земли. В семье выросло 6 детей из 12 родившихся. Старшая сестра Евдокия 1906 года рождения, братья Пётр - 1911 г., Андрей - 1913 г., сестра Елена 1915 г., а самая младшая - Мария, 1925 г. Кроме того, у нас в семье жил троюродный брат Василий 1908 г.р., родители которого умерли, и отец взял его на воспитание. Он был нам, как родной, а когда ему исполнилось 20 лет, отец женил его на дочери своего друга. Жить он стал в доме родителей жены. Василий был трудолюбивым парнем. Отец в “приданое” дал ему лошадь, корову, телегу и сельхозинвентарь. После революции “лишнюю” землю у нас забрали, но ещё осталось достаточное количество земли, а сельхозинвентарь отец сам делал и ремонтировал, так что всего у нас было в достатке, а семья была дружная и трудолюбивая. Усадьба наша была большая (30 соток.), два жилых здания и много хозяйственных построек. Дом большой деревянный, из дуба, построенный в 1982 году, а ещё раньше - хата, состоявшая из прихожей и большой комнаты. В доме была большая прихожая и 2 комнаты, одна из которых, с русской печкой, служила и кухней, в ней жили родители, в другой комнате спали сёстры. В хате жили братья, в зимнее время и я. В хате была большая русская печь и стояли 2 кровати, на одной спали Пётр и Андрей, на другой - Василий, иногда и я с ним, но в основном моё место было на печке. Все мы были под попечением Василия - умного, сильного и очень доброго. Он знал очень много сказок. Пётр был чернявым, кучерявым, красивым парнем. Очень любил лошадей и был хорошим наездником. Андрей с детства тянулся к технике. Учиться не хотел, убегал с уроков на ж.д. станцию, где познакомился с машинистом паровоза, который брал его в поездки. Так он изучил паровоз. Дома же проводил большую часть времени в кузнице и мастерской. Сам смастерил сначала трёхколёсный, а затем двухколёсный, велосипеды. Так же сделал четырёхколёсную тележку с “ножным приводом”. Любовь к технике ему пригодилась в будущем - он работал паровозным механиком и механиком на экскаваторе, а в Великую Отечественную войну служил помощником авиамеханика. Зимними вечерами братья с друзьями собирались у нас в комнате и играли в разные игры. Праздники проводили под контролем Василия весело, но мирно. Друзья братьев жили, в основном, по-соседству. До рождения Марии (1925г.) я был младшим ребёнком и меня все баловали, особенно братья, а я их тоже очень любил. Правда, с моей стороны случались непозволительные шалости. Так, в шестилетнем возрасте, я устроил во дворе пожар. В весенний пасхальный день, мы с моей подружкой Машей Борзовой, жившей напротив нас (её и мои родители были друзьями), решили приготовить праздничный обед. В трёх метрах от деревянного амбара, наполненного зерном, у забора лежала большая куча дров из сухого кустарника. Мы принесли для постели соломы, из кирпичей сделали печку, разожгли костёр и стали готовить кушанье. От костра сначала загорелась солома, а потом и дрова. Счастье, что братья с друзьями находились во дворе, играли в городки. Они увидели горящие дрова, бросились их тушить. Хорошо, что рядом на телеге стояла бочка, в которой было около 20 вёдер воды. Ребята в первую очередь стали поливать деревянный амбар. Благо, что был праздничный день, набежало много народа, стали доставать воду из колодца, что в 30 м, передавали её по цепочке. Пожар затушили, но сгорели дрова и деревянный забор. Подружка моя убежала домой, а я забежал в хату, залез на горячую печку испуганный, дрожащий и плачущий. Отец хотел отстегать меня плёткой, но мои любимые братья, особенно Василий, уговорили его не наказывать меня. Василий снял меня с печки, уложил на свою кровать, жалея и успокаивая. Потом братья и друзья собрались все в хате, смеялись, шутили. Мать устроила праздничный ужин с небольшим количеством вина и продолжили пасхальный праздник. Все веселились и постепенно я успокоился. После этого случая я полностью перешёл на попечительство братьев и стал жить в хате, при этом частенько спал с Василием на его кровати. С самого раннего детства я был приучен к труду, любил ездить на коне, выполнял, как и все, посильную для своего возраста работу. Восьмилетним пошёл в начальную школу, находившуюся почти в 1км от нашего дома, учился хорошо. Недалеко от начальной школы жила моя старшая сестра Евдокия, к которой я часто ходил, иногда оставался ночевать Учительницей была жена двоюродного брата матери, а сам он был директором семилетки, что почти в 3х км от нас. Со мной вместе в классе учился их сын. Поскольку мы с ним слишком вольготно себя вели, меня после второго класса перевели в семилетку. Таким образом, мне пришлось в 3 классе учиться в семилетке. В школу меня возили братья. Недалеко от семилетки жили мои дедушка с бабушкой, родители матери, и я частенько у них бывал. Учителем у нас был бывший партизан, хромой. Будучи партийным активистом, он частенько уходил на совещания, а мы занимались сами, тогда вводилась группово-самостоятельное обучение под наблюдением учителя. Звали мы своего учителя Фордзон, так как он много рассказывал о колёсном тракторе “Фордзон”. У меня было много друзей, самыми близкими были трое. Один из них, Саня Казачков, сын моего крёстного (во время Великой Отечественной войны он служил кавалеристом у генерала Доватора и погиб в 1942 году). Мы с ним на Рождество ходили христославить. Ночевали у него. В рождественскую ночь люди мало спали, вставали рано, зажигали свет. В полночь поднимали нас и мы, с торбами за плечами, отправлялись христославить. Пока было темно шли к близким и родным, что жили неподалёку, когда начинало светать - к родственникам, живущим далеко от нас. Нас одаривали грецкими орехами, конфетами и деньгами. Всё собранное мы делили на равные части, а потом я угощал сестёр и братьев. Вторым моим другом был Ваня Высоцкий, брат девушки, вышедшей замуж за нашего Василия. Был он спокойным и добрым, тоже погиб, только в 1943 году. Третий - Коля Кожушкин, из небогатой многодетной (6 детей) семьи. Семья их (10 человек) в колхоз не вступила и была выслана (после нас) в село под Будённовском, поэтому ни о нём, ни о его семье ничего не знаю. Братья мои, Пётр и Андрей, не курили, Василий начал курить с 18 лет, а вот я с друзьями начал баловаться курением чуть-ли не с 8 лет. Папиросы мы покупали в “Монопольке” за сданные куриные яйца. Кур у нас было много, яйца часто откатывались и я собирал их в разных местах сарая. Однажды, когда мне было лет 10, мы купили пачку папирос (10 штук) и вчетвером отправились в лес, спустились в небольшой, но глубокий, песчаный карьер, выкурили по папиросе. Поскольку папиросы были заграничные и очень крепкие, мы от них “одурели” так, что не смогли вылезти из карьера, просидели там целый день и только к вечеру, с большим трудом, смогли выбраться. После этого долгое время не курили. Примерно через год, опять за сданные яйца, купили с Колей сигареты и собрались пойти в лес, вдруг увидели Петра на коне, который попытался нас догнать. Кто-то, по-видимому, рассказал ему, что мы были в “Монопольке”. Мы побежали в сторону леса. Я вижу, что он уже совсем близко, перебросил пачку папирос через ограду. Брат остановил лошадь, перелез через ограду, но мы уже удрали и спрятались в лесу. Пётр долго звал нас, уговаривал выйти из леса и идти домой, обещал не наказывать нас, но мы пошли в сторону от дома, примерно 0,5 км. Лес мы знали хорошо. Когда начало темнеть, я вернуся домой, пришёл в хату и залез на печку. Пётр отругал меня, но не тронул, а заставил слезть с печи поужинать. После этого я долго не курил, лишь в ссылке завёл маленькую тайную плантацию, на которой выращивал табак и понемногу баловался в компании с дружеами. Когда учился в Новоромановке и в педучилище, то не курил, вновь закурил лишь в армии, но потом бросил окончательно. Глава 2. Ссылка

Учился я хорошо, но учёба была прервана, когда началась коллективизация и высылка зажиточных трудолюбивых казаков. Отец наш в колхоз вступать не хотел, так как жалко было расставаться с хозяйством нажитым трудом. Дважды в 1929 году попадали мы в списки на ссылку в Сибирь, но в районе нас вычёркивали, потому что два его, родных по матери, брата погибли в гражданскую войну, они были красными командирами, третий же служил в Красной Армии, тоже командиром. Двоюродный брат моей матери, Лазарь Михайлович, был коммунистом и работал главным аграномом района. Когда он учился, мои родители ему очень хорошо материально помогали. Вот он и добивался, чтобы в Сибирь нас не выслали. Лазарь Михайлович уговаривал отца всё продать, уехать жить в какой-либо город и устроиться там на работу, или же вступить в колхоз, но отец не послушался. В ноябре 1929 года отца арестовали и отправили в георгиевскую тюрьму, но там он только ночевал, а днём его забирали для работы на заводе. По совету двоюродного брата отец нашёл лазейку в заборе и однажды, в конце работы, сбежал и три дня жил у сотрудника брата. Брат приготовил ему необходимые документы, мать передала из станицы через помощника брата одежду и продукты, после чего брат отвёз его на ближайшую железнодорожную станцию. Отец уехал на побережье Чёрного моря, в район Очамчиры, где в то время вдоль берега строилась железная дорога. Там, на строительстве железной дороги, отец стал работать кузнецом и слесарем, хорошо зарабатывая. После ареста отца мои старшие братья вместе с нашим дядей Дмитрием и его сыновьями Василием и Николаем уехали в город Нальчик, устроились на работу на строящийся Тырныаузкомбинат. Пётр, как грамотный (4 класса), работал экспедитором, Андрей - учеником, а затем, помощником механика, пригодилась его тяга к технике. В 1932 году кто-то донёс, что они из богатой казацкой семьи, их всех пятерых арестовали и посадили в нальчикскую тюрьму, где в 1933 году Пётр умер. Андрея сослали в Сибирь, в район Кузбасса, где он работал механиком на шагающем экскаваторе. Освободили его в 1936 году и он вернулся на Кавказ, где стал работать, женился и у него 1938 году родился сын Геннадий. Андрей участвовал в Великой Отечественной войне. Умер он в декабре 1959 в возрасте 46 лет от неудачной операции аппендицита, по халатности хирурга. Последние годы он жил в г. Будённовске Ставропольского края, где и сейчас живёт его сын Геннадий, внук Андрей и правнуки Маргарита и Владислав. В конце февраля 1930 года у нас отобрали всё имущество и выслали из станицы в с. Петропавловку Арзгирского района, что в 33км от Будённовска, в то время Прикумска. Село большое, степное, со скудной древесной растительностью. Из этого села все жители были переселены в станицы, из которых выслали казаков непожелавших вступить в колхозы. Из нашей семьи сосланы были мать, я, сёстры Елена и Мария. Евдокия в то время уже была замужем за бедным казаком и осталась со своей семьёй в станице, но в 1931 году, не захотев вступать в колхоз, они уехали в Нальчик, где сестра прожила всю свою жизнь, вырастила трёх дочерей. Старшие, Лиза и Валя, родились до войны, а младшая Зина - в 1949 г. Вывезли нас на телегах. С собой разрешили взять кое-какие вещи, немного пшеницы, муки, овощей и огородные семена. В Петропавловке нам дали хату, в которой была большая комната с русской печкой, коридор и кладовая. Усадьба - 15 соток, большой двор, сарай, сад из двух вишен, сливы и нескольких кустарников. Условия, по сравнению со станицей, были плохие, особенно с водоснабжением. В центре села находился колодец глубиной свыше 40 метров, воду из которого поднимали большой деревянной бадьёй при помощи привода с запряженной лошадью. Хорошо хоть хата наша находилась в 200 метрах от колодца, воду носили в вёдрах на коромыслах. Выручал большой бассейн, расположенный возле хаты, в который во время дождя с крыши по желобам стекала вода, её использовали для хозяйственных нужд и полива огорода, но дожди шли не часто и сток воды был затруднён из-за глиняной крыши. Жить было трудно. Мать и пятнадцатилетняя сестра Лена целыми днями работали в поле, где выращивали хлопок и другие сельхозкультуры. Хозяйство было по типу колхоза, за труд не платили, а давали разные продукты. Во главе села был комендант, имевший помощников по сельскому хозяйству и охране. Бригадиров назначали из ссыльных. Очень выручал нас огород, особенно тыква, которая хорошо плодоносила и была крупных размеров. Были и другие овощи. Основная забота по выращиванию и уборке урожая лежала на мне, хотя было мне тогда всего 12 лет. Кроме того, мне приходилось присматривать за младшей пятилетней сестрёнкой Марией. Когда нас сослали, Марии не было и пяти лет. Моя любимая младшая сестрёнка росла боевой, но в то же время была послушной. В 1934 году она пошла в школу и 1941 закончила 7 классов. По окончании школы она поступила во Владикавказский техникум цветных металлов, который до революции был трёхгодичным высшим инженерным училищем, именно его в своё время закончил наш дед Пётр Прокофьевич, но тогда принимали в него со средним образованием, а теперь - после 7 классов. В 1942 году, после первого курса она приехала к матери в Петропавловку и попала в оккупацию. В 1943 году она вернулась во Владикавказ для продолжения учёбы. У подруги однокурсницы она познакомилась с её братом курсантом Батумского военно-морского училища связи. Сестра моя была очень красивой девушкой и курсант в неё влюбился. В этом училище преподавал его дядя. В то время набирали в училище девушек, и брат подруги уговорил их обеих ехать в Батуми. Они согласились и поступили в это училище. Училась Мария успешно, а в конце войны проходила практику на боевом катере. Летом 1945 года она приехала на каникулы в Петропавловку, немного побыла с матерью, а потом поехала в Дудаковку к жене брата Андрея. Хотела встретить брата после демобилизации, но с ней случилось несчастье. Она пошла с племянником за водой. Колодец был глубиной более 30м, верёвка сорвалась, Мария подскользнулась и упала в колодец. Её еле достали, покалеченную, с разбитой головой, поломанными рёбрами и с двумя выбитыми позвонками. Сначала её отвезли в Будённовск, а потом в госпиталь в Пятигорск, где она пролежала 6 месяцев, но вылечить её не смогли. Мать забрала её в Нальчик, где она прожила ещё 3 месяца и умерла в марте 1946 г. Детство моё было трудное, 4 класс я не закончил, так как выслали нас в марте, а в Петропавловке школы поначалу не было, а потом - то возможности не было, то желания. Лишь в 1933 году, переростком, я пошёл в 4 класс и, несмотря на экономические трудности и занятость домашним хозяйством, учился хорошо. Сестра Елена в 1932 году сбежала из Петропавловки к старшей сестре в Нальчик, где прожила всю жизнь. Работала парикмахером, вышла замуж, вырастила двоих сыновей и дочь, умерла 4 февраля 1998 г. Дети её, внуки и правнуки и сейчас живут в Нальчике. Осенью 1930 года решил я съездить в Александрию, проведать Евдокию. Ночью шёл в Будённовск, это 33 км, потом поездом доехал до станции. Гостил у сестры месяц. Однажды перед вечером пришёл комсомолец-активист с наганом, арестовал меня, как сбежавшего из ссылки, и повёл в стансовет, который находился в более 2 км от дома сестры. Я был маленького роста. Председатель стансовета посмотрел на меня, двенадцатилетнего арестанта, кое о чём расспросил и приказал активисту отвести меня к деду, отцу моей матери, это ещё почти 1 км в другую сторону станицы. Кроме того, председатель стансовета велел активисту зайти к сестре и сообщить где я нахожусь, так как дело происходило поздним вечером, а утром доложить ему о выполнении. Через неделю я вернулся на ссылку. Из Будённовска шёл опять пешком, но уже днём. В декабре 1931 года отцу дали отпуск и он приехал к нам на ссылку. Целый месяц прожил он с нами, никому не показываясь. О его приезде знали только его родная сестра с мужем, тоже сосланные, да сосед - друг отца и наш дальний родственник, который был бригадиром полевой бригады. Они уговаривали отца остаться, так как в хозяйстве нужен кузнец. Отец поставил условие, чтобы ему дали телегу поехать в ближайшее село купить корову. Деньги у него были. В январе они с матерью купили корову, поросёнка, 4 курицы и петуха, а в марте корова отелилась. Это нас сильно выручало. Отец, работая кузнецом, получал 1.2кг хлеба, крупу и другие продукты. Жить стало намного легче. В 1933 году я поступил в 4 класс школы. Пятого класса в селе не было, поэтому пришлось учиться в селе Новоромановка, находившемся в 8 км, где тоже жили ссыльные. Поселили учеников в домах, принадлежавших ранее помещику и кулакам. Это что-то вроде интерната. В субботу после занятий мы уходили домой, а рано утром, в понедельник, нас отвозили в Новоромановку. Мальчики, в основном, шли пешком, а девочки ехали на подводах вместе с продуктами, которые давали нам родители. Условия были неважные. В комнате мы жили втроём, все дальние родственники. До школы надо было идти полкилометра. Кормили нас в столовой, утром - 200 г хлеба, суп или каша и что-то в виде чая, в обед - борщ или суп, каша или что-либо другое. Вечером ужин готовили сами, на плите в доме, где жили. Готовили втроём из домашних продуктов, это, в основном, каша из тыквы с небольшим количеством крупы. Было тяжело, но учились неплохо. На несколько домов были лишь одна воспитательница, завхоз, 2 повара, сторож и ездовой, который ездил с завхозом за продуктами и топливом. Печи в комнатах топили сами, уборку делали тоже сами. Жили дружно, несмотря на тяжёлые условия, ничего не пропадало. В 5 классе было 60 учеников, а на следующий год, в 5 и 6 классах - 130. Классным руководителем у нас был Кабузан Георгий Максимович. Он преподавал математику и немецкий язык. Часто приходил к нам проверять, как мы готовим уроки. Был он высокого роста, крупного телосложения, с большой красивой бородой. Очень строгий, требовательный, но справедливый. Его мы очень любили. Кроме того, он руководил драматическим кружком, в котором и я участвовал, играя разные роли, даже девочек. Репетиции часто проводились в интернате. По всей вероятности, Георгий Максимович был из знатной интеллигентной семьи. В таких условиях мы и закончили 6 классов. 7 класс открыли уже в нашем селе, который я успешно окончил в 1936 году восемнадцатилетним парнем. В летнее время учащиеся трудились в поле на разных работах. С 1936 года сельхозпредприятие в Петропавловке стало колхозом и на трудодни давали выращиваемые сельхозпродукты, в основном зерно пшеницы. Жить стало гораздо легче, да и отношение к труженикам улучшилось.

Глава 2. Юность. Нам, окончившим 7 классов, разрешили продолжить учёбу в техникумах. С детства я любил заниматься с детворой, потому и решил стать учителем. В 1936 году поступил в Будённовское педучилище, в котором в то время работал Г.М. Кабузан, преподавал математику, химию и немецкий язык. Зная моё театральное увлечение, он устроил меня в Драматический театр, где мне иногда давали небольшие роли. Учился я хорошо, получал стипендию и подрабатывал на пред- приятиях по ликвидации неграмотности. На первом курсе жили мы втроём на частной квартире. Условия были неважные. Питались в студенческой столовой. Раз в месяц ходили домой за продуктами, обратно родители нас привозили на лошадях. В летнее время нас направляли в сёла на ликвидацию неграмотности. Так летом 1937 года работал я в селе Чернолесенском. 2 августа моё сердце подсказало мне, что дома что-то неладно. Я поехал в Будённовск, зашёл в училище, где мне отдали телеграмму о смерти отца, сразу же поехал домой и успел на похороны. Он внезапно заболел желтухой и умер. Осталась мать с моей младшей сестрой. Я вернулся на работу, а потом продолжил учёбу в педучилище. Часто ездил в Нальчик к старшим сёстрам. Поскольку в Будённовском училище к нам, детям ссыльных, относились плохо, то я решил из Будённовска уехать, для чего в январе 1938 г. обратился к директору педучилища в г. Нальчике с просьбой о переводе с предоставлением места в общежитии, на что получил положительный ответ. Своё социальное происхождение я скрыл. С большим трудом я добился, чтобы меня отпустили из Будённовского педучилища. Так с 1 апреля стал учиться в Нальчике. Учился хорошо, активно участвовал в культурномассовых и спортивных мероприятиях. В мае 1938 года меня зачислили на заочное отделение Кабардино-Балкарского пединститута на историко-географический факультет. Педучилище и пединститут находились в одном учебном здании, что давало возможность в свободное время посещать лекции в институте. Конечно было нелегко, но я подрабатывал - стриг студентов. Сестра Лена мне отдала списанную машинку, а потом, когда завхоз выделил помещение, то и парикмахерское кресло. Педучилище я закончил в 1939 году, но часть госэкзаменов пришлось сдавать досрочно, так как во время подготовки к ним я простудился, появились боли в районе лобных пазух. В педучилище были врач и медсестра, мне назначили электролечение, а тут училищу выделили путёвку в санаторий, в Кисловодск. Врач посоветовал дирекции и месткому по этой путёвке направить меня для лечения в санаторий. У меня оставалось ещё 4 экзамена - педагогика, методика русского языка, истории и географии. За 4 дня я сдал все экзамены и 6 июня уехал в Кисловодск, где пролечился 4 дня, после чего главврач санатория предложил мне переехать в пятигорский санаторий, который мне подходил больше, а мою путёвку отдали другому. В Пятигорске я хорошо подлечился, отдохнул и познакомился со студенткой Анной, окончившей 1 курс исторического факультета Орловского пединститута. Она была дочерью первого секретаря Орловского обкома партии. Анна, по всей вероятности, была влюблена в меня и приглашала продолжить учёбу в Орле, но с таким социальным происхождением поехать туда я не мог, более того, у меня уже была девушка, тоже Анна, Москаленко, которая мне нравилась. Она окончила 9 классов, а потом курсы учителей начальных классов, работала учительницей в г. Докшукино, где жила моя тётя Гриппаша. С Анной Москаленко мы познакомились в июне 1938 года, она училась на заочном отделении педучилища. У нас была крепкая дружба, возможно небольшая любовь. По возвращении из санатория мы встретились с Анной и она посоветовала мне работать в Докшукинской средней школе, где работала и она. Я согласился. Она переговорила со своим директором школы, чтобы меня взяли, а тот - с наркомом, и меня приняли на работу. Мне дали четвёртый класс и рисование в 5, 6 классах, так как я окончил факультативные курсы преподавателей рисования. Жить стал у тёти Гриппаши. Докшукино, сейчас Нартанкан, небольшой промышленный город Кабардино-Балкарии. В нём имелись крупный спиртзавод, винно-консервный завод и другие предприятия. Расположен он на железной дороге между Нальчиком и станицей Котляревской. В июле был на установочной сессии заочного пединститута, а в августе поехал в Петропавловку к матери. Помог заготовить корм для скота, выполнил кое-какие хозяйственные работы. К работе в школе приступил 20 августа 1939 года. Ежедневно встречались с Анной. На педагогической конференции она познакомила со своей подругой Клавой, с которой они вместе закончили 9 классов и педкурсы. Работала Клава в начальной школе. Втроём мы ходили в кино, были хорошими друзьями. Однажды, в сентябрьское воскресенье, после вечернего киносеанса, предложил проводить сначала Анну, а не Клаву, как всегда, поскольку время было позднее и мне так было удобнее. Анна согласилась, всё шло нормально. В Понедельник, придя на работу в школу, поздоровался с ней, обнял, ведь нас в школе считали женихом и невестой. Она меня оттолкнула и сказала, чтобы я шёл и обнимал Клаву, так как приревновала к ней. После этого почти месяц она со мной не разговаривала, хотя я ей говорил , что кроме дружеских отношений у нас с Клавой ничего нет. Мои предложения сходить в кино получали отказ, поэтому в кино я стал ходить с Клавой и её сестрой, ученицей 9 класса. У Клавы оказывается был жених, старший лейтенант, работавший в военкомате, но в то время он находился в Москве на курсах усовершенствования. В конце октября он вернулся и, по преварительной договорённости, они должны были пожениться. По всей вероятности, Клаве я понравился и она хотела отказаться выйти замуж за Гришу, так звали старшего лейтенанта. Он встретился со мной и мы поговорили подружески. После разговора я убедил Клаву выйти замуж за Гришу, тем более что они любили друг друга и договорённость о женитьбе у них была до его отъезда. Гриша после встречи со мной переговорил с Анной, в результате чего, когда я пришёл утром в школу, она извинилась и предложила продолжить наши дружеские отношения. Гриша, как работник военкомата, по всей вероятности, ускорил мой призыв в Красную Армию. 11 ноября 1939 года меня направили в г. Кременчуг, что на Украине, в полковую школу 441 стрелкового полка. Через месяц мне присвоили звание старшего сержанта и я стал пом. командира пулемётного взвода. К новому 1940 году я с красноармейцами подготовил несколько небольших пьес. Кроме того, во главе группы красноармейцев был направлен в драмтеатр, где в это время ставилась Каменец-Подольским театром пьеса “Запорожец за Дунаем”. Я играл роль казачьего сотника, выступая с красноармейцами (одеты мы были в казачью форму). Авторитет мой в полку вырос и мне присвоили звание зампо-лита (старшина). Я руководил культурно-массовой работой в полку, имел право свободного выхода в город в любое время. Командование полка планировало осенью 1940 года направить меня на квалификационную комиссию по присвоению звания младшего политрука. Я состоял в комсомоле, был секретарём комсомольской организации полковой школы, выполнял разные поручения командира полка. Во время финской войны полк наш был направлен на фронт. Меня и ещё несколько командиров оставили для принятия пополнения - резервистов из Сибири. Готовили лыжников для отправки пополнения в действующий полк. Для меня это было тяжёлое время, так как занимались по 12 часов в сутки, совершали длительные лыжные походы, делали ночные подъёмы для пробежек на лыжах. В начале апреля нас погрузили в вагоны и повезли на фронт. Довезли до Ленинграда и война закончилась, а нас вернули в Кременчуг. Вскоре вернулся и полк с оставшимися в живых командирами и красноармейцами. Служба моя продолжилась, я занялся прежним своим делом. Вёл переписку с двумя Аннами - из Докшукино и из Орла. Орловская Анна присылала мне в армию посылки, к Новому году и 23 февраля. В посылках были тёплые носки, перчатки и сладости. Переписка с ней продолжалась до 1941 г., вплоть до моей женитьбы. Военная карьера моя закончилась, в связи с увольнением согласно приказу Военного Комиссариата СССР, в апреле 1940 года, как бывшего на ссылке (под комендатурой), где в то время находилась моя мать. Подвела меня моя младшая сестра Мария, которая, по чьёму-то совету, написала в Комиссариат СССР письмо о том, что брат закончил педучилище, призван в армию и не может им с матерью помогать. Из комиссариата направили запрос в Петропавловку, а оттуда сообщили, что я из семьи ссыльных. Так 12 апреля меня, как неблагонадёжного, уволили из армии, к большому сожалению командира полка, который не хотел меня отпускать, но приказ есть приказ. Я бы хотел служить, да не судьба. Приехал в Нальчик, обратился в Наркомпрос и меня направи-ли в Старый Лескен учителем русского языка в национальных классах. Село районное, очень большое и красивое, расположено в предгорье Кавказских гор в 25 км от станции Докшукино. Кругом красивая природа, через село протекает горная река Лескен. Жить меня устроили у стариков кабардинцев, у которых я и питался. Занимал спальню и большой зал - прихожую. У стариков сын был прокурором Кабардино-Балкарской республики, а дочь была замужем за министром юстиции республики. На первомайский праздник они приезжали из Нальчика к родителям. Так что праздник я отметил хорошо, в их семейном кругу. По возвращении из армии я встретился с Анной Москаленко и мы договорились, что она поговорит с директором Докшукинской среднй школы, чтобы меня опять приняли туда на работу, а потом поженимся. В июне я пошёл в отпуск, поехал к матери, чтобы помочь ей по хозяйству и заготовить корм для коровы. В конце июля отправился в Нальчик знакомиться с программой 2 курса, подготовился и сдал экзамены по некоторым предметам. 20 августа поехал в Докшукино договариваться о работе и дальнейшей совместной жизни. С директором Анна проблему моего устройства на работу не решила, поэтому я предложил ей пожениться и обратиться вместе в Наркомпрос (НКП) за направлением в какую-либо школу. Она отказалась, предложив пока ехать одному, поработать, а потом решать вопрос совместной жизни. Такое решение меня обидело, я вернулся в Ст. Лескен, рассчитался, забрал документы и отправился в НКП. Лишь 1 сентября меня направили в посёлок Терская МТС Терского района учителем истории, географии, рисования и физкультуры. Посёлок небольшой, жили там рабочие МТС и Сортучастка, в основном русские и кабардинцы. Расположен посёлок в степной части недалеко от реки Терек. Рядом с посёлком протекал арык (небольшой водоканал). Школа состояла из 4х классных комнат, учительской и коридора. Находилась она в большом здании, типа барака, вместе с конторой МТС. В этом же здании были небольшая комната и зал, в которых поселили меня, но для одного такое жильё не очень подходило, поэтому директор школы договорился с семьёй Ревтовых, занимавших большой дом. Семья Ревтовых состояла из 4х человек - хозяин Василий Андреевич, хозяйка Александра Алексеевна (старшая сестра моей будущей жены), две их дочки - пятиклассница Юля и третьеклассница Муся. В первой комнате была кухня и отгороженная спальня, во второй - середина была как зал, где находились мы с девочками. С/совет платил хозяину за квартиру и обеспечивал топливом, питание я оплачивал им сам. Так что устроился хорошо. Жили дружно, я считался, как член семьи. Василий Андреевич работал слесарем в МТС, во время Великой Отечественной Войны он пропал без вести, Александра Алексеевна была домохозяйкой. Они держали корову, кур и другое подсобное хозяйство. В ноябре 1940 г. приехал брат Василия Андреевича Николай, демобилизовавшийся после службы во флоте, устроился на работу и стал жить с нами, во время войны он погиб. Николая я познакомил с учительницей Марией Антоновной, они полюбили друг друга и решили пожениться. Свадьбу назначили на 7 января 1941 г. В январе я уехал в Нальчик на зимнюю сессию, так как продолжал учиться на 2 курсе пединститута. 7 января вернулся на свадьбу, но оказывается свадьба состоялась накануне, так как родители невесты, жившие в 25 км от МТС, могли приехать только 6. Они приехали рано утром, привезли много вина, продуктов и сыграли свадьбу. Сообщить мне о переносе дня свадьбы возможности не было, поэтому я приехал 7 января в 10 часов. Когда подошёл к дому, при входе какая-то девушка мыла ступеньки. Я к ней обратился: “Нина, пропустишь меня в дом?”. Я думал, что это младшая сестра Александры Алексеевны Нина. Девушка с тряпкой в руке повернулась ко мне и сказала: “Я не Нина, а Аня.” Такова была моя встреча с третьей Анной. Я зашёл в дом и узнал, что свадьба была 6, но Василий Андреевич и Александра Алексеевна решили продолжить веселье, так как осталось много еды и вина. Девочек послали за женихом и невестой на квартиру Марии и за учителями. Молодожёны сразу же пришли, а к часу дня собрались все гости. Сели за стол, рядом со мной посадили Аню. Гости в шутку говорили, что вот ещё одна пара. Эта прекрасная, милая, спокойная девушка мне очень понравилась, по-видимому это была любовь с первого взгляда. Продолжение свадьбы прошло весело, с песнями и танцами. Гости разошлись часа в четыре, а мы, вчетвером, пошли прогуляться по посёлку. Стояла сравнительно тёплая погода. Когда прогуливались, то Николай посоветовал мне, чтобы я Аню покрепче держал под руку. Я, конечно, выполнил этот совет, а сердце моё подсказывало мне, что это моя судьба и любовь на вечные времена. Сердце не ошиблось. Часов в 6 вернулись домой, попили чай и до 9 вечера играли в карты, после чего молодые ушли к себе, а мы с Аней ещё час беседовали. Она рассказала мне, что в 1940 году закончила фельдшерско-акушерское училище в г. Нальчике, после чего её направили на работу в районное село Верхний Курп, что в 55км от МТС в предгорьях Кавказских гор. Спать легли в 10 часов, так как надо было рано вставать, ей ехать на работу, мне - на учёбу. В 8 утра она уехала к себе, а я - в Нальчик. Глава 4. Женитьба

В МТС я вернулся 13 января и приступил к работе. Но влюб-лённое сердце не давало мне покоя. Это была настоящая любовь к очень доброй, замечательной девушке. Я вынужден был обратиться к Николаю: “Я тебя женил, теперь ты меня жени”. Он спросил: “А на ком?” Я ответил, что на Анне. После этого он поговорил с Александрой Алексеевной и Василием Андреевичем. Они были не против, так как за 5 месяцев совместной жизни хорошо меня узнали, но как на это посмотрит Аня... Решили поехать к родителям, которые жили в посёлке военного конного завода № 94 Майского района, в 12км от МТС. 21 января Александра Алексеевна, Василий Андреевич, Николай и я поехали туда. Родители приняли нас хорошо, за обедом мы рассказали о цели нашего приезда. Ревтовы дали мне положительную характеристику и что я буду хорошим мужем Ане. Родители ответили, что они не против, но решать Ане, даст ли она согласие. После чего мы решили с Николаем идти сватать Аню. По проезжей дороге это 55 км, 25 км от нашего райцентра до Муртазова и ещё 30 км до Верхнего Курпа. Нам посоветовали идти тропами через небольшую гору в село Нижний Курп, это 35км, а потом 10 км до В.Курпа. 27 января, в субботу, мы отправились в путь. Дорога была грязная и трудная после прошедших дождя и снега, но для двух крепких парней в армейских сапогах ничего не страшно. Преодолев 35 км, в 19 часов мы пришли в Н.Курп. Было уже темно, а идти ещё более 10км по незнакомой дороге ночью опасно, поэтому решили переночевать. Зашли в школу, чтобы попросить директора о ночлеге, но нам повезло, так как в учительской встретили хорошо знакомого учителя, с которым вместе заканчивали педучилище, а потом учились заочно в пединституте. Он повёл нас к себе домой. Жил он с родителями, которые нас хорошо встретили, накормили. Переспали в домашних условиях, а утром, после завтрака, отправились в В.Курп и в 10 часов уже были на месте. Нашли квартиру Ани, где она жила вместе с медсестрой кабардинкой, но в это время Аня была в больнице. Мы сразу же пошли туда, нашли её. Она познакомила нас со своим главврачом Артюшей, армянином, тоже фельдшером по образованию. Он пригласил нас на обед, где хорошо угостил, но о цели прихода мы не говорили. Конечно, Аня догадывалась зачем мы к ней пожаловали. На квартиру пошли уже вечером, где она вместе с хозяйкой и медсестрой приготовили ужин, а я прихватил с собой две бутылки водки по 250г. Купил я эту водку, когда собирался свататься к другой Анне. Сели ужинать, понемногу выпили. Я сидел рядом с Аней и мы вели разговор, а Николай выпил прилично и стал беседовать с медсестрой. Я ему напомнил о цели нашего прихода, тогда он сообщил Ане, что мы были у её родителей и что все её родные не против того, чтобы она вышла за меня замуж. Николай оказался неплохим сватом, убедил Аню и она согласилась. Утром, после завтрака, 29 января 1941 года, мы пошли в сельсовет, где нас зарегистрировали. Так мы стали с Аней мужем и женой. Потом пошли в больницу, где нас поздравили. Артюша опять пригласил нас на обед с хорошим угощением и, как водится, с поздравлением. В этот же день мы с Николаем решили отправиться в обратный путь, но Артюша нас отговорил. К тому же я простыл и у меня поднялась температура. Мне дали справку об освобождении от работы по болезни. Переночевали в квартире у Ани, а утром 30 января отправились в дорогу. Была плохая погода, шёл снег. Решили идти проезжей дорогой на Муртазово, это 30 км. Пришли мы в Мутазово около 14 часов. Там жил двоюродный брат Ани с семьёй. Мы зашли к ним, немного отдохнули, нас угостили обедом, а в 15 часов двинулись пешком домой в МТС, это ещё 25 км. В связи с тем, что дорога была грязная и трудная, а дело шло к вечеру, нам посоветовали идти вдоль железной дороги с заходом в станицу Котляревскую, где жила старшая сестра Ани Евгения Алексеевна. Она с мужем вместе работала продавцом в магазине. Этим маршрутом мы и отправились, а в 19 часов уже были в Котляревской. Николай знал, где они живут. Мы пришли мокрые и уставшие. Нас накормили, напоили и оставили ночевать, так как до МТС оставалось ещё 10 км. Утром, отдохнувшие, встали в 6 часов и после завтрака, в 7 часов, пошли домой, а в 9 были уже дома. С 10 часов у меня были уроки, поэтому я пошёл в школу. Всё было хорошо. В школе меня поздравили и с успешным походом, и с женитьбой.Трудился, ждал, когда переведут Аню на работу сюда. Место здесь для неё было, но райздрав не отпускал без замены, а это только к концу лета, когда будет выпуск в медучилище. В то время сложно было добиться перевода. Вот такая у нас была женитьба. В праздничные дни я ездил к Ане на велосипеде. Иногда привозил её к родителям, а потом увозил обратно. Получалась туда и обратно 130 км. Весьма хорошая спортивная тренировка. Хорошо, что вес у Ани был всего 48 кг. Но не всё складывалось хорошо, были и осложнения. Одна учительница, жена директора опытного участка, дама плохого поведения, в отместку мне, добивалась у директора школы, чтобы тот подал на меня в суд за 2 дня прогулов, хотя на один день я у директора отпрашивался и у меня была справка на 3 дня по болезни. Кроме того, я имел по закону право на 3 дня для бракосочетания. Директор не хотел подавать в суд, но у этой дамы были хорошие отношения с районным судьёй и тот настоял о написании заявления на меня. Несмотря ни на что, в марте меня осудили, как прогульщика. Приговорили к 6 месяцам принудительных работ с удержанием 20% месячной зарплаты. Так меня наказали за женитьбу. Я продолжал работать в школе униженный и оскорблённый несправедливостью до глубины души. Мне посоветовали обратиться к вышестоящим органам власти. Я вспомнил о знакомстве с прокурором республики, у родителей которого я жил, когда работал в Старом Лескене. 15 июня пошёл в отпуск, съездил на 3 дня к Ане, а затем поехал в Нальчик, чтобы взять в институте необходимые учебники для подготовки к сессии. Будучи в Нальчике, я добился приёма у прокурора и его зятя (мужа сестры) - министра юстиции. Они оба меня выслушали и предложили всё изложить письменно, что я и сделал. После чего они возбудили уголовное дело против судьи и директора школы. Время было военное, потому и судьи были военные, а обвинителем - прокурор республики. Суд приговорил их обоих к 10 годам, но скорее всего, они попали в штрафбат. Как сложилась их дальнейшая судьба я не знаю. Все деньги, которые с меня удержали за 1941 год, вернули. 19 июня моего зятя, мужа сестры Евдокии, и дядю Федю, мужа тёти Гриппаши, которые работали в лесничестве, направили на заготовку дров для города. Лес заготавливали в горном районе в 10км от Нальчика. Я решил поехать с ними, чтобы на свежем воздухе готовиться к экзаменам. Иногда помогал им отвозить на лошади спиленные деревья, готовил еду. О начале войны узнал только 28 июня, когда вернулись в Нальчик. Утром 29 июня поехал домой, там меня ожидала повестка в военкомат. Я сразу же поехал в военкомат, но там мне сказали, что я могу продолжить учёбу, а когда будет надо, меня вызовут. Оставил в военкомате все адреса, где могу находиться летом, и поехал к Ане, пробыл у неё 5 дней, а потом уехал на сессию. Сдал все зачёты и экзамены и 1августа приехал в В.Курп. Опять провёл у Ани 5 дней, затем на неделю поехал к матери, после чего вернулся к Ане и пробыл у неё с 12 по 23 августа, а потом отправился на место работы ожидать повестку из военкомата.

Глава 5. Война

Повестка пришла 1 сентября 1941 года. Я позвонил Ане, чтобы она приехала в Муртазов, оттуда она и проводила меня на фронт. Лишь в середине сентября её перевели в МТС, где она стала работать. Жила с сестрой Александрой Алексеевной. Быстрым темпом нас, везли к Киеву, 5 сентября высадили где-то между Киевом и Белой Церковью в районе станции Гребенки. Направили нас на пополнение 175 стрелковой дивизии, которая ранее находилась под Прохладным, а весной её перебросили к Белой Церкви. Шли тяжёлые бои, дивизия отступала к Киеву. Я попал в 632 стрелковый полк. В начале был старшиной роты, потом пом. командира пулемётной роты. Получил боевое крещение, а после гибели командира взвода, стал командовать пулемётным взводом. Отступая к Киеву, держали оборону у Днепра. Дивизию переправляли через Днепр, а чтобы её переправить на плавсредствах необходимо было создать команду из хорошо плавающих бойцов и командиров. В эту команду из 260 человек попал и я в качестве ком. взвода. Враг большими силами, с огромным количеством танков атаковал нас. Много защитников погибало, раненые бойцы, по примеру командиров, обвязавшись гранатами, бросались под танки. После переправки дивизии, оставшимся в живых, была дана команда переплывать Днепр. Человек 40 бросились в воду, но переплыло нас всего 11 человек. Хотя я не был ранен, но переплыл с большим трудом. Нас подбирали ожидавшие на берегу бойцы. Приказом командования все были представлены к наградам, но наград в наличии не было. Несмотря на упорное сопротивление, Киев был сдан, а дивизия, с боями, начала отступление на восток. Сильный бой был под Лубнами, где дивизия попала в окружение, но с боями вышла из окружения. Под Лбнами меня контузило, взрывом отбросило метров на 20 в болото, где меня подобрали бойцы. Сильно болела спина, но в медсанбате подлечили и снова в строй. Меня, владевшего немецким языком и имевшего некоторые театральные способности, вначале взяли в полковой разведотдел, а затем - в разведотдел дивизии. Выполнял разные задания, в том числе, засылали в тыл противника. Очень тяжело было во время отступления на восток, к Харькову и Дону. Места, которые мы прошли с боями, помню плохо. Под Харьковом, в районе Мерефи, получил вторую контузию. В результате тяжёлой контузии попал в госпиталь, который эвакуировали в район Сальских степей. Дело было в августе 1942 года, но я мало что помню из того, как и что происходило. Эвакогоспиталь оказался в сложном положении, мог попасть к немцам, которые уже занимали Северный Кавказ. Госпиталь двигался на гужевом транспорте в сторону Каспийского моря к железной дороге Астрахань - Кизляр, которая недавно была построена. На подводах везли только тяжело раненных, а остальные шли пешком. В сентябре я почуствовал себя более-менее удовлетворительно и мог передвигаться свободно, хотя болели левая нога и позвоночник, да и с головой не всё было в порядке. Поскольку госпиталь находился в опасности, то ходячим ранбольным, выходцам с Кавказа, предложили, по возможности, попасть домой переждать до освобождения Кавказа от немцев. Я хорошо был знаком с врачом госпиталя Грушевским, он из Нальчика. Грушевский знал, что я владею немецким языком и что у меня есть фиктивная справка об освобождении из лагеря под Любнами. Справкой этой я пользовался при выполнения заданий. К нам в дивизию попали немецкие офицеры из лагеря, имевшие печать, которой воспользовались в разведотделе. Грушевский предложил мне двигаться пешком в сторону железной дороги на Армавир. Он достал для меня старенькую фуфайку, а брюки и куртка у меня были свои. Дали мне справку, на небольшом листке, что я являюсь ранбольным. Справку эту зашили в куртке, чтобы я смог показать её, когда попаду к своим. Грушевский снабдил меня продуктами (2 булки хлеба и 0,5кг сала) и деньгами. Изучив направление пути, я отправился в дорогу. Несмотря на болезнь, шёл днём и ночью, отдыхал по 3-4 часа в сутки в сене или соломе. В сёла не заходил. Вначале шёл, где немцев ещё не было, они двигались в основном вдоль железной дороги. Желание выжить придавало мне силы. На четвёртые сутки, на подходе к Армавиру, меня дважды останавливали немцы, проверяли документы, но всё обходилось нормально. Продукты я экономил. 15 сентября 1942 года я пришёл в Армавир на ж.д. станцию. Задача была добраться до Минеральных Вод. Подошёл к эшелону из 4 вагонов, узнал у машинистов (русских), что они везут путевых рабочих в сторону Мин.Вод. Пришлось обратиться к пожилому унтерофицеру, он разрешил доехать с ними. Знание немецкого языка и справка помогли. Ехал в вагоне вместе с рабочими, которые поделились со мной продуктами, немного подкормив меня. Как доехал не помню, так как всю дорогу спал. Приехал в Мин.Воды 17 сентября вечером, на вокзале узнал, что утром идёт поезд в Будённовск. Переночевал на вокзале, а в 10 часов утра выехал. Забрался на верхнюю полку и опять всю дорогу проспал. Перед отъездом доел последний хлеб, граммов 200. В Будённовске я решил зайти к жене своего брата Андрея Зине, так как знал где они живут. Оказалось, что она у своей матери в селе Дудаковка, что в 27 км от Будённовска. Зинина сестра меня накормила, кроме того, удалось хорошо отдохнуть, а утром 19 сентября я пошёл в Дудаковку. После длительной ходьбы и поездки, больной и сильно уставший, я с трудом дошёл до Дудаковки. Там, от Зины, узнал я, что моя Аня 5 мая 1942 года родила сына Славу. Когда меня отправляли на фронт я не знал, что Аня была беременная. Писем от неё я не получал, да и мои до неё не доходили, так как в середине сентября 1941 года её перевели в МТС. В то время вообще почта работала плохо. Перед тем как родить, Аня переехала к родителям в Госкон-завод № 94 Майского района. Об Ане Зина узнала от моей младшей сестры Марии, которая училась в то время во Владикавказе и заезжала к Ане. Утром 20 сентября я отправился в Петропавловку, это в 10км от Дудаковки. Дома были мать и Мария, которая осталась у матери, когда началась оккупация Кавказа. От сестры я всё узнал об Ане и о сыне, в том числе и то, что вероятнее всего они находятся в оккупированном немцами Госконзаводе. Петропавловка тоже была оккупирована, но к населению немцы относились более лояльно, ничего не отбирали так как считали население обиженным советской властью. В селе была комендатура, небольшое количество солдат и местная полиция. Петропавловка была у немцев перевалочным пунктом, в который свозили продукты, собранные в соседних сёлах, а затем отправляли их в Будённовск в основном гужевым транспортом, так как дорога в то время была плохая. Весть о том, что у меня есть сын, а Аня, скорее всего, находится с ним в посёлке конного завода, который расположен на стратегической территории, забеспокоила меня. Я решил поехать за ними и привезти их в Петропавловку, где было спокойнее. Хорошо, что в комендатуре переводчиком работал мой школьный товарищ, он достал мне справку на двух языках, немецком и русском, о том, что я житель трудпоселения, еду в Кабардино-Балкарию за женой и сыном. В справке было написано, чтобы гражданские и военные власти содействовали в поездке, что мне в дальнейшем очень помогло. 25 сентября я вновь отправился в дорогу, теперь уже в Кабар-дино-Балкарию. Поездом доехал до Георгиевска, потом до Прохладного, затем пешком 12 км до Госконзавода, находящегося между двумя реками, Урванью и Череком. 3 месяца там шли сильные бои. Этот удобный стратегический пункт защищала грузинская дивизия, бойцы которой почти все погибли. Лишь небольшому количеству удалось отступить к горам Кавказа. Вот в таких тяжёлых условиях, во время сильных боёв, Аня с сыном и со своей матерью и всей её многочисленной семьёй находились буквально на линии фронта, попадая под обстрел и своих и немцев. Отец её в январе 1942 г., незадолго до прихода немцев, умер. 27 сентября я подошёл к мосту через Урвань. Мост был взорван, но был подвесной переход, охраняемый немцами, которым я предъявил свою справку, меня свободно пропустили. Я пошёл в центральную часть посёлка, где находился дом Аниных родителей. Подошёл к дому и увидел, что в нём никого нет, так как дом сильно пострадал от разорвавшегося снаряда. Позднее я узнал как это произошло. Во время бомбёжки все уходили прятаться в специально вырытую траншею-окоп, но две младшие сестры, Маша и Люба, а также племянницы Юля и Муся, оставались в доме. Когда начался обстрел, они легли на пол. Дом был деревянный, его и часть мебели сильно повредило осколками, а девочки отделались лёгкими ранениями. У встречных ребятишек я узнал, что Гринцовы живут недале-ко, в уцелевшем от бомбёжек кирпичном доме. Я пришёл в квартиру, где впервые увидел своего четырёхмесячного сына. В квартире, состоявшей из большой комнаты и кухни, проживали 11 человек - мать (моя тёща), Аня с нашим маленьким сыном, пять её сестёр (Александра, Евгения, Нина, Мария, Люба), брат Пётр и две племянницы. В посёлке было полно немцев, поэтому я решил немедленно увезти Аню с малышом. Собрали необходимые вещи и, 28 сентября 1942 года, рано утром, мы отправились в путь. Нас пошли провожать сёстры, старшая - Евгения и младшая - Нина. Подошли к подвесному мосту, охранники помогли перейти на другую сторону Урвани. В это время у моста стояла военная немецкая машина, которая должна была ехать в Прохладный. Я обратился к унтерофицеру, показал ему справку и попросил подвезти нас в Прохладный до ж.д. станции, чтобы поездом уехать в Будённовск, это 160 км, через Георгиевск. Унтерофицер сказал, что из их части машины ходят в Будённовск напрямую через Ворцовку (Зеленокумск), а это около 120 км. Он пообещал, что если будут туда идти их машины, то он нас отправит. Так мы доехали до центра Прохладного, где находился какой-то штаб хозяйственной части. Начальник этой части посмотрел мои документы, вызвал старшего сопровождающего машины, дал указание ему довести нас до Будённовска. Туда шли три крытые машины с небольшим грузом, в средней нам подготовили удобное сидение, где разместили нас с Аней и сыном. День был хороший, солнечный, но дорога грязная. Ехали с трудом, Ворцовку объехали стороной, где-то в полевом стане сделали остановку. Там было 2 дома, в одном из которых находились солдаты, в другом - старик со старухой, вероятно сторожа. Нас поместили к старикам, приказали накормить. Плотно пообедали, а сына напоили кипячёным молоком. Налили молока в бутылёк, так как то, что мы брали с собой в дорогу, Слава уже высосал. Помыли и перепеленали ребёнка, отдохнули. Солдаты обедали и одыхали больше часа, после чего снова отправились в путь. Слава всю дорогу вёл себя хорошо, спокойно. Выехали часов в 11, а приехали где-то часов в 5 вечера. Будённовск я знал достаточно хорошо, поэтому сказал старшему сопровождающему, ехавшему в кабине той же машины что и мы, где нас высадить. Это минут 10 ходьбы до Зининой сестры. Встретили нас хорошо, приготовили баню, так что мы и сами помылись и сына искупали. Поужинали, переспали, а в 6 часов уже встали, так как добираться до Петропавловки ещё 60 км. После завтрака, в 7 часов, пошли за город, туда, где должны идти подводы. Я предполагал, что утром должны возвращаться петропавловские подводы, привозившие в Будённовск груз. Нам повезло, только мы подошли к дамбе, соединяющей реку Куму с озером Буйволой, как идут 4 подводы. На них ездовые и сопровождающие, которые были мне хорошо знакомы. Поскольку груз у них был небольшой, то нам освободили одну из подвод, где мы удобно устроились и отправились в путь. Слава снова вёл себя спокойно, смотрел на лошадей, временами засыпал. Было сравнительно тепло, так что доехали удачно. В двенадцатом часу 30 сентября были дома. Жили мы в хате впятером. У матери было достаточное количество продуктов - зерно пшеницы и собранные с огорода овощи. Корова доилась, так что было чем кормить сына, так как у Ани молока почти не было. Да и мы с Аней на хороших горячих харчах поправлялись. Жизнь в селе была сравнительно спокойная. Я ничем, кроме домашних дел и по хозяйству, не занимался. Время было тревожное, никто не знал к чему приведёт жестокая война. Хорошо, что село находилось далеко от фронта. Так мы прожили в Петропавловке 2 месяца, но в конце ноября захотелось моей матери переехать в свою станицу. Она добилась, чтобы ей дали две подводы. Погрузили всё, что смогли, отправились в путь, а ехать надо было 120 км. Погода стояла ненастная - снег с дождём. Дорогу развезло так, что лошади с большим трудом могли вести нас и груз. Пришлось по пути, в каком-то селе, оставить часть груза, так за ним потом никто и не съездил. В начале декабря с большим трудом добрались до своей станицы Александрии. Мать обратилась к местной власти и нам разрешили поселиться в бывшем нашем доме, где в то время проживали пожилая женщина с дочерью. Они приняли нас нормально. Дом состоял из большой кухни, прихожей и спальни. Мы заняли спальню и прихожую. Переезд был рискованный, так как немцы по всему кавказскому фронту отступали. Вероятно не плохо, что мы уехали из Петропавловки, так как при отступлении немцы забирали с собой мужчин. Так дядя Осип, муж моей родной тёти (сестры отца по матери) был угнан немцами и неизвестно где и как погиб. Такая участь могла ожидать и меня, если бы мы не покинули Петропавловку. В Александрии же почти никто не знал о моём приезде, поэтому я спокойно дождался прихода нашей Красной армии. Александрию наши освободили в январе 1943 года без боя. В то время Александрия была центром Александрийско-Обелинского района, поэтому по приходу наших был сразу же образован райвоенкомат. Я явился в военкомат, предъявил сохранившуюся справку, выданную мне в эвакогоспитале. Прошёл медкомиссию, которая признала, что состояние моё плохое, дала о себе знать перенесённая контузия. На санитарной машине меня отвезли в Георгиевск, где в то время формировался эвакогоспиталь, куда поступали раненые бойцы с шедших боевых действий. Меня и поместили в этот госпиталь, который переправили в район Баку, в Баладжары. В госпитале меня лечили, у меня плохо было с головой, позвоночником и левой ногой. В Баладжаре я нашёл и тот госпиталь, в котором был ранее. Оказывается, с большим трудом, ему удалось добраться до железной дороги, после чего раненых бойцов поместили в другой госпиталь, двигавшийся в сторону Баку. В этом госпитале я встретил и врача Грушевского, который сохранил мои документы. Меня перевели в госпиталь к Грушевскому, подлечили. Когда почуствовал себя сравнительно удовлетворительно, меня решили выписать. Так, в конце февраля 1943 г., во главе группы выписанных солдат, направили меня для прохождения дальнейшей службы в Кировобад, чтобы потом, когда окрепну, снова на фронт. В Кировобаде меня направили в комендатуру, в патрульный комендантский взвод помкомвзвода по хозяйственной части. Формально это была рота, которой командовал капитан, а помощниками были лейтенант и я. В мои обязанности входило кормить, проводить политинформации и составлять график дежурства. Служба проходила нормально, но здоровье ухудшалось - давала о себе знать контузия. В середине июня меня направили на медицинскую комиссию, в результате которой дали I группу инвалидности. Когда меня из Александрии отправили в госпиталь, семья осталась в станице, но, как оказалось, не надолго. После освобождения Кавказа старшие сёстры Ани, Александра и Евгения, отправились за Аней в Петропавловку, так как не знали, что мы уехали оттуда, затем - в Александрию. Они забрали Аню со Славой в Конзавод, сестра Мария уехала учиться во Владикавказ, мать не захотела одна оставаться в станице и поехала в Докшукино к своей двоюродной сестре Гриппаше. 15 июня 1943 года я приехал в Госконзавод, где Аня с сыном жила у своей матери, которой временно, пока отремонтируют разбитый дом, дали хату из одной комнаты и кухни. В ней жили две младшие сестры - Маша и Люба, брат Пётр и Аня с сыном, а теперь и я. Были большие неудобства - 7 человек в маленькой квартире. Я сразу встал на учёт в военкомате в г. Майске. Меня, как инвалида, прикрепили на дополнительный продовольственный паёк, который я получал до конца войны. В собесе надо было оформлять пенсию по инвалидности. Положение было критическое - как и где жить. Военкомат предложил мне работу у себя, готовить допризывников, но без предоставления жилья. Надо было искать квартиру у частников, но ведь я не один - у меня жена и сын, да и мать жила у своей двоюродной сестры на “птичьих правах”. Выручила нас директор госконзаводской семилетней школы, в которой училась Аня, а дочь директриссы была её подругой. Узнав о моём приезде и зная, что я учитель, она поговорила с Аней, потом со мной. В школе нужен был преподаватель истории и географии, поэтому Клавдия Ивановна, так звали директриссу, предложила мне и работу, и квартиру, состоявшую из комнаты и большой кухни, где было отгорожено место для койки. Я, конечно, согласился и стал работать на должности военрука и преподавателя истории, географии, рисования и физкультуры. Нагрузка хорошая, по тому времени и зарплата приличная. От пенсии пришлось отказаться, так как инвалиды I и II групп работать не имели права, а на пенсию содержать семью было очень сложно. 7 августа 1943 года я приступил к работе в неполной средней школе (НСШ) посёлка Госконзавода. В августе, вместе с учащимися, работал на уборке овощей, фруктов и винограда. С января 1944 года Аня тоже стала работать в школе, преподавала девочкам “азы” по оказанию первой медицинской помощи. Госконзавод (ГКЗ) - предприятие военное, руководил им полковник. Разводили лошадей английской породы. Кроме того, ГКЗ имел большое подсобное хозяйство и винзавод. Расположен посёлок в живописном месте, между реками, кругом дубовые леса, сады, виноградники. Материальные условия у жителей посёлка были хорошие, так как все имели подсобные хозяйства и огороды. Мы с весны 1944 года тоже заимели огород, на котором выращивали кукурузу и разные овощи. Я забрал к себе мать. У неё была корова, но молока давала мало, так как несколько лет не телилась из-за какой-то болезни. Мы решили её продать и купить другую. На базаре в Прохладном я её обменял на несколько мешков кукурузы, которую потом продал у себя в посёлке по сходной цене. 2 мешка оставил себе. За деньги, вырученные с продажи кукурузы, купили небольшую горную корову, молока она давала не много, но хорошее. Всё это нас выручало, мы не нуждались, но работать приходилось много. Постепенно состояние моё улучшилось, потому что периоди-чески лечился то в Нальчике, то в Пятигорске. Так же действенным лекарством был физический труд. После того, как подлечился и достаточно окреп, я продолжил заочную учёбу в учительском институте. В 1941 году я окончил 2 курс историко-географического факультета, а в январе 1946 года, на хорошо и отлично, закончил учительский институт. Во время войны историко-географический факультет заочного института был переделан просто на исторический, поэтому я получил специальность преподавателя истории и конституции. Закончить педогогический институт мне не удалось, так как резко ухудшилось здоровье, врачи запретили продолжать учёбу, хотя мне оставалось сдать 2 предмета и госэкзамены.

Глава 6. Послевоенные годы

В августе 1946 года в посёлке конного завода была закрыта неполная средняя школа, осталась только начальная. Год мне пришлось работать в начальной школе, где я вёл комбинированный 3-4 класс. Это было самое трудное время в моей работе. В августе 1947 года, уже после рождения дочери Наташи, мы были вынуждены переехать в город Прохладный, где я устроился на работу в железнодорожную школу № 42. Первый год работал учителем 1 класса и преподавал историю и географию в вечерней школе. С 1948 года стал преподавать историю и географию в 5-7 классах. В летнее время работал в пионерском лагере. Сначало всё шло хорошо, но потом здоровье опять ухудшилось и меня направили на лечение в ж.д. клинику г. Харькова, где я пробыл апрель, май. Состояние здоровья после пройденного курса лечения улучшилось, немного окреп. В июле 1950 года мы переехали на Алтай, в районное село Косиху, где прожили 12 лет. Причиной переезда были и моё здоровье и главное - моя биография ссыльного. Я работал в средней школе преподавателем истории и географии, Аня - в районной больнице, а потом поликлинике. Оба были на хорошем счету на работе. Жили хорошо, держали подсобное хозяйство, огород и сад, поэтому ни в чём не нуждались. Летом я возил школьников на экскурсии и в походы по живо-писному Алтайскому краю. Побывал с детьми на Каракольских озёрах, на Телецком озере - жемчужине Алтая, на горных реках Бие и Катуне, на озерах Ая и Манжерок, в городах Бийске и Горно-Алтайске и в других замечательных местах горного Алтая. Работа у меня шла успешно. Был нештатным инспектором районо, лектором общества “Знание”, участвовал в самодеятельности. Учительским коллективом было сыграно много замечательных спектаклей Островского, Арбузова и других авторов. Дети учились в этой же школе, ходили со мной в походы по горному Алтаю, сначала Слава, потом Наташа. В 1960 году сын окончил 10 классов и поступил в Горно-Алтайский пединститут на естественно-географический факультет, который закончил в 1965 году. Слава женился в 1964г., а в следующем году, 6 апреля, у него родилась дочь Мариша. По окончании института, в 1965 году, он с семьёй по направлению попал в село Топольное Алтайского края, затем их перевели в райцентр Солонешное. В Косихе у нас было много хороших друзей, с которыми мы часто проводили свободное время, отмечали праздники, а когда разъехались, поддерживали переписку друг с другом. В августе 1962г, когда началось повсеместное укрупнение районов, мы переехали в Тюменскую область, в село Падун Заводоуковского района. Я работал в падунской средней школе, преподавал историю и географию, Аня работала в больнице. Падун расположен в живописной лесостепной части на юге Западной Сибири, в окружении берёзовых и сосновых лесов, где было много грибов и ягод. Возле дома мы вырастили сад с большим количеством малины, смородины и виктории (садовой земляники), а также 2 яблоньки, множество цветов, в том числе, розы, которые Наташа привезла из Нальчика. На работе всё складывалось нормально. Каждое лето возил учеников в походы и на экскурсии. Облазили с ними Уральские горы. Побывали в уникальных Кунгурских ледяных пещерах, на родине Мамина-Сибиряка, на месте гибели Павлика Морозова в селе Герасимовка. Прошли по пути Ермака, путешествовали на пароходе по Тоболу до г. Тобольска. Ездили в Шушенское, по местам ссылки В.И.Ленина. Много раз с ребятами принимали участие в туристических соревнованиях. Единственное отрицательное, но важное обстоятельство, это квартира с подселением. Это обстоятельство было одной из причин, по которой мы в 1972 г. уехали из Падуна на Украину, сначала я, потом Аня. Кроме того, сказалось давление старшей сестры Ани, Евгении Алексеевны, которая в то время уже жила в г. Днепрорудном. Наташа закончила в 1965 году 11 классов средней школы с производственным обучением и поступила в Тюменский индустриальный институт. В 1969 году она уехала в шахтёрский город Днепрорудный и перевелась в Днепропетровский инженерно-строительный институт, который окончила в 1971 году. Слава с семьёй в 1970 году переехал из Солонешного сна-чала в Падун, а затем в Заводоуковск, где получил квартиру так как работал первым секретарём райкома комсомола. 5 сентября 1971 года у них родилась вторая дочка, Леночка. Наташа с 1969 года и до 1972 работала в маркшейдерском отделе железорудного комбината, где вступила в жилищный кооператив. После окончания института она устроилась на проектную работу в группу рабочего проектирования сначала на строительсве Запорожской ГРЭС, затем - АЭС. В 1984 году получила в Энергодаре служебную квартиру, которая со временем была переоформлена, как постоянная. Вячеслав, вскоре после нашего отъезда из Падуна, поменял двухкомнатную квартиру в Заводоуковске на однокомнатную в Барнауле, а потом получил трёхкомнатную. Теперь у него подрастают два внука: Евгений 1987 года рождения - сын Марины, Ярослав 1997г. рождения - сын Лены. По приезду на Украину я устроился на работу в Днепроруднен-скую восьмилетнюю школу, находящуюся в посёлке с названием Дружба. С этого посёлка начиналось строительство Днепрорудного. Некоторое время мы с Аней снимали комнату в частном доме неподалёку от Дружбы, а Наташа в то время жила в общежитии. Когда у хозяев, с которыми мы подружились, освободилась времянка, мы все перешли жить в этот домик, пока не получили в декабре 1973 года кооперативную квартиру. Некоторое время у нас жила маленькая Алёнка, которую Аня привезла из Заводоуковска, так как та часто простужалась в яслях. Родители забрали её после того, как у Ани случился первый инфаркт. Со временем я перевёлся в Днепрорудненскую среднюю школу № 2, так как в прежнюю было слишком далеко ходить, а эта рядом с домом. Вёл сначала продлённую группу, а потом историю в 5-8 классах. Из этой школы в 1978 я и ушёл на пенсию по возрасту, хотя первое время, периодически, работал на подмене, затем отказался. Настали новые времена, у детей появилось иное отношение к учёбе и дисциплине, что для меня было неприемлемо, да и здоровье уже не позволяло. Основным занятием для меня стала работа на огороде - “война” с колорадскими жуками и сорняками, поливка, прополка, сбор урожая. По мере сбора урожая - консервация. Летом к нам приезжало множество гостей, так что скучать было некогда. Слава с семьёй почти каждое лето проводили у нас. Пляж рядом, солнце, море , вернее водохранилище, что ещё нужно для отдыха! После развала Союза мы оказались за границей, так что гости стали весьма редки, в основном Слава. С 1995 года меня перевели на пенсию по инвалидности, дали 2 группу инвалида ВОВ. У Ани здоровье всё ухудшалось, несмотря на длительное лечение и дома, и в стационаре. 23 ноября 1997 года её не стало. Для меня настало самое тяжёлое время, так как ушёл от меня самый дорогой для меня человек - моя любимая жена Аннушка, с которой прожили мы в мире и согласии почти 57 лет. В течение 5 лет, каждый месяц, 23 числа, приходил я на её могилу, но последнее время посещения мои стали редкими, так как здоровье не позволяет.

Послесловие

Вот так и уместилось повествование о жизни, полной разными событиями, всего лишь на 29 страницах машинописного текста. Я очень надеюсь, что папа вспомнит и другие интересные моменты из своей жизни и дополнит ими эту интересную повесть.

Н.Г.Сошина

04.04.2005 г. г. Энергодар

Автор страницы солдата

История солдата внесена в регионы: