Я хорошо помню свою бабушку – Субочеву Анастасию Тихоновну. Война застала ее в двенадцатилетнем возрасте. Она пошла работать на поля, наравне со взрослыми, тем самым став труженицей тыла.
У меня остались теплые воспоминания детства, связанные с моей дорогой бабушкой. Помню разноцветные клубочки из ниток: я помогала ей распускать старые вещи, а она вязала красивые шерстяные носки, на всю семью… Они были такие уютные, эти носки, я и сейчас их ношу. У бабушки всегда находилось время, много-много времени, чтобы показывать мне новые игры и рассказывать множество интересных историй. К сожалению, у меня мало ее фотографий, но я ими очень дорожу. Я бережно храню медали, которые мне подарила бабушка. Теперь это наша семейная реликвия. Иногда мы не осмысливаем вовремя тех вещей, от которых впоследствии хочется плакать; каким порой пронзительным бывает это понимание тогда, когда уже ничего ни исправить, ни сказать, ни обнять…
Эта необыкновенная теплота, которую дарила бабушка, очень ценна: пожалуй, сейчас, в наших современных реалиях, встретить подобную безусловную любовь практически невозможно. Она, эта бесконечная любовь, обволакивала такой безопасностью, такой преданностью и нескончаемостью, что сейчас, вспоминая то золотое время, трудно сдержать слезы.
Бабушка ушла всего год назад, не дожив до девяноста лет около двух месяцев. Я не знаю, как это, когда девяносто лет? Что чувствует человек, переживший переход эпох, прошедший через войну? Как воспринимается жизнь в этом возрасте?
Когда кто-то из нашей семьи привередничал в еде, бабушка говорила так: «Если в доме есть хлеб, значит, в доме есть еда». Разве мы, маленькие внуки, могли правильно понять смысл этой глубокой фразы - фразы человека, который прошел через голод и знал цену крошке хлеба? Впрочем, она не сердилась, что мы не понимали. Бабушка вообще на нас никогда не сердилась…