Мой дед Михаил Ефимович Тарасов умер в 1994 году, когда мне только-только исполнилось 19 лет. Я никогда не спрашивала его о войне, скорее всего потому, что благодаря нашему безоблачному советскому детству сознательный возраст человека, когда его вполне можно назвать взрослым, наступал далеко за девятнадцать.  Я всегда знала, что дед герой, в том числе и поэтому 9 Мая в нашей семье до сих пор считается главным праздником.

Помню, как 9 Мая дед прикреплял к пиджаку орденские планки и шёл на праздник.  Он был очень скромным человеком и никогда не носил медалей. Вечером, за круглым семейным столом, первый победный тост, конечно же, произносил он. Звучал тост примерно так: «Да, братцы, (пауза) давайте за Победу».  И второй – поминальный – тоже говорил Михаил Ефимович: «Да, братцы, дорогая Победа».

Как говорят родители, они-то на самом деле много расспрашивали дедушку о войне и он хорошо и интересно рассказывал – дед умел интересно рассказывать, потому что был образованным человеком, до и после войны он преподавал историю – но никто тогда не думал записывать эти рассказы, дабы сохранить их для нас (на тот момент неразумных) со всеми потрясающими подробностями, со всеми названиями географических мест, с датами и именами сослуживцев.

Для того чтобы появился этот рассказ, наша семья предприняла неимоверное генеалогическое усилие, чтобы как пазлы воедино собрать всю фрагментарно наличествующую в том или ином виде информацию о дедушке. Оказалось, что мой отец в своё время так удачно прихватил из Симской школы личное дело моего дедушки. Хорошо помогли мои коллеги, которые так своевременно посоветовали мне поискать архивные документы в электронном банке документов «Подвиг народа в Великой Отечественной войне 1941 – 1945 гг.»  (http://www.podvignaroda.mil.ru/?#tab=navHome)

И вот что удалось выяснить.

Мой дедушка, Михаил Ефимович Тарасов, родился в 1916 году в семье крестьянина села Фроловское Юрьев-Польского уезда. Как до, так и после революции его родители занимались сельским хозяйством. Окончив среднюю школу в Юрьев-Польском, поступил учиться на исторический факультет Ивановского педагогического института. По окончании в 1940 году согласно распределению устроился преподавателем истории средней школы в городе Южа Ивановской области.

Дед был призван на фронт 9 августа 1941 года Юрьев-Польским райвоенкоматом Ивановской области. Вероятно, те обстоятельства, что он неплохо владел немецким языком, был крепок физически и стали решающими в процессе распределения его в полковую разведку 396 стрелкового полка 135 стрелковой дивизии. Её переформирование было начато в последних числах декабря 1941 года в городе Коломна Московской области и завершено в середине февраля 1942 года.  Комплектование личным составом осуществлялось в основном из призывников Московской, Ивановской и  Ярославской областей.

Как следует из личного дела, с 22 декабря 1941 года младший лейтенант Тарасов принимал участие в боевых действиях на Калининском фронте, был помощником начальника штаба по разведке.

В это время шло завершение  Калининской наступательной операции. К 16 декабря соединения левого фланга Калининского фронта взяли Калинин, а 1 января 1942 года, преодолевая упорное сопротивление немцев, советским войскам удалось взять  Старицы, а к Рождеству выйти на подступы к Ржеву и Зубцову. Так была завершена Калининская наступательная операция.
В конце февраля 1942 года в состав 135 стрелковой дивизии влились новые формирования (Всё это время в Коломне продолжалась комплектование дивизии.) И весь март 135 стрелковая дивизия вела тяжелые бои недалеко от города Белого и населенных пунктов Бор, Лосмино-Цигуны в районе Заликсоновских болот.

Помню, когда мы спрашивали деда, насколько сильно приходилось голодать на войне, он отвечал, что куда сильнее донимали холод и сырость. Вероятно, отвечая тогда на этот вопрос, дедушка в первую очередь имел в виду события марта – апреля 1942 года. Тогда  началось  бурное таяние снега, ручьи и речушки слились с озерами и болотами, образовав огромный разлив на многие десятки километров. Основные части 135 дивизии оказались в самом центре болот. Лесные дороги стали непроходимыми. 135 дивизия, отрезанная половодьем от своих тылов, стала испытывать большие трудности и лишения.  Доставка продовольствия и боеприпасов на некоторое время прекратилась. Пришлось расходовать  неприкосновенный запас. Огонь по врагу с каждым днем становился слабее. Авиация фашистов безнаказанно по несколько раз в сутки делала налеты на позиции дивизии. Усилился обстрел из минометов нашей передовой, с самолетов разбрасывалось огромное количество листовок с призывом сдаться в плен.

Немцы на этом участке занимали более выгодное положение, они находились на высотах и контролировали мощенную дорогу – большак. Их укрепления были организованы таким образом, что они могли стрелять, не высовывая головы. Чтобы лишить врага преимущества, его нужно было выгнать с этих высот, перерезать большак и расчленить группировку фашистских войск. Немцам стратегия русских была понятна и они,  неся огромные потери, цеплялись за каждый метр захваченной земли.

Советские бойцы и командиры проявляли в этих боях стойкость и героизм. Траншеи и окопы были залиты водой, обсушиться можно было только ночью, для этого были придуманы специальные жестяные печки, но и их не всегда удавалось использовать. Заметив в каком-либо месте дымок, фашисты открывали по этому месту минометный огонь.

В исторических справках и мемуарах участников тех событий сохранилась информация о том, что в ночь на 1 мая 1942 года на участке, который занимал 396 полк, гитлеровцы предприняли несколько яростных атак.

Полковая разведка располагалась, как правило, метров на сто позади окопов, но в самых яростных боях разведчики выходили на передовую и воевали вместе с пехотинцами. Это, конечно, при условии, что не было других заданий. А они были почти всегда.

Полковые разведчики вели свои наблюдения постоянно – днем и ночью, в любую погоду, в любой боевой обстановке. Необходимо было замечать любую мелочь, но прежде всего – огневые точки противника, наблюдательные пункты, особенности устройства траншей, расположение блиндажей. Рабочими буднями для разведчика считалось подробное изучение нейтральной полосы, определение изменения в расположении минных полей, заграждений, возможных подходов к вражеским позициям. Все изменения фиксировались и наносились на карту. 

Для уточнения данных разведгруппы направлялись через линию фронта, часто за  «языком». Захватить врага на его собственных позициях и невредимым доставить его в штаб – чрезвычайно трудное и рискованное боевое задание. Дед много раз ходил за линию фронта, брал «языка», вступал в рукопашную.

Один из наиболее ярких его рассказов о том, как весной 1942-го года в разведку в болотах под Ржевом пошла целая рота, и там попала в окружение. Гитлеровцы загнали разведчиков в болото в надежде, что оттуда уже никто не выйдет. Так, в общем-то, и получилось. В течение трёх дней разведчики были вынуждены сидеть в холодной воде. В трясину гитлеровцы не лезли, они вообще страшно боялись русских болот. Фашисты без какого-либо определённого интервала из автоматов расстреливали загнанных в трясину, и примерно раз в 3-4 часа пускали свору голодных собак, тогда приходилось уходить под воду с головой. Как вариант, можно было дышать через соломинку, но не кормленые долгое время овчарки могли легко почувствовать запах добычи через соломинку. И каждый раз, как рассказывал дед, выныривали всё меньше и меньше его товарищей. По ночам немцы не стреляли: берегли сон своих боевых товарищей. Поэтому  после того, как проходил «собачий патруль», можно было выбраться на сушу и немного обсохнуть, насколько это было возможно без огня. На третью ночь, после очередного обстрела, было принято решение попытаться выйти к своим через трясину. Лезть в гать было самоубийством, но они полезли, потому что всё равно были бы мертвы. Из той разведки вернулись всего 13 человек. Один паренёк  лет восемнадцати за эти три дня превратился в седого морщинистого старика с дрожащими руками. В свои восемнадцать он был настолько стар, что уже не мог воевать.  

Во время таких операций лучше всего раскрывается характер человека. Не случайно лучшей оценкой со стороны боевых товарищей была такая: «С ним я бы пошёл в разведку!»

Как рассказывал дед, основным оружием разведчика всегда были ножи, гранаты, пистолеты, как правело трофейные. Немецкое оружие удобно лежало в ладони, немецкие ружья тоже были исключительно точны, поэтому со временем у каждого разведчика появлялось трофейное оружие. Если в разведку отправлялась целая рота, брали и более тяжёлое оружие, например, автоматы. В поход за языком ходили группами не больше 10 человек, с собой брали ППШ, чтобы в случае чего отстреливаться. ППШ – несовершенное и очень тяжёлое оружие, зато им можно было хорошенько дать по башке, когда приходилось идти врукопашную. Рукопашная – схватка не на жизнь, когда противникам нечего терять, они полностью мобилизовали все свои силы, а побеждали, как правило, умением терпеть. Кто вытерпит – тот и победит.

За «языками» ходили часто, но результат был не всегда. Если группа понимала, что без шума не сработает, предпочитали отступать. Конечно, если уже «языка» взяли, а немцам удавалось обнаружить пропажу, приходилось отстреливаться. И тут даже свои жизни стоили меньше, чем голова фрица, поскольку во второй раз немцы уже сунуться сюда точно не позволили бы, и задание осталось бы невыполненным. Своих же раненых тоже тянули до конца, часто даже мёртвых тянули, потому что никто не мог дать гарантии. Что человек мёртв, а если он попадёт к фрицам и те его выходят – вот тебе и «язык».

В перерыве между боями травили анекдоты, курили, пели. Дед привёз с фронта маленькую грамошку-двухрядку. На фронте, выходит, он ещё и за культмассовую работу отвечал.

В марте 1943 года 135 стрелковая дивизия принимала участие в Ржевско-Вяземской операции. Это последняя наступательная операция на Ржевской дуге, в ходе которой Ржевско-Вяземский плацдарм был ликвидирован.

До сегодняшнего дня точно неизвестно скольких жизней стоило освобождение Ржевско-Вяземского плацдарма. Через пятьдесят лет после ликвидации Ржевского выступа вышла в свет книга «Гриф секретности снят» - это статистическое исследование о потерях Вооруженных Сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах. В ней приводятся такие данные: Ржевско-Вяземская операция (8 января – 20 апреля 1942 года):

- безвозвратные потери Красной Армии - 272320 человек,

- санитарные - 504569 человек,

- всего - 776889 человек.

Сами боевые командиры называли это сражение «Ржевской мясорубкой». В апреле 1943 года понеся огромные потери, 135 стрелковая дивизия была выведена в резерв. Некоторое время она пополнялась и отдыхала в Калуге.

Согласно архивным данным на Калининском фронте дед воевал с 22 декабря 41-го по май 42-го и затем с января по апрель 43-го.

Летом 43-го дедов полк перекинули на Брянский фронт, где деду довелось участвовать в Орловской наступательной операции.

Замыслом операции предусматривалось четырьмя ударами по сходящимся направлениям на Орёл с севера, востока и юга расчленить группировку противника и разгромить её по частям.
Брянский фронт наносил главный удар левым крылом в общем направлении на Орёл, а частью сил наступал на Волхов. Войска Центрального фронта получили задачу нанести удар правым крылом в общем направлении на Кромы. Затем, развивая успех в северо-западном направлении, они должны были охватить орловскую группировку противника с юго-запада и завершить её уничтожение во взаимодействии с Брянским и Западным фронтами.
Вероятно, именно здесь, в августе, Михаил Ефимович получил серьёзную контузию и попал в госпиталь. Потому что, как следует из документов, на фронт он вернулся в начале ноября 43-го.

Тогда 135 стрелковая дивизия была передана в состав 1-го Украинского фронта для усиления его правого крыла, и с 6 ноября наступала в направлении Белгородки, Бобрицы, Будаевки, Веты Почтовой. В середине декабря некоторые подразделения попали в окружение, с боями и потерями выходили из него. И хоть разведке тогда крепко досталось, потому что при выходе из окружения приходилось вести разведку боем, которую в других случаях, как правило, вели штрафники, деду повезло. Он вышел из окружения живым и даже без ранений.

С 24 декабря дивизия принимала участие в Житомирско-Бердичевской операции, продвинувшись практически до подступов к Виннице.

За успешное выполнение боевого задания мой дед был награждён Орденом Отечественной войны второй степени. Вот как об этом говорится в приказе о награждении:

«В боях против немецко-фашистских захватчиков с 24 декабря 1943 года при наступлении на д. Лучин ж.д. станции Попельня райцентры Погребище и Плыскив ПНШ-2 (помощник начальника штаба)  по разведке старший лейтенант Тарасов М.Е. действует в составе полковой разведки и непосредственно руководит её работой. Преследуя отступающего противника, старший лейтенант Тарасов успешно разрешал задачу по захвату «языка» - контрольного пленного и тем самым дал возможность командованию знать о намерениях противника и принимать необходимые меря для дальнейших наступательных действий полка. В боях за названные пункты разведка захватила в плен шестерых солдат противника. Только благодаря ему полковая разведка действовала правильно, наступающие подразделения находились постоянно в сближении с противником и не давали ему возможности хотя бы временно остановиться и закрепиться на выгодных рубежах. Смелый и решительный офицер своей настойчивостью обеспечил выполнение всех боевых приказов и распоряжений командования».

Я несколько раз спрашивала деда, не хотелось ли им убить «языков», и дед отвечал: «А что их убивать-то? Они и так почти мёртвые от страха». Дед говорил, что иногда они даже давали «языкам» покурить.

И такое отношение деда к поверженному врагу мне понятно. Дед был исключительно добрым человеком, настолько добрым, что даже сейчас я не могу себе представить, как он  воевал и убивал, как ходил врукопашную. Дед бесконечно любил людей и хорошо относился к животным. В последствии его семья жила в деревне, всегда держала птицу и скотину и частенько бабушка ругала его: «Вот хозяин! Курице голову свернуть не может!» А он и вправду не мог.  Даже на охоту никогда не ходил, хотя стрелял очень метко.

Во второй половине января 1944-го 135 стрелковая дивизия  оказалась в окружении, выходили тяжело, с потерями. Затем, участвовала в Проскуровско-Черновицкой операции, в частности в апреле вела тяжёлые оборонительные бои в районе сел Городище, Денисов и Купчинцы (Тернопольская область).

Здесь за боевой подвиг (какой точно, не знаю) деда наградили Орденом Красной звезды. Приказ о награждении датируется 1 февраля 1944 года. Его, к сожалению, найти не удалось, но о нём говорится в приказе о следующем награждении, каком именно, скажу чуть позже.

В июне 1944 года дивизию перебросили в состав Ленинградского фронта, где она на Карельском перешейке приняла участие в Выборгской операции, наступая северо-восточней Выборга. Тогда 18 августа 1944-го года в одной из разведывательных операций дед был ранен в правое бедро. В болотистой местности под Выборгом их разведгруппа попала в окружение, выжили двое – мой дед и его боевой товарищ по фамилии Мельников. Примерно 8 километров Мельников тащил моего деда на себе, спас его. Затем – госпиталь, где Михаил Ефимович вступил в ряды коммунистической партии и где тот злополучный осколок решили не доставать, дабы не навредить больше. А в декабре, даже не заехав домой, он возвращается в свою дивизию, уже в состав 497 стрелкового полка.

 6 января 1945 года перед началом Сандомирско-Силезской операции  135 стрелковая дивизия совершила марш к району Войкув, Глины Вельски, Воля Плавска, Тшеснь и Дурды на правом берегу реки Висла во втором эшелоне фронта. В ходе наступления армии, начавшегося 14 января дивизия была введена в бой под Краковым 18.01.1945, на следующий день приняла участие в освобождении города, также в ходе операции 135 дивизия освободила город Хжанув 24 января 1945 года.

Вот выписка из очередного приказа о награждении: «В боях на первом Украинском фронте капитан Тарасов проявил себя грамотным, смелым, инициативным офицером-разведчиком. В период преследования противника чётко была поставлена служба разведки, что давало возможность своевременно развернуться для боевых действий нашим подразделениям. 20.1.1945 под д. Регулице 1-го Украинского фронта разведка своевременно обнаружила противника, в это время подразделения развернулись и противник был сбит с обороняемого рубежа. Разведчики всего полка под руководством капитана Тарасова проявляют образцы смелости, точно и в срок выполняют задания штаба полка. За период боёв разведчиками полка взяты в плен 58 немецких солдат и офицеров, в том числе немецкий полковник, командир 458 полка.

В бою лично смел и решителен, в нужный момент боя лично отправляется с группой для ведения разведки. Достоин правительственной награды…»

Помню, как дед рассказывал про этого немецкого полковника, что он хорошо понимал и говорил по-русски, и покорно исполнял всё, что ему говорили, очень хотел жить.

После Польши дивизия моего деда участвовала в освобождении Австрии – городов Вены и Эйзенштадт. В Австрии дед оставался вплоть до октября 1945 года, когда был демобилизован.

Наград у него было гораздо больше, среди них медали «За Победу над Германией» и «За отвагу», которыми, как вспоминает мой отец, они любили в детстве играть, но найти наградных документов, к сожалению, мне не удалось.

По приезду домой Михаил Тарасов был завидным женихом, но, к счастью для меня выбрал мою бабушку Лидию Варламовну Шиманаеву и сразу пришёл свататься. Бабушка тоже учительница, она преподавала в школе русский язык, литературу и немецкий язык. 50 лет они прожили душа в душа, родили троих дочерей и сына (моего папу). Дедушка работал директором Симской и Красковской школ (Юрьев-Польский район) и преподавателем истории. По молодости они регулярно встречались с тем самым Мельниковым, с которым воевали и который спас деда – общались, выпивали, играли в шахматы, спорили, так, что с утра ни у того ни у другого не было голоса. Шахматы – любимая игра моего деда. Помню, не дай Бог, если с вечера дед кому-то проиграл (таких везунчиков в Симе было по пальцам пересчитать), то тут же с утра его так и подмывало взять реванш.

В 1986 году дедушка с бабушкой переехали в Кольчугино. Здесь дед около полутора лет преподавал историю в СПТУ №5, несколько месяцев работал в школе №6, когда замещал кого-то из заболевших учителей.

Дедушка умер от тяжёлой болезни в марте 1994 года, похоронен на Кольчугинском кладбище. Перед смертью он нередко впадал с забытье, забывал, где он, какой сейчас год и ему казалось, что он снова на войне.

С тех пор не прошло дня, чтоб бабуля (ровно 20 лет она прожила без дедушки) и мы с ней не вспоминали о нём. Для всех нас, его детей и внуков, нет лучшего рассказчика и более доброго и светлого человека, чем он. С отличным чувством юмора, с исключительно честным отношением, прежде всего, к самому себе, он никогда в жизни не шёл против своей совести. Его знания были энциклопедическими, а уж лучшего знатока истории ВОВ, думается, вообще не найти.

Светлая тебе память, дед.