Моя бабушка, Ираида Ивановна Терешонок (Герасимова) пережила всю блокаду Ленинграда, когда была еще совсем ребенком. Когда бабушка рассказывала нам с сестрой о  блокаде, то у нее всегда наворачивались слезы, и я понимала, как ей сложно и горько говорить еще и еще раз о времени утраты, горя, потери близких. Но она это делала ради того, чтобы помнили. И рассказывала бабушка не только нам. Ее приглашали  в школы проводить уроки мужества, и она всегда их проводила с большой ответственностью и трепетом.   Сейчас бабушки уже 6 лет, как нет, но в нашей памяти она все такая же жизнерадостная, веселая, любящая и очень сильная духом.   

Вот воспоминания моей бабушки, Ираиды Ивановны Терешонок:

В мае 1941 года  я закончила 2 класс средней школы N 17 Ленинского района города Ленинграда и ждала брата Шурика, который сдавал экзамены за 9кл, чтобы 22 июня 1941 года уехать в Володарку, где мои родители снимали дачу. Сестра с детьми – 3-хлетней Ниночкой и 3-хмесячным Толиком были уже там. Но как раз в этот день, а именно 22 июня 1941 года, было объявлено о нападении фашистов на нашу Родину.

Началась война.

На 2-ой день войны Сергей (так звали мужа сестры) привез из Володарки свою семью, а сам на следующий день ушел на фронт.

Старший брат Гриша 1922 года рождения был уже в армии. К началу войны службу проходил в Латвии. До ноября 1943 года мы не получили ни одной весточки от него. Потом мы узнали, что он со своими товарищами выходил из вражеского окружения и потом соединился с действующей армией.

В нашем доме, где было много ребят и всегда до позднего вечера было шумно во дворе, стало как-то тихо. Многие ребята эвакуировались, а некоторые поступили работать на заводы и фабрики, заменив отцов и старших братьев, ушедших на фронт.

Брат Шурик 1924 года рождения несколько раз ходил в военкомат – просился на фронт, но ему отказывали. В доме был создан отряд самообороны, куда вошли и  ребята, в том числе и я с братом Шуриком.

Ребята, как могли помогали взрослым. Убирали хлам с чердаков, заносили туда песок, воду, пожарный инвентарь. Дежурили у ворот, проверяли светомаскировку, помогали больным во время воздушной тревоги выходить в бомбоубежище, гасили зажигалки. Нас, младших школьников, во время воздушной тревоги не допускали на крышу, но я осуществляла связь между дежурившими на крыше и штабом МПВО, который находился напротив нашего дома.

8.09.1941 года замкнулось вражеское кольцо вокруг Ленинграда. Началась блокада Ленинграда. Позже брат Шурик вступил в народное ополчение, но в первом же бою был ранен, и мама привезла его из госпиталя домой. У него была перевязана грудь.

Наступала зима.

Замерз водопровод, не работает канализация, нет электричества. Норма хлеба убавилась до 125 грамм. Рабочим – 250 грамм. За хлебом приходилось занимать очередь с утра и потом бегать проверять очередь, показывая свою ладошку с номером очереди, пока не привезут хлеб.

Мама и старшая сестра (мать малышей) работали на заводе им. А. Марти (ныне Адмиралтейский завод). Они вставали рано и пешком (транспорт не ходил) добирались до Калинкина моста от 7-й Красноармейской улицы. Поэтому мама рано будила и меня. И уходя, все время наказывала мне: «Только не ложись, дочка».

Дело в том, что бабушка слегла. Она уже не могла вставать и все  домашние дела легли на меня. Я вставала и начинала хлопотать по дому. А работы было много.  Надо было выгрести золу из буржуйки, вынести нечистоты. Принести воды. А эта процедура занимала много времени. Надо было ехать за водой в конец улицы (там во дворе дома 16/30 по 7-й Красноармейской ул. Была колонка). Отстояв очередь и набрав воды в ведро и бидончик, везла на санках домой эту воду. Ведро мне было не поднять. Приходилось подниматься и спускаться с бидончиком по скользким обледенелым ступенькам лестницы не один раз. Выливала дома воду в другое ведро. Когда оказывалось в ведре меньше половины, поднимала и само ведро. Эту процедуру приходилось делать не один раз, т.к. я еще привозила воду и своим соседям. Там тоже уже не поднимались т. Дуся и ее дочь Танечка.

Потом растапливала буржуйку остатками мебели, книгами и подшивками газет, ставила чайник и потом разносила кипяток с хлебным сухариком больным.

Брат и бабушка лежали тихо. Иногда я даже прислушивалась, а дышат ли они? А дети плакали. Старшая все время просила хлеба. До сих пор  я вспоминаю ее тоненький голосок: «Дай хлеба, дай хлеба». Я размачивала сухарики в кипятке и набивала ими соски. На какое-то время дети умолкали.

Иногда так устану, прилягу рядом с братом на кровать, уже начинаю засыпать, а брат вдруг толкает меня: «Вставай, а то совсем ослабнешь».

Я вставала и опять начинала хлопотать. Надо было поменять пеленки детям, замочить их. Для пеленок я брала во дворе снег, где почище, и растапливала его у буржуйки.

Иногда я ходила в библиотеку (она находилась на 12-ой Красноармейской ул., как раз напротив морга). Очень любила сказки Андерсена. Приносила книги домой, и Шурик, брат, читал их вслух, пока я хлопотала по дому.

Вечером приходили с работы мама и сестра. Иногда они приносили несколько поленьев дров (давали на работе, как премию) и дрожжевого супа в бидончике. Мы ели этот суп, делили хлебный паек. Сушили на буржуйке одну частицу пайка на завтра. Мама перевязывала брата, и мы ложились спать. Спали одетыми, так как буржуйка не могла дать много тепла, да и стекол в окне уже не было. Выбиты стекла от бомбежек. Окно было заделано фанерой. Одеяло, которым занавешено было окно, к утру примерзло к раме.

Брат все время мерз, и мы с мамой ложились по краям, тесно прижимаясь к Шурику, согревая его своим теплом. 

И вот однажды я проснулась от тихого всхлипывания мамы. Горела коптилка. Повернувшись, я дотронулась до лица брата. Оно было холодным. Шурик умер. Его перенесли в другую комнату. Утром мама и сестра ушли на работу. В этот же день, во второй половине дня, сменяя пеленку племяннику, я не услышала его плач. Он только тяжело дышал. К приходу матери Толик умер. Это было 28.01.1942 года. Когда пришли с работы мама и сестра, то  мама достала чистую простыню, завернула сына и внучонка в одну простынь. Потом мы свезли их в морг, который располагался на 12-й Красноармейской улице.

Ниночку, племянницу, удалось поместить в больницу, но она вскоре умерла от цинги и голода. В начале марта не стало и бабушки. Так за 2 месяца умерли четыре близких человека. Не поднялись и соседи, они тоже умерли.

Вскоре, после  смерти бабушки к нам пришел моряк. Он спросил мамку Насю (так звали бабушку наши родственники). Он принес буханочку хлеба и немного пшена. Оказалось, что этот моряк – мой дядя. Он служил на крейсере «Киров», который стоял на Неве, защищая наш город. Он рассказал, что на крейсере был заведен порядок – у кого из моряков в Ленинграде есть родственники, тех по очереди отпускали навестить таковых, при этом отдавая сою пайку хлеба в подарок. Так очередь дошла и до моего дяди. Моряки собрали свои пайки хлеба, для передачи нам.  Мы были очень рады этому подарку. Спасибо этим морякам за доброту и заботу. Они не только защищали нас, но и поддерживали нас в трудную минуту.

После смерти своих детей сестра ушла на завод на казарменное положение. Остались мы с мамой вдвоем.

После того, как попал снаряд в соседний флигель, нам с мамой пришлось перебираться в другое жилье. Нам дали комнатку в коммунальной квартире этого же дома, где еще оставались жильцы.

В мае 1942 года открылись школы. Мы, ребята, сдавали в школу карточки и там получали скудные обеды. Это была гарантия не потерять карточку. А дополнительно нам давали соевое молоко и шроты (выжимки из сои).

С октября месяца 1942 года открылись школы для всех школьников. Было тогда 39 школ. Первую блокадную зиму 1941/1942 года младшие  школьники не учились. Учились только школьники с 7 по 10 класс. Некоторые ребята, старшие, сдавали экзамены и уходили на фронт.

С октября 1942 года я стала учиться в 3-ем классе 272 школы, которая располагалась на 1-й Красноармейской улице. Часто приходилось учиться в бомбоубежище. В холодное зимнее время учились в пальто, рукавицах, платках. Было так холодно, что чернило замерзало и мы его носили с собой в чернильницах-непроливайках. Часто, идя в школу, попадали под обстрелы и бомбежку, и было так, что не досчитывались своих товарищей.

Дрова заготавливали сами учащиеся для своих классов.

Пилили, кололи и носили в класс.

Наряду с уроками в школе работали разные кружки, такие например, как рукоделия,  художественной самодеятельности. Были организованы Тимуровские команды.

Ребята в кружках рукоделия вязали рукавицы, шарфы, носки, шили и вышивали кисеты и носовые платки. Все это отправляли в посылках на фронт бойцам. После уроков ходили в госпиталь на 7-й Красноармейской ул., д. 12. Убирали палаты, ухаживали за ранеными, скручивали бинты после стирки, выступали перед ранеными с художественной самодеятельностью. Весной участвовали в уборке города от нечистот, а потом работали на огородах, выращивали овощи для горожан. Огороды были в каждом сквере. Ездили от школы в подсобные хозяйства работать. Ездили  в поселок Девяткино, выращивали и пропалывали там турнепс, морковь, репу.

И хотя враги окружали наш город, но Ленинград не встал на колени. Город жил!!!

Работали заводы, давали продукцию для фронта - делали снаряды, мины, пулеметы, ремонтировали танки и т.д. А школьники учились и как могли, помогали взрослым приближать Победу над врагом.

Писатель А. Фадеев в очерке «дети героического города» писал: «И самый великий подвиг школьников Ленинграда в том, что они учились»…

Более 15 тысяч школьников были награждены медалью «За оборону Ленинграда».

В августе 1943 года была награждена этой боевой медалью и я. Мне тогда было 11 лет. Вручали медаль мне в доме культуры  им. Ногина. 1943/1944 год  я училась в 4-м классе.

18 января 1943 года прорвали блокаду Ленинграда, а через год 27 января 1944 года город был полностью освобожден от вражеского кольца.  В этот день я впервые была на крыше своего дома, откуда наблюдала огни салюта. А в день победы всем классом салют смотрели на набережной Невы, недалеко от Медного всадника.

Терешонок Ираида Ивановна.