Очень трогательное письмо получила Изюмова Капитолина Даниловна /родная племянница/, узнавая историю своего дяди Ивана Ивановича Тимакова, прошедшего практически всю Отечественную: «Ну а теперь о нашем папе. Ты летом завела разговор как он приезжал с фронта за танками. Да, письма всегда приходили с фронта. Это был 1943 г. июнь или июль месяц. Скорее всего, середина июня. У нашего дома еще палисадника не было. К окну подошли тетя Феня, Зоя (окно был открыто, погода была хорошая, солнце, тепло) и разговаривали, смеялись. Лиля /ей было 3 годика/ была любимицей и когда тетя Феня с Зоей поли домой ,Лиля увязалась за ними. Немного погодя и я ушла за ними. Как вдруг в сени вбегает мама и говорит «Иван приехал!», все остолбенели, потом рванула я и все за мной. Мне ведь уже исполнилось 13 лет. Вбегаю в избу, а он стоит около шкафа /помнишь, у бабёнки в избе стоял шкаф?/. а он мне «В Комсомол вступила?». Я говорю «Пап, мне только 13, а в Комсомол принимают с 14». Тогда он меня обнял, поцеловал, и тут влетают все. Представляешь, что началось. Не помню, немного дней он побыл и уехал в Челябинск, /сказав, что его командировали за танками/. В 1942 г. зимой, наши войска пошли в наступление и разгромили немцев под Москвой, в этом прорыве участвовал папа. Тогда вышел х/ф «Разгром немцев под Москвой», он мне сказал «Вот если бы я с тобой смотрел, показал бы свой танк». Потом как-то вечером они разговаривали с мамой, и он сказал «Если погибать, так только на Советской земле..», а сам погиб в Польше.

Когда он уже с эшелонами и танками ехал на фронт и поезд остановился в Кропачево, он просил, чтоб передали в Ашу родным, что скоро будут у нас. Утром помню, только начало светать, в окно постучали и сказали «Скорее! Иван Иванович прибывает на станцию!». Кто рядом был, всем сказали и бросились бежать. Еще был короткий путь, прямо с нашей улицы под горку и через Мет Завод. Прибегаем, а поезд уже показался из-за горы. Танки все укомплектованы танкистами-солдатами. В одном из танков с ребятами танкистами ехал наш папа и еще перед ними, и за ними в танках были открыты люки и солдаты кричали «Сюда! Сюда!». Когда поезд остановился, все побежал к нему, а папа ищет глазами и говорит «Лиля а где Лиля?» и тогда до нас дошло, что мы про нее забыли и оставили кроватке за печкой. Но Нина про нее не забыла. Схватила на кукордышке и бегом. Когда мы оглянулись, увидели, что она «кондыбает» еле-еле между вагонами. Папа взял ее на руки. Мне здесь он подарил краги-перчатки командирские из хрома светло-коричневые и широкий офицерский пояс, сказал «Это тебе на туфли».

Вот и все, а 20 января ему будет уже день памяти как нет его. Когда я поехала по турпутевке, /а турпутевку взяла специально в Польшу/, я отвезла ему шкатулку с землей нашего дома, а на ней выгравировала слова «Это тебе родной, наша Советская Земля». Мы знали, что он похоронен в Лодзе. Дядя Миша Черенцев из Аши /они с папой там несколько раз встречались/, последний раз встретился с папой, когда они сделали прорыв под Лодзе. Дядя Миша тогда поехал за ранеными /он служил в санбате/, а у папы в танке кончилось горючее и они остановились ждать заправку. Поговорили, и дядя Миша поехал дальше, а когда он с ранеными возвращался обратно, увидел, что танк папы сгорел и он всех танкистов сгоревших оставил с записками для погребения. Это я уже пишу со слов дяди Миши.

В путевку тогда не входило посещение Лодзе. И мы с руководителем нашей группы Львом Сорокиным /поэт Уральский/ ездили в Варшаву в Посольство нашей страны, чтоб получить разрешение на мой выезд в Лодзе. Наконец получив разрешение, поехала туда одна, нашлись добрые люди, рассказали мне как найти парк «Панятовского», там братские могилы наших солдат и отдельные, все с мраморными памятниками. Парк был оформлен здорово! Красное Знамя во все кладбище из посаженных красных гвоздик. Шкатулку я ему поставила у Памятника и положила красивый, большой букет полевых цветов. Вернулась в Варшаву поздно вечером, все уже изволновались.. На это вся моя исповедь тебе..очень разволновалась. Целую. Я.»