Мой дедушка - Трембак Николай Степанович родился 1 мая 1925 года на Ураине в селе Сеньково Харьковской области Купянского района в семье крестьян Трембак Стефана и Трембак Надежды Егоровны.

На момент начала войны в семье было трое сыновей: Николай, Владимир и новорожденный (умер в самом начале войны). Они тогда жили в Донбассе. Мой прадедушка Стефан перевёз перед войной туда всю семью, потому что решил поехать на заработки чернорабочим в шахты. Он был завербован уже в июне, и в том же 1941-м году погиб под Москвой. Моя прабабушка Надежда, таким образом, осталась с тремя детьми на руках вдовой в чужом Донбассе. Донбасс - довольно крупный по тем временам центр сразу же был оккупирован немцами. Всех молодых угоняли в Германию. Моего деда Николая тоже забрали в плен и посадили в поезд. Движение на железной дороге было очень медленное, с долгими простоями. Мужики в его вагоне проделали дырку в деревянном полу (разумеется, пленных русских везли в деревянных вагонах для скота). Ночью они стали выпрыгивать через это  отверстие на рельсы и помогли моему деду. Около трёх месяцев дедушка пробирался к Донбассу - шел к матери. Передвигался исключительно ночью, а днём прятался и отсыпался в стогах сена. На полпути одна женщина попросила его - худенького и легкого мальчика собрать её вишни с верхушек, до которых ей было не добраться. И приютила его на 2 недели у себя. За эти 2 недели дедушка набрался сил, немного отъелся и отправился дальше. Он пришел в Донбасс поздней осенью, отыскал мать с двухлетним братом Володькой, и они решили бежать в родное село Сеньково, там они надеялись выжить, будучи ближе к земле. Выпал снег и начались морозы. У них нашлись санки, дед сколотил маленькую будку для малыша, которую ставили на сани, а сам запрягался в них и тянул. У них собой была банка соды и ведро муки. Они меняли эти драгоценности за ночлег, потому что никто не хотел брать женщину с маленьким ребенком и подростком. К середине зимы они дошли до села, но там оказались немцы.

Немцы обычно селились в хатах вместе с местными, чтобы хозяйки готовили им есть. Дед рассказывал, что в их хате было пятеро, среди которых один румын. Как-то раз они приказали дедовской матери приготовить куру. На Украине курицу готовят вместе с "гузкой" - задней частью, что прабабушка Надежда и сделала. Немцы посчитали это оскорблением от "свиней русских" и поставили бабушку к стене, чтобы расстреливать прямо в хате, при её детях. Мой дед Николай бросился к матери и заслонил её собой. Они собирались прикончить их обоих, но тут вмешался тот самый румын, заступился и сказал, что дети не виноваты, и что эта женщина просто не знает как готовить. 

Мой дед Николай, тогда еще шестнадцатилетний подросток, совсем не выглядел на свои года, потому что был щупленький и невысокий, его приняли, видимо, за двенадцатилетнего, и оставили в селе вместо того, чтобы снова угнать в плен. В августе детей отправляли собирать колоски, оставшиеся от основной уборки зерна. Дед надевал отцовский пиджак, подпоясывался и в полу подкладки потихонечку складывал зёрнышки. В общей сложности, он насобирал ведро зерна. Муку смешивали с желудями и пекли лепёшки. Так пережили ещё одну зиму.

Положение на Украине в их стороне к 1943 начало меняться, немцы ушли, и дед стал возить на мулах снаряды в соседний райцентр. Для деревни здесь самое важное - этот самый мул. Когда отправляли кого-то на нём, то говорили, что без него даже и не думай возвращаться. Но и в райцентре мулы были ой как нужны. В одну из своих поездок у деда отняли мула, и он остался в городке, прибавил себе год, и записался добровольцем в Красную Армию. 

Дед успел и повоевать. Он был на 1-ом Белорусском фронте, командывал зенитками, и в его подчинении на конец войны были 4 девушки-зенитчицы. Победу дедушка встретил в Польше. 

После войны ему предложили дальше учиться военному делу. Он согласился. Через несколько лет дедушка женился на моей бабушке Клавдии Феодоровне, в Выборге у них родилась моя мама - Валентина. Дед стал танкистом, и его отправили служить в Германию в 1957 году на 5 лет. Он дослужил до военной пенсии в России и вернулся к себе на Украину, переехав в Полатву, где жил до своей смерти в 2010 году. Когда он умирал, последние его слова были "летим на Варшаву".