Пропал без вести в 1944 году.

Братья

Пропавшие без вести - безвесть пропавшие,

Вы треугольников писем упавшие!

Войною поднятые, где опустились?

Оплаканы теми с кем не простились…

Несмотря на летнюю пору, утро было холодным и сырым.

 Выйдя из дома, Костик
посмотрел в сторону реки - над Доном стелилась густая дымка. Реке, так же как и
ему, Костику, не хотелось выбираться из-под теплого одеяла-тумана.  Но солнце поднималось и отдергивало это
одеяло, как бы говоря - «Вставай соня – новый день начинается! Пора в путь!» Им
обоим – и реке и Костику предстоял долгий путь в этот длинный, июльский день
первого послевоенного лета. Река, как и надлежало ей, помчится вниз к дальним
городам, а у Костика был другой маршрут.

Вчера к вечеру, мать достала старую, дерматиновую сумку и, поставив
ее на лавку, позвала Костика со двора:

 – « Завтра к Стасику
идти надо – продукты-то, наверное, кончились». 

Стасик был старшим братом десятилетнего Костика. Он учился в
Ельце, в  железнодорожном техникуме и
доставка  «подкормка» брату была
обязанностью Костика. 

Летом это было в удовольствие, не то, что зимой…

Дорога из Замятино в Елец проходит через Задонск и этот
отрезок пути был  недолгим , но проходила
 дорога через сосновый лес , с одной
стороны стеной подступавший к самому Задонску. 

Страшно было идти через этот лес, особенно зимой - темным,
ранним утром.  По слухам в этом лесу всю
войну прятались дезертиры, и разговоры о грабежах доходили и до ушей пацанов.

Могли отнять и то, что с трудом собирала семья для Стасика. Обычно
в сумке легко умещались два-три стакана пшена, пару десятков картофелин,
небольшой, тщательно замотанный в холстик кусок сала да «пузурек» с
растительным маслом и с десяток пышек испеченных матерью наполовину (большую) с
отрубями. 

 Вот с этим – то
богатством и вышел Костик из дома. Через выгон, спустился  к Дону - к парому. На переправе хозяйничал его
родня – дядя Мартын

.-Куда рано-то так?- отвязывая от пристани паром, спросил он

-К Стасику, в Елец.- Ответил Костя, принимаясь помогать,
двум перевозчикам перетягивать паром.

-Про Аркашку ничего не слышно?

- Нет, как бумага пришла – больше ничего.

Аркадий был старшим братом. Он был призван в первый год
войны, писал короткие письма-треугольники, в которых передавал всем приветы,
рассказывал, что «бьет фашистского зверя и мстит за сестру Полину».  Двоюродная сестра Полина, не успела добежать
до вырытого в саду  окопчика, и была
убита осколком бомбы. Последнее письмо Аркаша прислал после выписки из
госпиталя, куда попал по ранению. А потом письма перестали приходить, и уже в
конце войны пришла та  бумага,  где было написано о том что «Трубицын Аркадий
Иванович пропал без вести…» 

Костя не понимал – как это 
брат «без вести» пропал. В его памяти Аркашка оставался высоким,
красивым парнем на которого засматривались деревенские девчата и, который всегда
заступался за Костика и Стасика, если их одолевали в драчке с другими
деревенскими ребятами. Когда Костик был совсем маленький, на вопрос как тебя
зовут, отвечал - « Тосик, Косик и Аркашка!»

 -Ну, может еще
объявится - вздохнул дядя Мартын. На его старшего сына в прошлом

году пришла похоронка, и теперь  первым встречая возвращавшихся с войны
односельчан, здесь на переправе, он с надеждой выспрашивал у них – может,
слышали чего о его Леониде.

Переправившись через Дон, Костик вышел на дорогу. 

 Летом  – не зимой! – дорога и легче и веселее.  Но стену сумрачного, темного леса хотелось
пройти быстрее и, закинув сумку за спину, ускорив шаг, Костик отправился в
путь.

В Задонске, на выезде из города Костю подобрала машина
направлявшаяся в Елец и ,усевшись в  углу
кузова  он скоро уснул укачиваемый
свистом ветра и гулом машины.

Разбудил его крик водителя –« Малец! Слазь! Приехали!»

Поблагодарив водителя, Костя вылез из машины и огляделся.
Железнодорожный вокзал, неподалеку от которого находились мастерские  техникума, был наполовину разрушен. Да и сами
мастерские были грудой кирпича. Лишь небольшая часть уцелевшего крыла
использовалась  техникумом. Обойдя огромную
воронку,  заваленную остатками сгоревших
вагонов  и прочим мусором, Костик
направился к входу, где толпились ребята в черной форме железнодорожников. Еще
издалека он увидел Стасика, который стоял с их односельчанином- Володей
Александровым, учившимся на курс старше брата.

«Костик! Привет!»- обрадрадованно воскликнул Стасик и крепко
обнял брата. Уткнувшись в грудь Стасику, Костик засопел, но что бы скрыть
радость от встречи и  подступившие слезы
от стоящих рядом   ребят, оттолкнулся от
брата и басовито поздоровался:

-«Здорово!»

- «Как живете? как мама? что нового в селе?- вопросы
посыпались на Костю, и он с удовольствием и обстоятельно рассказывал брату обо
всех событиях произошедших за последнее время.

Прервал его рассказ, вышедший из мастерских преподаватель,
давший команду зайти  в мастерские на
занятия. Дисциплина в техникуме была строгой, военной и скоро Костик остался
один с наказом Стасика дожидаться его. 

Времени до окончания занятий было еще много, и Костик
направился в сторону вокзала, откуда доносились гудки паровозов,  лязг вагонов, перестук колес проносившихся
военных эшелонов.

Около  путей, в районе вокзала, где проходили эти
эшелоны, обычно собирались местные ребята. Они живо обсуждали технику,
находящуюся на платформах и безошибочно угадывали типы пушек и танков, хоть и
были они тщательно укрыты брезентом от взоров посторонних. И хоть это и было
большой Государственной тайной, люди догадывались ,видя эшелоны с техникой и
солдатами, несущиеся на Восток ,что «теперь и япошкам дадут по мордам».

Солдаты и офицеры из открытых
теплушек одаривали ребят подарками - кто зажигалку немецкую кинет пацану, кто
фляжку, кто карточку с красивым  видом
немецкого города.

Костик расположился 
на сваленных вдоль путей шпалах, неподалеку от ребят, которые
пристроили  около стены небольшую
открытку с видом Германии  и  «обстреливали» ее осколками битого кирпича.
Услышав гудок  приближающегося поезда, Костик
вслед за ребятами подошел ближе к путям.

 И вот стали мелькать
лица военных  стоявших  в  проносившихся мимо вагонах. 

Как и ребята, он замахал руками, приветствуя их и вдруг один
из них с криком «Держи браток!» кинул в Костика что-то большое и увесистое.  Инстинктивно схватив это «что-то» и упав от
толчка на спину, он почувствовал какой-то запах исходивший от вещмешка (именно
он попал в руки Кости). Быстро поднявшись, Костик бросился бежать (боясь, что
отнимут) к мастерским. В его ушах все еще стоял крик, того солдата, и сердце
учащенно билось то ли от бега, то ли от слов «Держи браток!».

Забежав за мастерские, Костик принялся развязывать туго
завязанный мешок. Запах же исходивший оттуда, сводил с ума. Наконец справившись
с узлом, он открыл его.

Мешок был полон сухарей! Сухари были  белые,  пшеничные (невиданное дело ), а запах был
смешанным запахом табака, по-видимому хранившегося в вещмешке и собственно
сухарей. 

Съев пару сухарей, бережно завязав мешок, прижав его к себе,
Костя стал дожидаться брата. 

Вскоре он задремал, и опять голос, до боли знакомый
спрашивал его:

-«Ну, как  сухари- то,
 хороши?

-А как же ты, Аркаша, себе ничего не оставил?

-Ничего! Немного осталось…»

Проснулся он, разбуженный Стасиком, который удивленно
рассматривал мешок. Костик  рассказал ему
о происшествии на вокзале, и они пошли в общежитие.

Собравшиеся в комнате общежития ребята, с радостью встретили
Костика, зная, что с деревни с пустыми руками он  не приезжает. А, узнав о богатстве,
привалившем ему на вокзале, тут же был устроен пир! Кулеш, заваренный из пшена,
привезенного Костей и сухари с кипятком подслащенным сахарином – для студентов-технарей
 это действительно был пир горой!

Уже по прошествии многих лет, Костя говорил своим детям и
внукам, что ничего вкуснее этих сухарей он в жизни не ел! 

Устроившись на ночь вместе со Стасиком на кровати, Костя
долго не мог уснуть, вспоминая прошедший день.

-«Стасик! А Стасик, ты спишь? – теребя за плечо  брата, зашептал Костик.

-Ну, чего тебе? Чего не спишь?

- Стасик, а знаешь, кто сухари мне с поезда бросил?

-Кто? Солдат.

-Это наш Аркашка был!»

Стасик повернулся к брату, прижал к себе его белобрысую
голову.

В темноте у обоих братьев блестели слезы на глазах.

«Ну, может и он»- вздохнув, ответил Стасик, поправляя в
изголовье у Костика подушку.

«Точно он!»- горячо шептал Костя. –«   Он    же  и братком меня назвал!»

-«Ну, будем ждать! Вот с  япошками отвоюет и  вернется! Давай спи!»

-«Ага!» 

Засыпая, Костя видел высокого, широкоплечего Аркашку, с
большим вещмешком за спиной.

Он возвращался домой  по той дроге, на которую так долго смотрит
мама сидящая на лавочке около их дома, ожидая его и веря в его  возвращение.

-