Он из тех добровольцев, что со школьной скамьи ушли на фронт. Только в жизни было все гораздо более прозаично, чем в кино о выпускниках 1941 года. Последним экзаменом в школе сдавали географию, а выпускной не успели отпраздновать, вместо него было собрание, на котором работник военкомата провел беседу о положении в стране и спросил ребят, кто из них желает защищать Родину. Руки подняли все, в том числе и девчонки, здесь же написали заявления, а повестки пришли в августе. Так и явились 17 числа в военкомат почти все одноклассники, и началось изучение географии уже не по школьным учебникам, а наяву.

Отправили новобранцев в г. Ртищево Саратовской области, где они прошли обучение в Татищевских лагерях. Неплохо подготовленные, добровольцы прибыли на товарную станцию Курского вокзала столицы. В это время враг неистово рвался к Москве, и командование тщательно готовило и берегло ополчение. Целый месяц еще находились в Москве на усиленном четырехразовом питании, где молодой боец никак не мог понять, почему кусочки хлеба такой причудливой полукруглой формы и необыкновенного вкуса. Евгений избежал страшного голода, что царил в Черноземье (в три года у него умерла мать, и его взял на воспитание дядя Усатов Тимофей Трофимович, проживавший в г Кропоткин Краснодарского края), но батонов он не видел ни до войны, ни долго после нее.

Здесь бойцов обмундировали по высшему классу: овчинные полушубки, новенькая форма, теплое китайское белье, рукавицы…Влились новобранцы в отдельную 82-ю стрелковую бригаду, что насмерть стояла на Волоколамском шоссе у г. Клин. В ее составе преобладали сибиряки. Добровольцев закрепили за опытными бойцами, те жалели пацанов и помогали им адаптироваться в полевых условиях. Евгению было тогда семнадцать с половиной, опекал его сибирский здоровяк дядя Стефан, он отдавал ему свой сахар, а Женька – положенные бойцу фронтовые 100 грамм.

Это был декабрь 1941 года. Настоящая русская зима с 40-градусными морозами и снежными заносами в рост человека. А снег, как вспоминает Евгений Кузьмич, был такой рыхлый, что если в него падал человек, то проваливался, как в некошеную траву. В этом снегу рыли окопы, землянки, строили снежные шалаши, устилали лапником. Когда разжигали костерчик, стены «плакали», потом подмерзали и становились «мраморными».

В планы гитлеровцев не входило воевать в условиях суровой русской зимы, а потому и зимняя форма одежды не была припасена: немецкие солдаты были в шинелях и пилотках; но у них «назади тысячи верст голодной, враждебной страны; впереди десятки верст, отделяющие от цели», и они с остервенением рвались к этому «странному, красивому, величественному городу».

Первое столкновение Усатова с немцами произошло во время разведки боем. Все произошло быстро и удачно: ночью бойцы зашли в деревню и тихо пленили 11 немцев, группа вернулась в полном составе, за что все получили двое суток отдыха.

    Вооружены были сибиряки автоматами, имели противотанковые ружья, станковые и ручные пулеметы, у добровольцев – винтовки и карабины. Бойцы томились в ожидании открытого сражения. «Хотелось стрелять», - просто говорит Евгений Кузьмич. И вот свершилось. На рассвете, часа в 3-4, немцы предприняли психологическую атаку. «Шли в 4 шеренги во весь рост с криками: «Русь, Москва, капут». Впереди барабанщики. Все это в сопровождении несметного числа танков и при поддержке авиации с воздуха, – рассказывает Евгений Кузьмич. – Но наша пехота выдержала и первый, и второй, и даже третий натиски. Лишь четвертая атака, когда наши силы уже были истощены, смогла заставить пехоту отойти во вторую оборону, где стояла артиллерия. Но тут на выручку пришла авиация и «Катюши». Все было в дыму: день превратился в ночь. Много было потерь, но приказ: позади Москва, назад ни шагу – выполнили». В этом сражении «Катюши» были введены впервые, они стали неожиданностью не только для немцев, но и для наших бойцов. Предназначенные для борьбы с самолетами, в этом бою они стреляли по живой силе противника, что и обеспечило успех нашим войскам.

В этом сражении Евгений Кузьмич был тяжело ранен в грудную клетку с повреждением легочной ткани и лопатки. Он был отправлен в госпиталь в Москву, оттуда через Рыбинск, Ярославль, Челябинск в Нижний Кыштым, где его оперировали, удалили осколки. Лечение длилось 6 месяцев. Боец с теплотой вспоминает хирурга Надежду Борисовну, медсестер Паперину Елену и Сидельникову Зою, которые не только выполняли свои прямые обязанности, но и приносили книги, газеты, по-доброму общались с ранеными, а санитарка тетя Клава в буквальном смысле на руках носила после операции Женьку на процедуры.

О событиях под Москвой напоминает ветерану медаль « За оборону Москвы».