Мой дед человек удивительной скромности, он не любил говорить о своих заслугах, о том, за что конкретно получил боевые награды. И рассказов о его участии в морских сражениях не сохранилось, кроме, пожалуй, одного. Из воспоминаний моего прадеда о сражении на Баренцевом море:
«Поздним вечером 8 мая 1944 года два торпедных катера вышли на задание в район Варангер-Фьорд, где пролегали коммуникации противника. После полутора часового поиска обнаружили вражеские боевые корабли.
Звучит сигнал: «Атака!». Атакуем, не смотря на значительное превосходство противника. Гитлеровцы, обнаружив нас, открыли шквалистый огонь. Корабли сближались. Успешно потопив гитлеровский корабль, под прикрытием дымовой завесы стали выходить из-под обстрела. И вдруг в динамике открытым текстом прозвучало: «Толя, выручай, потерял ход!» Верный священному для советских моряков правилу взаимовыручки, командир нашего катера повернул на обратный курс. Считанные секунды понадобились, чтобы снять экипаж и уйти обратно в дымовую завесу.
На этом наши испытания не закончились. Близилась к концу короткая полярная ночь, и с рассветом, примерно на полпути до маневренной базы, нас атаковали два «Фокке-Вульфа». В течение 15 минут они сделали по восемь заходов, обстреливая нас.
Искусно маневрируя, командир уводил катер из-под обстрела, но всё же троих убило, а пулемётчика тяжело ранило. В машинном отделении осколком снаряда пробило выхлопной коллектор, и в машзал стала поступать горячая вода вместе с удушающими газами. Тогда юнга Саша Ковалёв, не раздумывая, закрыл грудью пробоину и, обжигаясь, стоял, пока не подоспели товарищи с аварийным материалом.
В то же время в кормовом отсеке от попадания зажигательного снаряда загорелись ящики резервного боезапаса. Нужно ли говорить, что такое открытый огонь на катере! Старшина Иванников, обжигая руки, поднимал ящики, а я их подхватывал и выбрасывал за борт. Опасность взрыва катера была ликвидирована.
Катер заметно снизил ход, осел на корму, и уже мало было надежды на благополучный исход. Но каким-то чудом мы добрались до маневренной базы, раненых отправили в госпиталь, а мы заделали пробоины в корпусе.
9 мая на маневренную базу пришли 4 катера, два остались вместо нас, а два других сопровождали. На половине пути на нашем катере взорвались кормовые цистерны. Часть палубы вместе с тумбой и «эрликоном» (пушкой) – общий вес около 300 кг – улетела за борт, меня взрывной волной подняло метра на два. На какой-то момент я увидел языки пламени под собой, но упал на палубу удачно около рубки, отделавшись ушибом ноги. Двое машинистов успели выскочить из машзала. Один опалил волосы. Юнгу Сашу Ковалёва взрывной волной отбросило в машзал, его охватило пламенем, и он сгорел на своём посту. Нас быстро сняли с катера, и через две-три минуты он затонул, унося в морскую пучину немало жертв.
Двадцать пять лет минуло с той поры. Но помню всё и горжусь тем, что довелось мне бороться за нашу Советскую Родину плечом к плечу с такими прекрасными боевыми товарищами».