Моя легендарная прабабушка Вологодская Нина Алексеевна родилась в многодетной семье 15 ноября 1923 года у родителей Алексея Степановича и Федосьи Власовны. Отец её в молодости работал у Текутьева в Торговых рядах, а мама прислуживала у Колокольниовых. Жили небогато и не всегда сытно. 1933 год выдался неурожайным. От голода спасало то, что в школе давали по черпаку каши, которую ребята называли «кирзовой». Получив свою порцию и завернув в бумажку, она несла её домой, где из неё варили суп на всех. После семилетки подала документы в фельдшерско-акушерскую школу, где проучилась три года.

            Воскресный день 22 июня прабабушка помнит хорошо: было тепло и солнечно. Она шла по обкомовской площади в училище, и Молотов объявил, что началась война. Было ей тогда всего 19 лет. В училище был настоящий переполох, деревенские девчонки сразу собрались и уехали по домам. Из 38 студентов в группе осталось только 13.

   Так и проучились они до мая 1942 года. После выпускного, вместе с двумя подружками, как настоящие патриоты своей Родины, она написала заявление о направлении её на фронт. Призывал . Тюкалинский РВК, Омская области.  Их командировали в 308-ю стрелковую дивизию под командование генерала Гуртьева. Самое трудное было в первое время ползать по-пластунски, да ещё в юбке, в ней неудобно было и бегать и прыгать в окопы. А ещё обувь была не по размеру: вместо 36-го пришлось надевать ботинки 42-го размера с портянками. В них прошла всю войну, в них мёрзла вод Сталинградом в 30-ти градусный мороз зимой 42-43 года, где и получила своё боевое крещение.

            В Сталинград на свои позиции они прибыли в четыре часа утра. Шли трое суток, устали, глаза слипались от недосыпания. А командир приказал окапываться, их окопы находились как раз там, где стояли скульптуры детей, танцующих в хороводе. Было так страшно, что забылась вся усталость, и окопы в полный рост выкопались как-то сами собой.

            Хорошо помнит прабабушка и своего первого раненого – здоровый такой дядька. Он плакал и говорил: «Брось меня, всё равно не выживу». Но помогал ей, чем мог, ногами упирался, отталкивался. Так они добрались до санитарной роты, а оттуда отправили его в санитарный батальон.

            Кроме раненых, им приходилось наравне с солдатами бросать гранаты, стрелять, рыть окопы. Кругом было столько мёртвых, что приходилось ходить по трупам. Только по ночам санинструкторы под свист и вспышки трассирующих пуль собирали и хоронили своих в окопах.

            А потом их позиции сместились прямо к Волге, до воды оставалось метров двести. Город был занят немецко-румынско-итальянской армией под руководством Паулюса. Немцы издевались, кричали нашим с высоты берега: «Рус-рус, буль-буль! Скоро мы вас утопим!» Напряжение нарастало, хотелось пить, про еду забывали. Только через два-три дня вспоминали, что во рту не было ни крошки. Кормили, конечно, плохо: кирзовая или пшённая каша на воде да фронтовые 100 грамм. Но никто не пил, отдавали ребятам, а те оставляли про запас, на потом.

            После Сталинграда Сибирскую дивизию перебросили на Курско-Орловское направление, где они участвовали в освобождении Орла. В 1943 году дивизия за мужество и героизм была преобразована в 120-ю Гвардейскую. Вместе с ней прошла моя прабабушка пешей от Сталинграда до Берлина, видела чистое небо над Рейхстагом, оставила на его стенах свою подпись. Домой от Берлина до Белоруссии возвращались пешком, но дорога домой не была в тягость.

Награждена прабабушка Орденом Отечественной войны I степени, медалью «За отвагу», «За оборону Сталинграда», «За взятие Берлина» медалью Жукова, юбилейными медалями, удостоена звания «Отличник образования СССР».

Лишь в сентябре 1945 года она вернулась домой, пройдя все тяготы военного времени, вернулась к мирному труду в 1 Роддом, 55 лет помогая рождаться новой жизни. У неё двое внуков и четверо правнуков. До семидесятилетия победы прабабушка не дожила 40 дней. Я горжусь своей легендарной прабабушкой и помню, какой ценой завоёвано моё счастливое детство. Спасибо тебе, прабабушка!