Моя мамочка всегда целовала хлеб в магазине, когда его покупала, дома и в гостях. Всё никак не могла поверить, что может съесть его столько, сколько хочет. В первую самую голодную блокадную зиму они с девчонками в общежитии варили столярный клей, кожаные ремни и опилки. Потом начинался кровавый понос и она привязывала к животу пуховую подушку. Мама рассказывала, как на день рождения подружки хотела сделать ей подарок. Понесла обменять свою любимую шерстяную кофту на муку, чтобы испечь лепёшки. В пакете оказалась настриженная папиросная бумага. Когда она, обессиленная от голода, пришла к девушке своего брата фронтовика, которая работала в обкомовской столовой, та накормила её и дала с собой в маленькую баночке из-под конфет Монпасье котлетку и несколько ложечек вермишели. Это спасло её от смерти.
Эвакуировалась мама весной 1942 года, когда у неё началась цинга. Лёд на Ладоге был уже некрепкий, их машина попала в воронку, шофёр ушёл за помощью на целую ночь .Мама была в ботиночках, т.к её валенки остались в разбомбленном общежитии. Она обморозилась, к тому же на "Большой земле" их накормили кашей со свиной тушенкой, чего делать было категорически нельзя. Долгим и страшным был путь в Иркутск, половина людей из их теплушки скончались по дороге.
Я часто думаю, что было бы с ней, если бы она осталась ещё на одну зиму в Ленинграде. Судьба подарила ей шанс выжить, родить трех дочек, увидеть как растут внучки. Низкий поклон и светлая память всем, кто пережил Блокаду.