Мой дедушка умер 24 апреля 2020 года. Он не дожил чуть больше недели до своего дня рождения и чуть больше двух недель до Дня победы. Умер после того, как 91 летнего участника ВОВ выписали из ГБУЗ ГКБ  им. С.С.Юдина через неделю после инфаркта с осложнениями. Моя 65 летняя мама, его дочь, как могла пыталась поправить состояние моего дедушки. Но физически не смогла... Помощи никакой - таблетки не доставляют, скорая не приезжает, медсестры все заняты. Вот так у нас умирают ветераны ВОВ в Москве. И никому дела нет....

Но не будем о грустном.

Рассказ от первого лица:

Я жил на Украине, в Житомирской области, в селе Курчицкая Гута. Когда началась война, мне было 13 лет. В 1941 году Житомирская область была оккупирована фашистами (это было за 1000 км до линии фронта). В нашем селе немецкие войска расстреляли всех евреев, коммунистов, комсомольцев, не успевших уйти, сжигали дома.
Я оказался в списке для отправки в Германию, поэтому скрывался в лесу, жил в шалаше, родители приносили из села еду.

В лесу встретился с партизанами. Стал проситься в их отряд и получил задание разведать расположение немецкого гарнизона в соседнем городе, через две недели сообщить, встречу назначили на этом же месте. Вблизи того города жил мой друг Семён. Вместе с ним мы взяли два листка в клетку и начали рисовать расположение немецкого гарнизона: по улице Ленина – дом коменданта, дом начальника полиции, в школе – немецкие казармы, на рынке – артиллерия, в парке – взвод танков (три танка), расположение часовых. Потом Семён предложил пойти на другую сторону реки и посмотреть расположение часовых там. На случай, если остановят, мы придумали, что скажем, будто друг взял у него велосипед.

Перешли реку, подошли к дому друга (это был деревенский дом, в 30 метрах от дороги). Семён зашёл, а я остался на пороге. В доме находились несколько пожилых женщин. Семён зашёл в сени и стал брать велосипед. В этот момент я обернулся и увидел, как через забор бросили и направили на меня ручной пулемёт. Я успел отклониться. В дом зашёл немец, начал спрашивать у женщин то по-украински, то по-польски, есть ли посторонние. Семёна они знали, а меня видели впервые. Немец подошёл ко мне, начал обыскивать. А у меня на животе были спрятаны два листка бумаги с расположением гарнизона. Немец начал хлопать руками по карманам, в этот момент я уже был уже ни жив, ни мёртв. Немцы часто вешали провинившихся за ребра на крюки прямо в городе – для устрашения местных жителей. К счастью, ничего не нашли. Немцы пошли дальше, а мы ещё долго стояли и приходили в себя.

Я решил обратно не возвращаться через город, а обойти через лес, уже почти подошёл к селу, как увидел, что за деревьями спряталось несколько партизан. Они сразу начали расспрашивать, куда ходил, откуда и зачем пришёл. Объяснил, что я из этой деревни, а ходил в город к тётке попросить какой-нибудь еды. У той еды не оказалось, поэтому вернулся домой с пустыми руками.
У крайнего дома заметил три пушки. Партизаны расстреливали полицаев. Партизаны отвели меня в первый дом, спросили у хозяина, знает ли он меня? Хозяин подтвердил, что знает, и я действительно из этой деревни. Оказалось, что партизаны расположились в нашей деревне (около трёх отрядов). В каждом доме поселилось человек по десять.

Я стал просить, чтобы меня отвели к командиру, тогда меня посадили на тачанку и отвезли в конец деревни на почту, где расположился командир. Около входа стояли часовые. Я показал командиру нарисованную карту расположения немцев в городе. Он похвалил, а я напомнил, что меня обещали взять в партизаны. Командир сказал, что обязательно возьмут. У меня не было родителей, воспитывали дядя с тётей. Первым делом пошёл к ним домой рассказать, что принят в отряд партизан. Узнав эту новость, тетя начала плакать, а дядя поддержал моё решение.

Так я вступил в Шитовское партизанское соединение, в котором воевал до октября 1943 г., был в разведгруппе, участвовал во многих операциях, в боях по разгрому немецких гарнизонов, подрывах дорог и эшелонов. Первым делом были разгромлены немцы, которые расположились в том самом городе. Бои велись ночью, после полуночи.  Сначала всегда выступала артиллерия, захватывались казармы, в которых жили немцы. Немцы сразу убегали, оставляя и одежду, и оружие в казармах. (Вот почему партизаны часто были одеты в немецкую форму). Немцы очень боялись даже слова «партизаны». Среди партизан подобные операции назывались «хозяйственные». Они очищали город от немцев, забирали еду, одежду, оружие и уходили обратно в лес.

В 1943 г. вышел приказ командования штаб-партизанского движения Москвы о том, что все несовершеннолетние партизаны должны быть отправлены на «Большую землю». В это время я находился в Белоруссии. Каждую ночь прилетали самолёты и привозили оружие, взрывчатку, автоматы, а обратно забирали тяжелораненых партизан, которым не могли оказать помощь в полевых условиях. С таким самолётом меня и отправили в Калугу – это была уже освобожденная территория, где находился военный аэропорт. Тяжелораненых забрали и на машинах отвезли в госпиталь.

Перед отправлением мне вручили военную характеристику, которую написал Герой Советского Союза Малышев. Командир полка прочитал и решил направить меня в Суворовское училище в Москву. Так я оказался в Москве. Однако набор в Суворовское училище к тому времени был уже окончен, уже был октябрь, я не успел поступить туда и пошёл учиться в железнодорожное училище.

Потом выучился в Московском автомеханическом техникуме, окончил Завод-ВТУЗ при автомобильном заводе имени Лихачёва. На ЗИЛе отработал 32 года, начав со слесаря-сборщика и закончив начальником цеха. Затем работал начальником гаража при Министерстве электроники, заместителем директора завода. Имею звание «Ветеран труда». Возглавляю Совет ветеранов района Чертаново-Южное, провожу Уроки мужества, стараюсь рассказывать подрастающему поколению о цене, которую пришлось заплатить советским людям за победу в Великой Отечественной войне.

Награды: Орден Отечественной войны I степени, Орден Отечественной войны II степени, медаль «За трудовую доблесть»

1-е кардиологическое отделение, лечащий врач –Носиров Фаррух Эркинович