Зайцева (Егорова) Зинаида Алексеевна
Зайцева
(Егорова)
Зинаида
Алексеевна
ефрейтор / радист
3.09.1924 - 15.08.2017

История солдата

Моя бабушка Зайцева (Егорова) Зинаида Алексеевна приняла присягу в 1943 г., едва закончив 1 курс института. Сначала ее определили в Особый (женский) полк связи, как радиста. Прошла обучение и была дважды заброшена на оккупированные территории в Смоленск и Оршу. Весной 1944 г. по собственному желанию переведена в действующую армию. Она служила радиотелеграфистом в взводе разведки 29-й тяжелопушечной бригады. Воевала на Третьем Белорусском фронте, участвовала в освобождении Вязьмы, Смоленска, Орши, Борисова, Витебска. Ходила в разведку. В июле 1944 г. награждена знаком Гвардия. Участвовала в боях Восточно-Прусской операции, освобождала Кенигсберг в апреле 1945 г. После была переброска на Дальний Восток. Демобилизована 15.07.1945 г.

Регион Москва
Воинское звание ефрейтор
Населенный пункт: Москва
Воинская специальность радист
Место рождения Москва
Годы службы 1943 1945
Дата рождения 3.09.1924
Дата смерти 15.08.2017

Боевой путь

Место призыва Сталинский РВК, Московская обл., г. Москва, Сталинский р-н
Дата призыва 9.01.1943
Боевое подразделение 29 тяжелопушечная артиллерийская бригада
Завершение боевого пути Дальний Восток
Принимал участие Участвовала в освобождении Вязьмы, Смоленска, Орши, Борисова, Витебска. Принимала участие в боях Восточно-Прусской операции, освобождала Кенигсберг 

Воспоминания

У войны не женское лицо...

После учебы на курсах Особого (женского) полка связи (51 отд. полк связи) меня отправили сначала в Смоленск в 1943 г., а второй раз в Оршу. В Смоленске мне дали задание. Моя работа заключалась в том, что я собирала и передавала сведения о немецких частях. Сама я почти никогда не ходила и не выискивала их. Это делали другие, специально обученные люди. Разве что иногда я ходила на рынок, чтобы обменять, например, какое-нибудь платье или туфли, или ещё что-нибудь в этом роде на продукты питания. Конечно, там тоже были специальные агенты, которые маскировались под продавцов, и у которых я, естественно при помощи шифра, выведывала информацию о немецких частях. У нас были определённые условности в разговоре: так, например, цена означала сколько людей, где какая часть и так далее. То есть разговор был закодирован. Там я, конечно, сама подходила и спрашивала, потому что по-другому было опасно — могло привлечь ненужное внимание. И я справилась очень хорошо. Эта операция была, конечно, рискованной, но всё окончилось благополучно. Обратно я вернулась через партизан.
Через месяц меня отправили под Оршу. Мое конспиративное имя было Женя. Жила я в доме одной женщины. Её звали Татьяна Ивановна. Она тоже выполняла спецзадание. Свою станцию я разместила на чердаке. (Там у них стояла корзина с углём, куда я её и поставила, не забыв, конечно, засыпать её углём.) У этой женщины был пятилетний мальчик. А в дом к ней поселили немца, так что мы жили втроём в одной половине дома, а вторую отдали этому немцу.
Вот как-то входит мальчик в комнату, где мы все вместе ужинали, и говорит:
—Там на чердаке такая красивая коробка! (а у станции были три индикатора — красный (длинные волны), жёлтый (средние волны) и зелёный (короткие волны)).
И тут немец заинтересовался. Он-то хоть по-русски плохо говорил, однако немножко понимал… Он посмотрел на нас и велел мальчику показать коробку.
Татьяна Ивановна не растерялась. Она быстро кинула мне мальчишкину шубку и сказала:
— Бери мальца и уходи! А я сама разберусь!
Я увела мальчика, поскольку знала, к кому идти в экстренных случаях. Нас перевели к партизанам. У них я связалась со своей частью и передала все сведения. Чуть позже пришла и Татьяна Ивановна. Она рассказала, что взорвала дом вместе с немцем.
Через партизан я добралась обратно в Москву. Второе задание я выполнила не полностью. Больше меня не забрасывали на спецзадания. Но не потому, что я плохо выполнила задание. Туда вообще не посылают, если ты сам не хочешь. Я попросила перевести меня в действующую армию.
Итак весной 1944 года я пришла в распределительный пункт. Полковник, который нас распределял, показался мне очень старым. Мне тогда было всего лишь девятнадцать, а ему уже за пятьдесят. Он посмотрел мои документы и говорит:
— Подожди, я тебя в артиллерию отправлю. Как в артиллерию радистка понадобится, так тебя и позовут. Это гораздо безопаснее, так как артиллерия расположена подальше от фронта. Два раза уже побывала в аду и хватит». Он был всё-таки мудрым и понимал что к чему, а я тогда ещё не понимала.
Приехала из артиллерийской части 29 тяжелопушечная бригада. Гаубицы пятьдесят два миллиметра. Понадобилась радистка — меня вызвали и отправили туда. (Согласно красноармейской книжке 30.03 1944 направлена радиотелеграфистом в 8 батарею 29 тяжелопушечной артиллерийской бригады.) Но при каждой артиллерийской части был свой взвод разведки, туда я в итоге и попала. Воевали на Третьем Белорусском фронте, освобождали Вязьму, Смоленск, Оршу, Борисов, Витебск. Командующий — Иван Багромян. Ходила в разведку, бывала у белорусских партизан Заслонова. (Согласно красноармейской книжке 10.07. 1944 награждена знаком Гвардия.)
Один раз я чуть не погибла.
Дело было летом 1944 г. в Латвии. Когда наша группа пришла в точку, куда нас послали, мы увидели сенной сарай, по всем его стенам были щели. Там валялись какие-то старые колёса и солома… В общем, ненужный хлам. Ребята вырыли мне глубокую ямку как столик (для радиостанции) и сиденье. Там же я справляла нужду, так что мне можно было оттуда не выходить.
И вот я села. Ребята закрыли меня с головой. Для этого они сделали настил, а сверху набросали колёс, так что я была фактически под землёй. И вот я слышу: идут немцы, разговаривают, и собаки лают. Услыхав лай собак, я сразу же всё поняла. Когда немцы подошли к сараю, они сразу дали очередь по стенам. Собаки меня учуяли и прям рвались ко мне. Я схватила гранату и взялась за чеку. Думаю, если меня найдут, я подберусь к ним как можно ближе и взорву их с собой вместе. Я знала, что собаки меня всё-равно найдут. Я была уверена, что мне конец — даже не сомневалась. А потом слышу дикий хохот. Он всё отдалялся и отдалялся и, наконец, совсем стих.
Когда пришли товарищи, я им всё рассказала. Они решили, что собаки увидели кошку и погнались за ней, уведя в сторону немцев. Если бы не эта кошка, меня бы уже давно не было в живых.
Был ещё один случай, который произошёл со мной в 1944 году, когда я тоже чуть не погибла.
Как-то ко мне подбежал телефонист и говорит:
— Морзянка, слушай, — меня звали Морзянкой. — Тебя срочно вызывают в штаб.
— А что случилось-то?
— Сказали, что срочно нужен радист.
А была ночь.
Выяснилось, что произошел обрыв связи и меня послали «идти по нитке» (т. е. идти, держась за телефонный провод, куда он ведет, таким образом можно было дойти до другого телефона).
И я «пошла по нитке». А нитка внезапно кончилась — перебили. Куда идти, я не знала. Я легла на живот и стала искать оборванный конец. Проползу немного в одну сторону, в другую… Ползу, а тот конец за собой тащу. Наконец, нашла и их соединила. Таким образом я добралась до штаба. Я доложила, что провод был перебит. Полковник Савин побелел:
— Господи, так ведь поле-то заминировано! Там, где мы прокладывали нитку, мы разминировали… Отойдя в сторону ты могла задеть одну из многочисленных мин!
Получается, что Господь спас. А ведь я шарила не только по дорожке. Через минное поле прошла, и ничего.
Потом воевали в Прибалтике, брали Невель, Рязекне, Елгаву, Ригу. Участвовали в боях Восточно-Прусской операции, брали Кенигсберг в апреле 1945 г. В этом бою понесли большие потери в технике. Так уж получилось, что там собралось сразу несколько наших фронтов, и места было так мало, что некуда пушки ставить. После освобождения Кенигсберга нас отправили на переформирование, а затем на Дальний Восток, к Монголии, воевать с Японией.
Помню, что были проблемы с питьевой водой. Я уж не говорю о возможности помыться…
Путь на Дальний восток был очень труден… Вы даже представить себе не можете: воды мало… даже в туалет нельзя по-человечески сходить, потому как кругом одни мужики и пустыня. Но там войны фактически не было. Хотя я и видела и слышала японцев.
Девятое мая мы встретили по дороге в сторону Японии.
Когда война кончилась, поступил приказ о том, что женщины могут демобилизоваться. Я как только услышала, что есть такой приказ, в тот же день хотела сбежать домой… Я тогда совсем «без головы» была и, честное слово, ещё немного и я так бы и сбежала без оформления документов. Но товарищи мне сказали:
— Ты что, с ума сошла? Не дай бог, в дезертиры запишут!
Тогда я прибежала запыхавшись в штаб и с ходу кричу:
—Дайте мне документ, я поеду домой, ведь уже есть приказ о том, что женщин можно демобилизовать!
— Ишь какая шустрая! Что, нельзя дня два подождать?
— Не буду я ждать! Сейчас машина уходит! Я на ней домой и поеду!
Так я и демобилизовалась. (Согласно красноармейской книжке демобилизована на основании указа 15.07.1945)
Когда я демобилизовалась, я была счастливее всех на свете! Очень уж хотелось скорее попасть домой!

Награды

Орден Отечественной войны II степени

Орден Отечественной войны II степени

Документы

Красноармейская книжка

Красноармейская книжка

Письма

17.07.1944

17.07.1944

Мамулечка! Хочу сообщить тебе то, что сейчас у нас немножко неважно с почтой, но ты, родненькая не беспокойся, вот остановимся основательно, тогда уж буду писать тебе регулярно. Постараюсь так, чтобы ты ни одного дня не беспокоилась, да и к чему это напрасное волнение, тем более, что я сейчас нахожусь в одном из мест, где опасность маловероятна. И вот я живу в безопасности, а ты в ненужном волнении, да разве так можно? Нет, миленькая, нельзя! А знаешь, три дня тому назад мы с Дусей жили двое, только двое в большущем доме, в котором раньше жил командир какой-то дивизии. Этот дом стоит в лесу, и вот мы с ней, как два лесных жителя, три дня в лесу не выходя. Она-то еще нет-нет да выйдет за чем-нибудь из леса ко всем, то продукты получить, то время узнать, а я совсем не показывалась, а теперь собрались все вместе. Мы с ней в этой же части, но временно в другом подразделении, а поэтому люди пока еще мало знакомы, но скоро познакомимся. Стоим в лесу, в котором 10 июля гуляли немцы, а теперь их полно пленных в соседних деревнях, да знаешь в каком виде. Вот раньше все пели: «наступали в полной форме, удирали без штанов», но тогда я слышала песню и вряд ли могла предположить это на самом деле, а представь себе, что это правда, среди них (пленных) есть без брюк, да что без брюк, даже некоторые без кальсон, в длинных рубахах, подпоясанные. Ну смотреть на них до того смешно, что от смеха живот больно. Наши ребята ходят на охоту за ними и пачками приводят пленных. Ну а мы с Дусей пьем чай с сахаром за твое здоровье...

 15.03.1944

 15.03.1944

Милая мамочка! Прими большущий привет от Зинки. Пишу тебе еще одно письмецо, чтобы ты не очень беспокоилась за мной. Сейчас сижу на наблюдательном пункте в блиндаже, наблюдаем за пресмыкающимися, а он за нами конечно. Вот только сейчас упал его снаряд, но не разорвался, таких у него много. Мамулька, первые дни я на обстрелы не реагировала, потому что из меня еще плохой артиллерист, т.е. я не знала, какие снаряды наши гудят, туда полетели, а какие его, к нам прилетели. Мне было не страшно, все казалось, что наши дальше бьют, а теперь тоже не боюсь, потому что пока научилась разбираться привыкла к обстрелу. Работаю, я, мамочка, по той же специальности, что и в Москве, только уже работа настоящая, боевая, приходится немножко труднее (это потому что ответственней)... Мама, мы здесь гораздо лучше обеспечены, чем в Москве. Как только приехали в эту часть, нам выдали все новое, по росту. Так что я уже не в жалких больших сапогах, что была дома. Ой, мамуля, ты себе представить не можешь сколько я уже видела всего и сколько могу рассказать тебе. Все что только слышала или читала, я видела своими глазами... Мамочка, пишите чаще письма. Ты даже не знаешь, как я их здесь жду. И вдруг почтальон говорит, что нет, даже плакать хочется...

Фотографии

После войны

После войны моя бабушка вышла замуж, родила дочь. Долгие годы работала вышивальщицей.

Однополчане

Федорова

Федорова

Автор страницы солдата

Страницу солдата ведёт:
История солдата внесена в регионы: