Отец мой, Зайков Александр Петрович родился 20 августа 1922 года в деревне Бигичи Чердынского района Пермского края. После окончания 7 классов поступил в РУ-14 города Красновишерска учиться по специальности варщик целлюлозы. В 40–х годах обучение в старших классах средней школы было платным, не многие школьники могли продолжить обучение. После окончания РУ в 1939 году в ноябре месяце был принят на работу в лесозавод Красновишерского ЦБЗ. В марте 1941 года был направлен на работу на Питкеранский ЦБЗ Карело-Финской ССР. После присоединения Карелии к СССР необходимо было восстановить работу бывшей финской бумажной промышленности, нужны были обученные специалисты для работы на этих заводах. По спецнабору туда собирали работников ЦБП со всей страны.

Когда началась война, 22 июня он был призван в армию Сальским военкоматом Карело-Финской ССР. Сразу был направлен в лётно-техническое училище, так как ранее окончил курсы ОСОАВИАХИМА в Красновишерске, умел летать на самолётах У-2  и прыгать с парашюта. За эти два года получил значки – «Ворошиловский стрелок», «Готов к ПВХО», серебряный значок «ГТО». Обучение в училище было по ускоренной программе – всего 4 месяцев учёбы (взлёт – посадка), в звании сержанта выпускников училища отправили в ноябре 1941 года на фронт (очередные звания им присваивали после 10 боевых вылетов или после первого сбитого немецкого самолёта - если живыми останутся). 10 человек (одна эскадрилья) его выпуска получили распределение на Ленинградский фронт. Всю их группу отправили на Саратовский авиазавод за новыми истребителями ЯК-1, оттуда они своим ходом прилетели в Ленинград. Базировались они на аэродроме на северо-западной окраине города, сейчас его уже весь застроили домами, а район так и называется Комендантский аэродром. Когда они прилетели, в этом полку ПВО Ленинградского фронта оставалось всего исправных 12-16 самолётов и то И-16 и И-15 «Чайка». «Чайкой» эти самолёты называли из-за формы крыльев, они были бипланами, а верхнее крыло было изогнутой формы как крылья у летящей чайки. Против немецких самолётов МЕ-109 они были слабыми – меньше скорость, хуже манёвренность и слабое вооружение – два пулемёта калибра 7.62 мм. под винтовочный патрон. Немцы их догоняли на виражах и часто сбивали. Лётчики в полку были, но без самолётов, посбивали их самолёты немцы, сами они спаслись на парашютах, благо все воздушные бои были над нашей территорией и над городом. Приказом командующего ВВС Ленинградского фронта «безлошадных» лётчиков отправляли на Большую землю пароходами через Ладогу – 10 октября 1941 года было переправлено 250 лётчиков, 12 октября 1941 года было переправлено 280 лётчиков. В зимнее время, когда Ладога замёрзла, их группами по 20 человек отправляли на самолётах Ли-2  (транспортный с двумя моторами) за новыми самолётами. Был случай зимой 1942 года, когда немцы сбили такой самолёт над Ладогой и все лётчики погибли, а 20 лётчиков это почти половина штатного полка. И это при том, что в полку стояли в контейнерах новенькие МиГ-3, но для них не было обученных лётчиков и техников. Те летчики и техники, которых отправили обучаться на этих самолётах, в полк не вернулись. Возможно их перенаправили на оборону Москвы.

 Всю зиму полк воевал одной эскадрильей ЯК-1 и не полной эскадрильей И-16, И-15, только прилетят на аэродром, самолёт сразу заправляют, заряжают патронами – и снова в небо, и так весь светлый день от рассвета до заката. Ели и спали лётчики прямо в кабине самолёта или под крылом, в туалет бегом бегали – вдруг опять боевая тревога. Нагрузка на молодых лётчиков  была очень большая, но молодость и спасала (было им всего по 20 лет). Они выдерживали по 4-5 вылетов в день. И это при том, что вентиляции и кондиционера в этих самолётах не было, через полчаса полёта температура в кабине была выше 30 градусов, а летом доходила до 50 градусов. Сбивали немцы и их, много их молодых погибло в небе над Ленинградом, из 10 лётчиков отцовского выпуска половина погибла в первые месяцы боёв. Молодых лётчиков, как правило, ставили ведомым к опытному лётчику. Их задача была одна – прикрыть ведущего от атаки сзади. И первые пули они принимали на себя, защищая своего командира. Истребитель ЯК-1 уже на равных сражался с немецким М-109, был вооружён одной пушкой калибра 20 мм и двумя пулемётами калибра 7.62 мм. в крыльях самолёта. Но немецкие лётчики имели трёхлетний опыт воздушных боёв, наша молодёжь 3-5 боевых вылетов. По статистике 1942 года на один сбитый самолёт врага было до 5-ти потерь наших самолётов. Своими смертями, своим самопожертвованием наша молодёжь в 1942 году выбила немецких асов, сбросила их на землю. В 1943 году ситуация кардинально поменялась на противоположную, наши лётчики приобрели опыт воздушных боёв, получили новые самолёты, в том числе и по Лендлизу, которые по своим характеристикам не уступали немецким, немецкие лётчики прибывали на фронт, молодыми, слабо обученными, без боевого опыта. В результате в 1943 году советская истребительная авиация завоевала господство в воздухе и до конца войны только улучшала свои боевые позиции.

 С осени 1941 года начались дневные и ночные налёты немецкой бомбардировочной авиации на Ленинград. После усиления ПВО города к ноябрю 41 года зенитной артиллерией и радиолокационным оборудованием, немцы перешли к тактике ночных налётов. К весне 42 года массовых дневных налётов уже не было, но группы по 20-25 самолётов ночами пытались прорваться к Ленинграду. Поэтому лётчикам ПВО приходилось после дневных полётов дежурить и патрулировать ночное небо. На его счету было около 100 боевых вылетов на защиту города. То что отец живой остался в этой мясорубке, помогло несчастье, из его выпуска дожили до 1943 года немногие. После одного ночного вылета уже весной отец посадил свой самолёт на «брюхо» - не выпустил шасси. Как оказалось на самолётах ЯК-1 лампочки сигнализации выпуска и подъёма шасси были зелёного и коричневого цвета, зелёный горит, когда шасси выпущены, а коричневый, когда шасси убраны (или наоборот). Он их перепутал и разбил самолёт, его отстранили от полётов и отдали под трибунал. Таких аварий было много во время войны, но в 42 году истребителей было мало и за аварии отправляли в штрафбат или расстреливали, если следователи НКВД докажут, что это было сделано преднамеренно. А доказывать НКВД в те годы умел. Спас его командир полка, он настоял на врачебной экспертизе, которая определила, что он дальтоник и путает зелёный и коричневые цвета, и ещё его спасло то, что в том ночном бою он в составе звена сбил один самолёт-бомбардировщик Ю-88, а остальных разогнали. Со страху немцы сбросили бомбы в залив и сбежали. Орден ему не дали, но жизнь сохранили. По решению трибунала ему запретили летать, но оставили звание (уже старший сержант был) и направили в запасной полк, а от туда распределили техником во вновь формировавшуюся 208 ночную ближнебомбардировочную авиадивизию 2-ой воздушной армии, которая начала воевать на Воронежском фронте. В дивизии тогда было 3 полка ночных лёгких бомбардировщиков и одна эскадрилья бомбардировщиков СБ (4 самолёта).В полках было по 2 эскадрильи, по 9 самолётов Р-5, Р-зет, У-2 в каждой. Отец был механиком по вооружению в 646 ночном ближнебомбардировочном авиационном полку. В конце июня 42 года после Харьковского разгрома для сдерживания немецкого наступления на Воронеж и Сталинград в дивизию добавили два полка с У-2. В мае 1942 года дивизия участвовала в Харьковском наступлении, которое немцы разгромили и гнали нашу армию до Воронежа и Сталинграда. В начале июля был оккупирован немцами Воронеж. При отступлении колонну автомашин с матчастью разгромили немецкие танки, при этом погиб друг отца, а он чудом остался живой - танковый снаряд попал в соседнюю машину с авиабомбами. Рвануло так, что пол колонны разнесло, а его контузило и выбросило за дорогу. От его друга нашли только ряды гармошки. Остатки колонны немецкие танки раскатали по дороге. Оставшиеся в живых ночами выходили из окружения, днём прятались по оврагам и камышам, иногда давали бой немцам, прорывались и дальше уходили на восток к своим. Командира полка майора Колокова за потерю матчасти, в июне 42 года разжаловали в капитаны и перевели простым лётчиком в этом же полку. После разгрома этого наступления в плен попало 240 тысяч солдат и офицеров Красной Армии. Трудно сегодня обвинять этих солдат за сдачу в плен, но когда группа отца пробивалась с боями на восток, к ним присоединялись отдельные солдаты и небольшие их группы из разных родов войск. Отец запомнил танкиста, отважный был солдат, в одном ночном бою с немцами он в рукопашном схватке уничтожил расчёт немецкого пулемёта и этим пулемётом сдерживал немцев, пока вся их группа не вышла из деревни.

  По истории дивизии, она принимала участие в составе 1 Украинского фронта во всех крупных и знаменитых битвах, от Сталинграда до Праги и Берлина. Эта дивизия участвовала в Сталинградской битве, воевала на Курской дуге, освобождала Киев, была в Берлине, Праге, Будапеште, Вене, громила фашистов в Бреслау. За особые боевые заслуги при освобождении Киева дивизия была награждена орденом «Красное Знамя» и ей присвоено звание Киевская. Его полку было присвоено имя «Каменец – Подольский» за героизм и особый вклад в разгром немецкой группировки в Ясско-Кишинёвской операции. Полк был награждён двумя орденами – орденом «Красное Знамя» и орденом «Александра Невского». По статистике войны ночная легкобомбардировочная авиация сбросила на врага в 2.5 раза больше авиабомб, чем вся другая бомбардировочная авиация РККА. 

 Первой медалью "За боевые заслуги" отца наградили за Курскую битву 5 августа 1943 года. В период нашего наступления на Белгород и Курск немцы готовили контрудар по нашим войскам, для этого на станцию Томаровка (под Белгородом) прибывали механизированные и танковые части вермахта. Командиру 208 ночной авиадивизии подполковнику Котляру Ф.П. был дан приказ в ночь на 4 августа всей дивизией нанести бомбовый удар по немецким войскам на станции Томаровка. 80 самолётов дивизии за ночь выполнили 256 вылетов, удары наносились парами через 10 минут с интервалом взлёта между двумя самолётами одна минута. Урон немцам она нанесла очень большой, практически вся группировка была уничтожена. Когда наши войска вошли на станцию Томаровка, там было месиво из битой, сгоревшей техники и трупов немецких солдат. Ликвидация этой группировки позволила нашим войскам днём 5 августа освободить Белгород. Какая нагрузка легла на обслуживающий персонал, можно только догадываться, так как каждая минута была дорога.

 Самолёты главного конструктора Поликарпова Р-5, Р-зет, У-2. были тихоходными, фанерными, двухместными бипланами, спереди находился пилот, сзади штурман, он же стрелок турельного пулемёта ШКАС. К 1941 году это были уже устаревшие модели. Р-5, Р-зет выпускались серийно с 1930 года на авиазаводе в г. Таганрог как боевые самолёты для Красной Армии и имели мощное пулемётное вооружение – один пулемёт ПВ-1 над двигателем, до 8 пулемётов на крыльях и специальные крепления для бомб. Бомбовая нагрузка этих самолётов была 250 – 300 кг. Скорость полёта 220-230 км/час. С июня 1942 года на некоторые самолёты начали устанавливать реактивные снаряды от «Катюш», 4 РС под крыльями, 2 РС стреляли назад – немецкие истребители отпугивать при атаках сзади. В армии использовались как разведчики, лёгкие бомбардировщики и штурмовики. В начале войны их использовали для бомбардировки и штурмовки немецких войск в дневное время. Но, после больших потерь от зенитных пулемётов и самолётов врага, с октября 1941 года их начали выпускать на боевое задание только в ночное время (за две недели дневных вылетов полки теряли до половины самолётов). Самолёты У-2 вообще не были предназначены для войны, это были учебные самолёты в лётных училищах и аэроклубах. Но после громадных потерь бомбардировочной авиации в первые месяцы войны, командование ВВС Красной Армии было вынуждено собирать по всей стране эти самолёты и формировать в конце 41 года из них полки ночной лёгкой бомбардировочной авиации. Полки формировались в городе Алатырь Башкирской АССР из лётчиков запаса, авиашкол и ГВФ, а также из «безлошадных» военных лётчиков. Впервые массовый ночной налёт самолётами Р-5, Р-зет был проведён в августе 41 года на Южном фронте, который оказался настолько эффективным, что командование ВВС решило формировать целые полки и распределять их по фронтам. Самолёты У-2 переделывались в боевые на месте формирование или в фронтовых полках. Основная переделка заключалась в установке турельного пулемёта ШКАС у штурмана и бомбовых держателей под крыльями или фюзеляжем. Прибывающие самолёты У-2 имели большую выработку моторесурса (до 40%), поэтому бомбовая нагрузка была 100 – 150 кг при скорости 100 – 120 км/час. Часто, механики не успевали установить или не имели бомбовых держателей, поэтому штурман укладывал в ряд на пол себе под ноги 5 - 6 бомб калибра 100 – 150 мм. При бомбардировках самолёт набирал высоту 1200 – 2700 метров, убирал газ двигателя и планировал на холостом ходу до высоты 400 метров, а иногда и до высоты 250 метров. Штурман брал бомбу, взводил взрыватель и руками сбрасывал её на цель. Точность при этом была удивительной, окопы, блиндажи, танки, самоходки, орудия поражались прямым попаданием. На эти самолёты также устанавливались кассеты с зажигательной, горючей смесью «КС» в ампулах АЖ-2 для налётов на большие скопления немецкой бронетехники, железнодорожные станции. Кассеты содержали по 36 – 42 ампулы и сжигали всё подряд на больших площадях. В начале 1942 году для использования бомб весом 50 - 100 кг. самолётом У-2, техники полка разработали схему подвески этих бомб под фюзеляжем. Специальные бомбовые держатели имели ещё не все самолёты, бомбы просто привязывали верёвками с хитрым узлом. При заходе на цель штурман дёргал за свободный конец верёвки, бомба отвязывалась и летела вниз. Точность была слабой, так как бомбить приходилось с высоты 700 - 800 метров, ниже опускаться было опасно – взрывной волной самолёт могло перевернуть в воздухе и сбросить на землю. Но по большим скоплениям бронетехники и войск вермахта эта технология работала отлично. Все экипажи после бомбометания при возврате на свой аэродром расстреливали передний край немецких войск из пулемёта, при этом снижались до 400 метров, уничтожая живую силу противника, пулемётные точки и артиллерийские батареи, которые засекали при полёте на задание. Большим плюсом для боевых вылетов было двойное управление самолётом, штурман и лётчик имели свои системы управления полётом, в случае ранения или гибели лётчика штурман мог управлять самолётом. Было много случаев, когда штурман привозил раненого или убитого лётчика. С 1943 года начали серийно выпускать новый боевой самолёт У-2, который после гибели Поликарпова в 1944 году получил обозначение  По-2. Этот самолёт имел мощный мотор, крепкий каркас и брал бомбовую нагрузку 300 кг. - 3 бомбы ФАБ-100 или 6 бомб ФАБ-50, по переднему краю немецкой обороны использовались кассеты с осколочно-фугасными бомбами весом от 1 до 10 кг. Немцы этих самолётов боялись больше других, за сбитый ночной лёгкий бомбардировщик награждали высшим армейским орденом - «Железным крестом с дубовыми листьями»

 Особо полк отличился при битве за Берлин, две недели непрерывно накануне наступления Красной Армии дивизия бомбила оборону немцев, разрушала доты, дзоты, уничтожала танки, самоходки, орудия. 30 апреля Берлин был взят, а 1 мая командир полка наградил особо отличившихся солдат и офицеров. На фотографии инженерная служба командования полка, фотографировались они в Берлине 2 мая после награждения. Слева направо: старшина Карпенко Павел Дмитриевич (Ставрополье, Дмитриевский район, село Тахта), командир звена техников – механиков, старший техник – лейтенант Изместьев Константин Иванович (Челябинская область, г. Миасс), старший сержант Кузмин Василий Михайлович (Ленинградская область, Лычковский район, дер. Ямница), мой отец, старшина, механик по вооружению управления полка.  Командир полка наградил его часами, на фотографии он в новой гимнастёрке, манжета рукава гимнастёрки поддёрнута, чтобы было видно наградные, именные часы. За годы войны полк научился тактически грамотно воевать – за полтора года боёв с января 1944 по июнь 1945 года полк потерял всего 5 экипажей, в 1941 – 42 годах столько экипажей погибало за две - три ночи. По статистике потерь ночной ближнебомбардировочной авиации ВВС Красной Армии за годы Великой Отечественной войны 70% экипажей погибло от огня зенитной артиллерии и зенитных пулемётов вермахта, 25% при вынужденной посадке, 5% из-за отказа матчасти самолёта. Основная беда этих самолётов была то, что бензобак находился сразу за двигателем перед лётчиком и если загорался бензин или взрывался бензобак, то экипаж сгорал живьём в воздухе. Много раз за войну лётчики видели своих друзей летящими факелами в ночном небе.

 В Германии немцы сопротивлялись ожесточённо, часто контрударами опрокидывали наши войска, прорывали оборону. В один из таких прорывов командующий армейской дивизии вынужден был собрать всех, кто был рядом и организовать оборону и уничтожение прорвавшихся немцев. В этих боях участвовал полк отца (все, кроме лётного состава) уже рядом с пехотой. При зачистке города от прорвавшихся немцев, отец услышал немецкую речь в подвале дома, бросил в окно гранату, потом в дверь. Когда он заскочил в подвал, то увидел двух немецких солдат в бинтах и гражданских – женщин и детей. После двух гранат живых там не было, когда он это рассказывал спустя лет 20 после войны, на глазах у него были слёзы. И через столько лет он чувствовал свою вину за убийство этих людей и ему было искренно жаль, что так получилось. Ещё интересный момент, характеризующий наших солдат, что они остались людьми, невзирая на всю жестокость той войны. В 1986 году я работал с немецкой фирмой, там был пожилой механик Фукс. Как то зашёл разговор про войну и он рассказал такую историю: весной 1945 года в их городе было организовано подразделение «Фольксштурм», перед наступлением наших войск они организовали оборону на восточной окраине города. В их команде была молодёжь в возрасте от 13 до 15 лет и старики старше 65 лет, ему было 14 лет. Пока они ждали наступление на их оборону с востока, русские танки обошли город и с тыла подошли к ним. Они слышали звук танковых моторов, но думали, что это их танки идут к ним на помощь. Пришлось им бросать оружие и сдаваться в плен. Как он сам сказал – хорошо, что мы не успели выстрелить, иначе нас просто расстреляли бы из танков, а так дали подзатыльник и отпустили всех по домам. Ещё факт: 7 мая их дивизию перебросили на освобождение Праги, где чехи подняли восстание против немцев. Автоколонна с матчастью полка ехала по дороге из Берлина на Прагу, днём ранее по ней промчалась наша танковая армия, впереди шли танки с отвалами, как у бульдозеров, с включёнными сиренами. Дорога была запружена беженцами на всех видах транспорта. Передовые танки просто спихивали их на обочину. На следующий день вся дорога была усыпана бумагами, бельем, раздавленными чемоданами, велосипедами, повозками, но не было раздавленных людей. Это не 41 год в России, когда передовые колонны немецких танков давили на дорогах всё и всех, кто был у них на пути – людей, скот, лошадей, телеги, машины и другую технику. А потом заставляли отмывать свои буро-серые от крови танки от присохших кишков и потрохов таких же беженцев. 

 Война у отца закончилась только 13 мая 1945 года в Чехии, где они добивали отходящие части вермахта и СС, которые отказались капитулировать и прорывались на американскую оккупационную территорию. Три ночи 10, 11 и 12 мая их полк совершал боевые вылеты, досталось от них также «власовцам» из РОА, этих предателей наша пехота даже раненых расстреливала на месте, как говорили солдаты – пусть лучше он без вести пропал, чем будет предателем для родных. Если немцы убегали без оглядки, то власовцы организовывали группы прикрытия отхода основных сил. Сильная была ненависть к ним наших солдат, мстили они за своих товарищей, которые погибали уже после Победы в этих боях. 17 мая 1945 года отца приказом по дивизии наградили орденом "Красной звезды".  Ранений у него не было, была только контузия и повреждено колено правой ноги. Можно сказать, что это профессиональная болячка от подвески бомб к самолёту, Расстояние от земли до бомбодержателей было маленьким, поэтому работали там на корточках, держа 100 кг. бомбы на коленях. Потом всю жизнь у него ступня правой ноги была слегка повёрнута на сторону и колено плохо сгибалось. Войну он закончил в звании старшины.

После войны он ещё 2 года служил в Германии, вернулся домой весной 47 года, работал  варщиком на Красновишерском ЦБЗ. В октябре 47 года его отправили на Сахалин по партийной путёвке (в партию он вступил ещё в 1944 году на фронте), поднимать из военной разрухи целлюлозно-бумажные предприятия Южного Сахалина. Женился он 18 октября 1947 года в г. Красновишерске, на Сахалин в Поронайск мои родители приехали через месяц, а с 1 декабря он уже работал начальником Сульфитного цеха Поронайского ЦБЗ. Умер 18 июля 1970 года, сердце встало. Боевые ветераны долго не жили, война их сердца сжигала. За пять лет после его смерти умерли все его друзья, солдаты этой войны. Было им всего 50 -55 лет. Евгений Власов -  командир бригады торпедных катеров Северного флота, Георгий Кохоберашвили – моряк морской пехоты Черноморского флота, Александр Лупанов – командир САУ – 122, 2-го Белорусского фронта (надо уточнить про них, со временем подзабылось).

 Про войну отец никогда не рассказывал, как-то на просьбу рассказать о войне, он ответил – об этом не надо вспоминать, на вопрос – почему наград у него мало, ответил – мы не за награды воевали, надо было фашистов победить. Сейчас уже понимаешь, что мы их дети, дети Победителей, последнее поколение, которое их видело и жило рядом. Нашим детям и внукам останется только память, их фронтовые фотографии и боевые награды.

 Для рядовых солдат эта война была тяжёлым трудом и они не считали, что делают что-то героическое. Они убивали, их убивали, смерть всегда была рядом, никто не знал утром – доживёт ли до ночи. Убивали их друзей, тех с кем ещё 5 минут назад курил одну самокрутку, ел с одного котелка. В холоде, под дождём в мокрых и холодных шинелях в окопах под открытым небом они жили одной мечтой – победить фашистов, закончить эту войну и вернуться домой. Ради этой мечты они поднимались в атаку на немцев под градом пуль, страшно им было, но они шли. Их убивали, они падали, но живые шли вперёд и победили.

 Всё что я здесь написал – это подслушанные разговоры его с друзьями, рассказы моей матери и данные военных архивов.