Нигмат
Зулькарнаевич
ПОДЕЛИТЬСЯ СТРАНИЦЕЙ
История солдата
Нигмат Зулькарнай
/1892, 6 марта-1968, 19 апреля/
Биографические и библиографические сведения просветителя, писателя, журналиста
Нигмат Зулькарнай (лит.псевдоним) (06.03.1892 - 19.04.1968гг.) (Зулькарнаев Нигматулла Зулькарнаевич) родился в д. Ахуново Верхнеуральского уезда Оренбургской губернии. Генетические корни исходят из рода мурзы Котлы-оммата, правнуки которого впоследствии сыграли немаловажную роль в жизни деревни со дня ее основания. Его праправнук Габдрафик Аитов (1741-1839) состоял на селе старшиной и уполномоченным лицом по наделу земли. Видно, был «головой» строгим, но и справедливым, если удосужился быть воспетым в народном сказании (бэет) добрым словом. Его сын Мухамматгалим Рафиков(1793-1884гг.) тоже являлся влиятельным человеком на селе. Известен случай, когда в деревне назрела опасная ситуация, он, несмотря на преклонный возраст, вместе со своим кучером отправился к властям в г. Троицк (тогда до1888 г. село относилось к Троицкому уезду). Затем и в Управу в г. Оренбург. Что говорил, как сумел убедить чиновников, нам неизвестно, но факт налицо - удалось ему защитить покой односельчан. «Зулькарнай женился на дочери Шамсутдина»,- так он записал на свободном краю старинной книги.А Шамсутдин (другой дед) вел записи о приметах года, о заметных событиях села. Напр.: «Год зайца плохой, держи запас», "Габдулла ахун почил через 18 лет после поселения» и т.д.
Зулькарнай с женой Минзифой, со старшей дочерью Фатимой и с грудным ребенком Нигматуллой летом 1892 года перебирается жить в г. Троицк. Здесь проходят младенчество, детство и юношество будущего просветителя и писателя.
Нигматулла оканчивает здесь ступени начальной школы, затем отец отдает его учиться в медресе "Расулия" в надежде, что впоследствии сын станет муллой. Способный шакирд головой окунается в теологию: на лету схватывает священные суры, заучивает Коран. Вскоре этим привлекает внимание предводителя медресе - ишана Зайнуллы. Но юноша, общаясь со сверстниками другой медресе, приходит к пониманию, что изучение предметов науки для него существеннее. И переходит учиться в медресе "Мухамадия", считающейся в то время прогрессивной среди других, к большому огорчению отца и ишана. Здесь велись предметы, как восточные языки, география, астрономия, устный счет. А математика велась с торговым уклоном. Также и музыка, гигиена. Медресе эта находилась под меценатством известных татарских купцов, братьев Яушевых.
Здесь, в годы шакирдства (студенчества) Н.З. суждено было ему учиться бок о бок с будущим известным поэтом Казахстана (в романе Н.З. он выведен под именем Солтанай). Так же пообщаться и с Мажитом Гафури, который уже покидал медресе. Но и краткий период знакомства отчетливо сохранилось в его памяти. Потом ему выпало счастье быть очевидцем выступления в стенах родного учебного заведения «Мухамадия» известного татарского поэта Габдуллы Тукая. Эта встреча окрылила его творческие стремления. После Акмуллы теперь у него появляется второй кумир. Видно, в нем жил уже тогда исследовательский дух: учительствуя на каникулах в казахских степях, стал заниматься сбором образцов народного творчества. Постепенно и сам начал заниматься творчеством. В его ранних стихах замечается яркая классовая позиция, беспощадный реализм и нравоучение. Такое было характерно для многих творцов того времени. Естественно, со временем у него определится основное направление в творчестве – публицистика и большая проза. Особенно это видно в романе «Уйылып ага Кидышсу», где есть прочное утверждение гражданских мотивов, реалистических принципов и патриотических тенденций. А впоследствии реалистические картины, живой пейзаж, правдивые характеры, аллегория и тонкий юмор – все эти сложные литературные приемы восхитительно найдут отражение в его повестях, как «Айназа», «Приключения трех шакирдов или путешествие в Барнаул». Его творческой натуре был присуща также и сложная историко-поисковая работа. Результатом его многолетних кропотливых исканий (с 1912года!) и накоплений материала впоследствии стал труд «История села Ахун».
К сожалению, все эти творческие работы в свое время не находили поддержки со стороны издателей. Одни произведения возвращались из Уфы с такой резолюцией, что отбивало охоту у человека дальше творить, другие – с одобрением -, но со ссылкой, что «издательство переживает финансовые трудности». В 1935 году приходит все же одно радостное сообщение, напечатанное в газете «Красная Башкирия». Привожу текст целиком. «В течение 3 месяцев в Союз советских писателей поступило на консультацию 33 рукописи. На 25 даны рецензии. Среди поступивших произведений особое внимание привлекают повесть Зулькарнаева «Кайран-Куль» (Учалы), пьеса Ирмашева «Болтуны» Дюртюли. Оба эти произведения будут переданы в Башгиз для издания». (Газета «Красная Башкирия, январь, 1935г.). Однако, произведение не вышло в свет, так и утерялось. Другие же, отосланные для печати, тоже надолго где-то оседали и потом исчезали. О существовании еще одного произведения я случайно узнала от писателя Газима Аллаярова. Он в 30-е годы работал комсомольским вожаком в деревне Ураз. Вот что он рассказал: «Нигмат абый нам, молодежи и учителям, иногда читал отрывки из произведения, над которым работал. Слушали с интересом, потому что события разворачивались в нашем крае. Называлось оно «Канды болак». А писатель Талха Гиниатуллин, тоже уразовский, дал новую информацию. Оказывается, у Н.З. имелся еще сборник юмористических рассказов. «Читали его, хватая, из рук в руки. Жаль, что при жизни не видел своих книг». Когда в 1999 году в издательстве «Китап» вышел сборник произведений Н.З., многие писатели тогда были приятно удивлены, что был непризнанный в свое время такой писатель. (Сигнальный экземпляр книги мне вручили в кабинете редактора художественной литературы, устами маститых писателей было сказано много теплых слов в адрес талантливого автора.) Потом включили его имя в книгу писателей «Дыхание земли, дыхание времени», потом и в Интернет. Ушедший из жизни давно, он стал полезным и в наши дни – некоторые писатели после выхода его книги тоже кинулись писать историю своей деревни. Это разве возбраняется!
Но вернемся к началу повествования жизнеописания будущего писателя. Учительское дело Нигмат начал рано, будучи еще шакирдом обучал казахских детей (1908-10гг.) Учился и одновременно работал в стенах собственной медресе (1910-12 гг.) под началом мугаллима Ибрагима, который мечтал оставить способного шакирда подле себя. Просил остаться работать и директор медресе Нияз Максютов. Но Нигмат решает прежде отдать сыновний долг перед родителями, которые вернулись в село, поддержать их, а потом продолжить учебу в Казанском университете.
В 1912году возвращается пешком в Ахуново, имея в руках «Шагадатнаму» (тюркское название диплома). Шел домой 20-летний молодой мугаллим с благородной миссией –открыть школу по новому направлению, испытывая сложные чувства, в ту деревню, где родился, дышал ее воздухом, а потом слышал по рассказам родителей.
Увидев с горы селение, останавливается в изумлении. Перед его взором предстает село, которое поражает его размахом. Вот прямые и длинные улицы, концы которых затерялись где-то далеко у ольховой рощи. Понял, что эти магистральные улицы, которые еще пересечены четкими переулками на кварталы. Замечались двухэтажные дома (магазины, лавки, кустарные мастерские увидит потом). Возвышался вдалеке внушительный корпус каменной мельницы. Потом узнает, что есть тут своя кузница, работает кожевенный цех, который готовил сырье для Троицкой обувной фабрики. В селе действовали 3 мечети, 12 медресе. Он знал, что когда-то здесь обучался его первый наставник Зайнуллла Расулев, что здесь центр по подготовке религиозных кадров для окрестных деревень. У каждой мечети, вместимостью по100 человек, была своя махалла (прихожане со своего округа). Автономно работала и школа, где обучали детей, в основном, богословию, письму по старому сложному стилю и устному счету. Ученики сидели на низеньких скамейках с грифельной доской на коленях, а хальфа - на возвышении с розгой в руках. За обучение ему платили родители детей, а по утрам каждый ученик приносил еще по полену для отопления помещения. Богатые оплачивали с накидкой, но и конкретно ставили и свои условия. Хальфа находился в жуткой зависимости от баев и от мулл.
Молодой учитель первым делом направляется в уездный центр, который находился в городе Верхнеуральске. В отделе образования Земской управы получает приказ о назначении. Теперь стоял вопрос об открытии новой школы на селе. Служители двух мечетей судорожно сопротивляются, чтобы помешать учить по-новому, отказываются давать помещение для учебного класса, чтобы не открывалась новая школа. Только старый мулла третьей мечети Гарифулла хаджи (сам выходец из города Троицка)решается предоставить помещение для класса в своей медресе. Получив крышу над головой, Н.З. привозит учебники, тетради, карандаши. Покупает звонок. К осени из уезда на подводах поступают в школу заказанные парты, доска на ножке и два ящика с мелом (грифель Н. З. заменил мелом).
В сентябре начинает занятия по новой методике "Ысулы жадит". Это означало: а) введение новых предметов, б) переход из старой графики к упрощенному стилю письма, (тогда "кириллицы" в мусульманском мире не было, она придет позже, после "латыни"). Такую методику преподавания до него еще никто не проводил. Первый час работы начинает с показа звонка, объяснив ученикам его предназначение. Согласно программе вводит новые предметы: азбуку, арифметику, устный счет, географию, уроки музыки и др. Такое новшество не остается без внимания на селе. Начинается отток детей из старой школы, что вызывает гневное негодование у хальф. Духовенство в ярости: "Он говорит, что Земля круглая и висит во Вселенной, когда все знают, что она покоится на черепахе!". "Этот мугаллим, представляете, в класс принес маленький церковный колокол! Потом повесит большой и начнет крестить детей, и сделает их кяфирами!» (Кяфир – человек христианской веры). Темные родители после такого предостережения не пускают детей в школу. Самого учителя неизвестные избивают в темном переулке. Однажды в школу никто не пришел. Какие-то люди ночью устраивают погром в классе, мел затаптывают, превращая его в порошок. Но вдруг неожиданно пошла обратная реакция – дети заново начинают прибывать в школу. И с удвоенным количеством, что учитель не знал, куда их посадить. Впервые получает заработную плату, что тоже не остается незамеченным на селе. Становится ясной независимость его положения, люди перестают путать понятия «хальфа» и «мугаллим».
Вот в таких условиях пришло в школу то, что сегодня для нас так привычно.
Уже с 1912 года он начал интересоваться историей родного села, о котором с детства так много был наслышан. Расспрашивал старых людей, как раньше говорили, знающих. Так появились первые записи. 1913 году был призван в ряды Русской армии, воевал на Кавказском фронте. В городе Тифлисе посетил музей старинных предметов. Служил на территории Турции в числе 28 полка царской армии, дислоцированной в городе Арзруме, затем в Ахалкалаке. В свободное время осматривал город, его исторические места (может, тогда уже в нем зародилась мысль о создании в своем селе нечто подобного?). Заходил в мечети. Как-то зашел в чайхану, только занял место, увидел, как посетители спешно стали покидать помещение. Когда все ушли, из задней двери появилась агрессивно настроенная группа турков с кинжалами. Эти люди быстро заперли дверь и окна. По их разговору он понял: его, одетого в военную русскую форму, приняли за иноверца, который без стеснения заходит в их мечети. (По древним канонам ислама христианин не должен осквернять своим присутствием и голосом священное место). Еще понял, что его уничтожат и поделят его одежду между собой. Молчать долго не стал, сказал, что он мусульманин. Те потребовали доказать: умеет ли он читать Коран. Принесли книгу. Сказал им, что священную книгу стоя не читают. Разрешили сесть. Прочитал указанные им страницы. Туркам это понравилось, угостили, потом отпустили с миром. Но прежде предупредили, чтоб больше не посещал их мечети и не попадался им в глаза. (Смотри стр. 137-139 романа Нигмата Зулькарная).
После революции возвращается в село, сразу назначается начальником Красной дружины, которую сам же и организовал. Дружина вела вахту по охране села от анархистов, окопавшихся в районе горы Иремель (говорили, в какой-то там пещере), которые занимались поджогом сел. Народ их называл «Ирэмэль афаттары». В 1918 году избирается депутатом в г. Верхнеуральск. Там его и оставляют в управленческом аппарате заведующим коммунального хозяйства города.
Село Ахун с 1919 года меняет географическое положение на карте. Его вместе с обширной территорией присоединяют для образования молодой автономии Башкортостан. Таким образом, село, побыв 150 лет в ракурсе другого региона, берет новое историческое направление.
В Учалинской волости, куда теперь вошло село, не хватало мугаллимов. А в одном только Ахуне их девятнадцать! Из их числа отправляют людей в башкирские деревни, чтобы нести факел знаний. Снова Н.З. приходится открывать школы, снова проходить через трения и сложности. Как заведующий (тогда слово "директор" не употреблялось) подбирает учительские кадры. Выступает в клубах с призывами к новой жизни, ходит по домам, уговаривая родителей отдать детей учиться. За то, что ломает привычный уклад жизни, зажиточные слои населения затаивают против него злобу. Действуют исподтишка, через руки нанятых бедняков. Караулят после ночных собраний, чтоб «поговорить». Устраивают погромы, поджоги в школах, которые директор готовил к открытию. Однажды, когда он был в отъезде, неизвестные ночью на санях подбираются к дому, где квартировала семья учителя, начинают ломаться в дверь. Дома находилась его молоденькая жена Гакифа с маленьким сынишкой. Увидев, что дверь начинает поддаваться, она хватает охотничье ружье мужа и стреляет в воздух через верхнее стекло окна. После второго выстрела те спешно ретируются. Стреляли в учителя и через окно, ранили. Выжил. Снова брался за дело, не бросал начатое, не уходил. А ради чего он нес такие страдания? Ради обучения грамоте чужих детей, чтоб они выросли людьми свободными, а не батраками, чтобы могли в будущем поступить в институты. С 1932 года начал печататься с первого номера районной газеты "Ударсы" (ныне "Серп и молот"). Продолжает "Историю села Ахун", работает по ночам и над художественной прозой. В 1934 году получает приглашение из Уфы работать редактором областной газеты "Кызыл тан". Поехал в столицу, чтобы отказаться от «кресла» и сказать, что больше полезен среди безграмотного народа. Это было время честных энтузиастов, настоящих патриотов без фальши. Такой был дух времени.
В 1935 году отосланное им в Союз писателей произведение получает одобрение и направляется в Башгиз для издания. Однако книга так и не вышла, и судьба ее до сих пор неизвестна.
1935-37 гг.- репрессия. Фальсифицированные факты при проверке не подтверждаются.
1937г., конец декабря. Восстановлен в работе, в институте, где обучался.
1938год. В числе первого выпуска заканчивает Уфимский пединститут (фото этого курса хранится в Национальном музее республики). Диплом получает на фамилию Зулькарнаев.
1939год. Весной внезапно умирает директор Ахуновской школы Ш. Хайруллин. Вместо него в начале лета РОНО назначает Н. Зулькарнаева. Опытный руководитель сразу впрягается в дело. Все лето готовит школу к новому учебному году. Но перед самым началом учебного года по путевке Башкомпроса прибывает новый директор Кабир Ибатуллин. Молодой директор и опытный хорошо уживаются. В дни командировок молодой оставляет школу на попечение наставника. В один из таких моментов зимой в доме Зулькарнаевых случается трагедия. Затопив печь, жена Н. З. раньше мужа уходит на работу, наказав мужу потом закрыть вьюшку. Ей, как медсестре, предстояло обойти с вакцинацией Верхнюю часть села. Муж, намереваясь возвратиться мигом, пока горят дрова и еще крепко спит малыш, которому пошел третий годик, тоже уходит в школу. Но какой директор может повернуться сразу, если окажется в стенах школы?! Вернулся, но в дом раньше него уже пришла беда. Оказалось, малыш проснулся, никого нет. Дома холодно, надел фуфайку, стал близко спиной к заслонке топки - решил согреться. Попала искра в ватник. Испуганный малыш самостоятельно снять с себя тлеющую одежду не смог. Тогда решил пробовать кататься на полу, чтоб потушить жар, но только усугубил дело. Долго болел от ожога поясничной области позвоночника. Стал инвалидом на всю жизнь, умер в 59 лет, почти потеряв зрение. А отец всю жизнь носил эту боль в себе, казнился. Перед трагедией отец писал в дневнике: «Раит не по возрасту развитый мальчуган». Действительно, из-за здоровья имея только 7-ое образование, он прекрасно разбирался в любой технике, аппаратуре, плотничал, клал печи. Дизайн его дома, двора привлекал многих.
Н. Зулькарнаев был по натуре своей первопроходцем, пионером. «Пионер – человек, который первым положил начало чему-то новому» (С.И. Ожегов «Толковый словарь русского языка»). До войны организовал краеведческий музей на селе, пришкольный садовый участок. Это было новым явлением не только на селе, но и в районе.
Нигмат Зулькарнай – свидетель грандиозных событий ушедшего века. Видел революцию, был участником двух мировых воин. В годы Великой Отечественной войны участвовал командиром роты на Украинском фронте, на втором Прибалтийском и Ленинградском фронтах. Оказался и в самом пекле Курской дуги. Во время освобождения старинного литовского города Шяуляй бои были жестокие. Шесть раз наши войска отбивали его у врага и столько раз отдавали. Вспоминая об этом сражении, он говорил: «Это был красивый европейский город, утопающий в море зелени и цветов. Я тогда с великой ненавистью думал, что же ты, фашист, так цепляешься за чужую землю, когда мы защищаем свою!» Там он был тяжело ранен. Находясь между жизнью и смертью в госпитале, Н.З. дает такой обет: «Если выживу, возвращусь к себе домой на Урал и родится у меня дочь, назову ее именем этого города, изменив его окончание на восточный лад». Учитель и романтик с исследовательскими склонностями наверняка знал об этимологии слова города, который в переводе с литовского языка означает «солнце».
Война закончилась в мае. Однако возвращается Н.З. только в начале августа 1945года. Потому что Верховное командование "прошагавших пол-Европы, пол-Земли" пехотинцев, которые являли из себя кожу да кости, отправлять домой в таком виде запрещает. Воин – победитель, сказали, не должен выглядеть так, которому еще предстоит поднять разруху. Приказ: дать отдых и хорошее питание. (Папа говорил: «Мы с ложкой в руках засыпали»). По возвращении с фронта через неделю, вызов в РОНО. Приказ: возглавить Ахуновской школой. (И этот приказ в архиве УНО до сих пор сохранился -15 августа 1945г.) Работает до 15 октября 1946года, но из-за полученных ран и контузии нести бремя руководства оказывается уже сложным. Пишет заявление об освобождении от должности. До выхода на пенсию (1950г.) работает учителем. В итоге 40 лет учительства! 17 лет отданы родной Ахуновской школе (из них 7 лет и 3 месяца – руководству); а 23 года отданы школам района (из них 13 лет руководству). Т.о., в совокупности 20 лет жизни приходятся к сложному ярму директорства (см. "Персональную карточку").
Вместе с педагогической деятельностью Нигмат Зулькарнаев нес и общественные нагрузки. 20 лет (с1939 по 59гг.) работал бессменным редактором газеты «Кумэк хужалык» колхоза «Красный партизан». 24 экземпляра этой газеты удостоились чести быть на выставке ВДНХ в Москве вместе с важными достижениями знаменитого колхоза.
Это был человек, всецело отдавший себя служению обществу. И на пенсии не сидел, сложа руки. По просьбе учителей выпускал стенгазету «Укытучы» (1952 -57гг.), состоял председателем родительского комитета. Вел лекторские работы, выпускал "Боевые листы". Руководство богатого колхоза добивается собственной печатной газеты на татарском языке под названием «Красный партизан» (1959г.), редактором которой выдвигается Н. Зулькарнаев. Он принимает предложение, не подозревая какой беспокойный груз перекладывает на свои немолодые плечи. Это были бесконечные пешие хождения по бригадам, фермам, полевым станам для сбора материалов, сводок. Затем многочасовая разборка писем сельчан, где масса мнений. Потом - хождение в типографию, которая находилась в 25-и километрах от села, где пешком, где на попутке. А там долгие часы корректуры и правки. Готовая газета потом доставлялась почтовиками вместе с районной. Н.З. всю жизнь активно сотрудничал с районной газетой с первых дней ее издания. Являлся внештатным собкором газет "Кызыл тан" и "Совет Башкортостаны". Впоследствии вручают журналистскую книжку (1965). А через многие годы (в год 100-летия со дня рождения.) благодарные журналисты районной газеты "Яйык" утверждают премию им. Нигмата Зулькарнаева (1992).
Он был человеком, всецело отдавшим себя служению обществу. Даже на пенсии не сидел, сложа руки. Сразу после выхода на пенсию руководство колхоза впрягает его в новое дело, поручает работать в летние месяцы в местном доме отдыха директором. Он здесь работает несколько лет.
Даже в ведении дворового хозяйства, в быту, он был неординарен. Все, что он выполнял, выходило ладно. Кресло с высокой спинкой и затейливыми подлокотниками (о таком предмете обихода в деревне раньше и понятия не имели), смотрелось великолепно. С конца 40-х он усиленно занимается разведением плодовых деревьев. Особенно яблонь. Климат у нас суровый, поэтому не все яблони приживались, пока Н.З. не нашел сорт, который оказался подходящим к местным условиям (помню, назывался «Пониклой», выписал из Кургана). Хороший опыт заразителен. Тогдашний сметливый председатель колхоза М. Хабиров на собственные средства хозяйства, закладывает колхозный яблоневый сад, который впоследствии давал прекрасный урожай и немалый доход. Так пошло разведение яблонь.
Дизайн его двора и дома тоже привлекал многих. На территории села добывается белого цвета камень с блестящими, как амальгама, прожилками. Это разновидность гранита. В Ахунове он пользуется как стройматериал: фундаменты, кладовые, коровники…- все из этого камня. А Н.З. им еще выложил на городской манер весь двор, проложил тропинки к бане, к колодцу. Соседи сразу переняли полезный опыт. В 1959г. Н.З. вместе с сыном Раитом построил новый дом с высоким крыльцом, с широкими ступеньками из этих гранитных плит. Еще этот дом имел открытую веранду сбоку, которая заканчивалась столом – пакетом (крышка поднималась на лето, опускалась зимой), а вокруг – сиденья. Одна скамейка приходилась под самую яблоню. Во время чаепития отец любил собственноручно срывать яблоки и преподносить каждому. От веранды - рядом переулок. Кто бы в это время не проходил по нему, обязательно приглашался к столу. Гостям это место тоже нравилось.
В доме было еще одно примечательное место - чердак. Там был небольшой кабинет с окошком в сторону леса. Здесь стояли широкий стол и стул. На столе – кипа бумаг, всегда чернильница с ручкой. Единственное место, куда детям ход был запрещен. Отец любил уединяться в теплое время года там.
В советское время, благодаря энергии вот таких бескорыстных, бесплатных энтузиастов совершались большие стройки, гигантские шаги в развитии общества, достигались морально- этические нормы в воспитании человека. Человека нового общества учили умению сопереживать, учили навыкам внутренней культуры, любить Отчизну, людей вокруг себя, уважать старших, отказаться от курения, сквернословия. В этом обществе запрещались всякие грязные дела: торговать телом, воровать. Строили замечательное общество в отличие от разлагающей системы «дикого» Запада. В этом направлении сильнодействующими факторами являлись стенные газеты, «Боевые листы».
Он был тем генератором, от которого шли благотворные токи. В каких бы школах района ни работал, организовывал литкружки. Это под его влиянием выросли уразовские ребята, ставшие потом писателями Газим Аллаяров, Нажибак Хафизов. Неоднократно приезжал к нему и давний друг писатель М. Хайдаров ( выходец из д. Ургун) за советом. Привозил один раз и Мустая Карима. А я тогда была маленькой, помню двух очень громкоголосых богатырского роста дяденек, один из них знакомый, другой - нет. Кто это был другой, потом, через годы, узнала.
Учитель, писатель, журналист Н.З. не только давал людям образование, но и прививал в них чувства патриотизма, стойкости духа и преданности Родине. Думается, редко кто из учителей мог бы сказать: «Я обучал Героя Советского Союза». У Н.З. такой есть – Сунагатуллин Жавдат (из д. Имангул). А в д. Кунакбай жил по соседству мальчишка-первоклассник, которого звали Шакирьян...
Он, как селькор, умел видеть успехи простых тружеников. Поднимал незаслуженно забытых, добивался достойной оценки их дел. Как депутат, помогал каждому, кто в этом нуждался. Бывало, подвергался клевете, нападкам исподтишка. Сам же, не выставлялся, мнимые заслуги не присваивал. А просто человек жил, делал хорошие дела, строил социализм, пытался приблизить коммунизм, писал книги, хотел оставить после себя полезный след. Один такой «след» его можно увидеть воочию - он находится на территории дома отдыха с. Ахун. На поверхности огромного валуна старческими руками 73-летнего Нигмата бабай высечены краткие исторические вехи села. Этим он внес в храм истории уникальный памятник! Думается, это место является достопримечательностью не только одного села, но и всего района. Место исторической реликвии, место экскурсий.
Видно, в этом человеке была сосредоточена такая поразительная сила мозговых возможностей, коли в 76 лет смог завершить свой последний роман. Имея право за заслуги, не просил никаких благ у государства: ни льгот, ни лечения в санаториях, что было в тогдашней практике для заслуженных людей. Лишь в 1966 году решил собрать все документы для ходатайства персональной пенсии. Передал их в местную инстанцию, но не получил поддержки. Документы не дошли куда надо. А он ждал…
А ведь весь жизненный его путь состоял из пионерств во вклад жизнеутверждающего прогресса для людей своего села и района. Он был тем генератором, от которого шли плодотворные токи:
- первый организатор школы и учитель по новой методике обучения-1912; затем был тем, кто открывал школы в башкирских деревнях района в далекие 20-е и30-е годы прошлого века.
- первый, кто организовал пришкольный участок-1940;
- первый человек, который удостоился ордена Ленина на селе-1949;
- первый редактор стенной газеты «Кумэк хужалык»- 1939-1959;
- первый редактор печатной многотиражной газеты «Красный партизан»-1959;
- первый, кто начал изучать и писать историю села- c1912;
- первый, кто догадался организовать краеведческий музей на селе (до войны);
- первый официальный журналист -1965;
- первый писатель села и района по возрастной шкале (должен был издаться еще в 1935году).
В день его похорон гроб с его телом поставили в клуб. Стоял почетный караул, который менялся через определенное время. Чтобы попрощаться со своим учителем пришли даже больные, отпросившись из больницы. Люди проходили вереницей вокруг гроба старого учителя. Казалось, не будет и конца этой цепочки. Все плакали, даже мужчины не скрывали своих слез. На кладбище провожать пошли всем селом (потом сказали, дома остались только немощные старики да малые дети). Люди стояли тесными рядами у могилы и за оградой кладбища, сколько глаз доставал, занимали всю видимую площадь до реки. Так сельчане отдавали последнюю дань уважения Учителю. Каждый с пронизывающей болью понимал, что с его уходом вместе ушла какая-то важная эпоха с их жизни.
Я встречалась с односельчанами и после двадцати лет после его смерти, и после сорока лет. Не знаю, каким надо быть человеком, чтобы люди говорили с такой душевной теплотой, с искорками в глазах, сообщая дорогие памятные факты, подчеркивая простоту, доброту. Пожилое поколение обрисовывает еще портрет: «Крупного телосложения, кудрявый, с усами, с большим кавказским носом с горбинкой. Красивый, ладный был человек». Я такого отца не представляю, потому что росла со старым человеком с седыми кудрями на голове, морщинистым лицом и без усов, но с замечательным носом.
Награды:
Орден Ленина (1949) - самая высшая награда советской страны.
Звание "Заслуженный учитель школ РСФСР" (1949).
Две медали «За отвагу № 224918, №1325604,
Медаль «За боевые заслуги» № 2019403,
Медаль «За победу над Германией в Великую Отечественную войну в1941-45 гг.» (1946);
Медаль «За доблестный труд в период Великой Отечественной войны (1947).
Обладатель значка «Гвардейский», которым он очень гордился.
«Почетная грамота Верх. Совета БАССР» и множество "Почетных грамот" районного значения.
Изданные произведения (после смерти через 30 лет):
1. "Айназа" - повесть. Уфа: ж. "Агидель", 1993г., №1, 108-132стр. Башк..
2. "Уйылып ага Кыйдышсу". Роман, повести.Уфа: книж. изд. Китап, 1999г.255стр. Башк.:
а) «Уйылып ага Кидышсу» («Течение реки Кидыш») – роман-эссе (в книге).
б «Приключения трех шакирдов» – повесть ( в книге).
в) «Ахун тарихы» - историко-исследовательский труд. (в книге).
5. "Семь чудесных строений"- перевод, сделанный Н.З.с арабского яз. Автор Аль- Габиди, 1907г.Газета «Яик», 2001.
Рукописи и фолианты, ждущие своего часа:
"Дневниковые записи шакирда" - 1910г. (Конец не сохранился). На тат., арабское письмо.
"Аргаяш кантон хэтирэхэ" - историч. роман, 1920-24гг, на тат., арабское письмо, 625стр.
"Ахун тарихы" - 1912-1967гг. на татар. яз. (оставшиеся после изд., не вошедшие в книгу части).
"Хэтирэ дэфтэрэ" - описание интересных моментов из жизни односельчан; быт и обычаи; казахские свадьбы; сведения о приметах погоды; политическое положение внутри страны; жизнь учительства в Ахунове до 1930г., 500стр. тат. яз., араб. письмо.
"Опыты по пчеловодству" - одна ученическая тетрадь. Тат.яз.
"Дневник семьи" - семейная хроника, ген. древо, хранится в АН наук РБ (фолиант).Тат.яз.
Заметки, очерки, статьи. Вырезки из газет, приклеенные на страницы самодельных книг, выполненных самим автором.3 фолианта. Хранятся в Национальном музее РБ. На баш., тат. языках.
Письма из областных печатных органов от журналистов, ставшими впоследствии известными писателями. Папка. На башк., тат., рус. языках ( Письма хранятся в домашнем архиве).
Жители района вправе гордиться своим первым писателем, писателем истинно патриотического духа, благодаря которому впервые в художественной печати был обрисован и вознесен на золотой чаше прозы наш Учалинский край. А односельчане - за бесценное наследство - «Историю села Ахун». Самобытное перо его отмечено аппаратом Союза писателей РБ, его имя включено в книгу, посвященной к 75-летию создания Союза писателей республики. Гуманизм его творчества неистребим, как сама жизнь.
И, думается, благодарные жители района когда-нибудь вспомнят о его заслугах, и будут гордиться, что был у них такой славный земляк. В 2012 году ему исполнится 120 лет со дня рождения.
Умер писатель, учитель, журналист Нигмат Зулькарнаев 19 апреля 1968 года в селе Ахуново.
Литература о Зулькарнаеве Н.З.:
"Учалы - золотая колыбель" (на баш. и рус. языках): Сост. Р.В. Шагиев. Уфа, 2003.
По ступеням образования: Краткий обзор системы образования г. Учалы и Учалинского района. Уфа, 2006.
"Талантлы магрифатсы, ялкынлы хэбэрсе"- статья доктора филологических наук, академика И. Галяутдинова, Уфа, Китап, 1999 (Предисловие к книге Н.Зулькарнаева «Уйылып ага Кидышсу»).
Интернет. Башкирские писатели. Зулькарнаев Н.З. Katalog. shpl. ru.
Энциклопедия. Учалинский район. Уфа, изд. «Китап», стр. 117, 2009.
Энциклопедия об учителях-просвещенцах-орденоносцах (готовится к печати), Уфа.
«Дыхание земли, дыхание времени». Хроникально-документальное издание к 75-летию создания Союза писателей Башкортостана, Уфа, изд. «Книга», стр.64, стр.67, 2009. Русск.
«Они вернулись с победой», Том11, Уфа, «Китап», стр.435, 2004. Русск.
ДЕТИ: 1. Рашит Нигматович (1923-1984) – учитель, окончил отделение графики и ваяния Ленинградского института, художник - маринист. Участник Великой Отечественной войны. Офицер. Награжден орденами Красной Звезды и Отечественной войны 1 степени.
Расим Нигматович (1925- 20 . ..) - кадровый военный. Участник Великой Отечественной войны. Имеет орден Отечественной войны 1 степени, медаль "За отвагу". Полковник запаса.
Рафаэль Нигматович (1930-20… ) - окончил геолого-разведовательный. техникум (Миасс,1945); Уфимское военное училище (1952); Казанский государственный университет (1960); Высшую военную академию им. Можайского (1968), кадровый военный. Полковник запаса.
Раит Нигматович (1937-1995)- плотник.
5. Шаулия Нигматовна (1946- 201.. . ) – преподаватель педучилища; журналист; писатель. Член Союза писателей Республики Башкортостан и Российской Федерации; член Союза журналистов РБ и РФ; член Литературного фонда России; член Международного фонда ассоциации писателей; медаль «Ветеран труда».
Заканчивая обзор биографии Нигмата Зулькарная, подумала, каким надо было обладать неуемной энергией, чтобы успеть сделать при жизни столько, что хватило бы нескольким жизням. Еще поймала себя на мысли: наш далекий родоначальник мурза Котлы-оммат оставил нам некий генетический ключ, который передается из поколения в поколение. И тот невидимый глазу «ключ» с кодовым назначением находит в каждом поколении одного нужного того человека, который обязан выполнить конкретную миссию на Земле - миссию несения прогрессивного в массы. Этот код заложен, и мы - наследники его несем. Несем, как бы тяжело и радостно не было. Тяжело, потому что приходится проходить через расставленные недалекими людьми сложности. Радостно, что каждый из нас, с чистой совестью завершая свой земной путь на этом свете, может сказать: «Я сделал все, как мог, а ты сделай лучше меня».
2011 год, 29 мая.
Материал составлен по архивным документам и рукописным работам Н.З. Зулькарнаева, бережно сохраненными Гакифой Гиниятовной Зулькарнаевой, его супругой. Подготовлено и набрано на компьютере его дочерью (Алкинская Шаулия Нигматовна).
Боевой путь
Нигмат Зулькарнай – свидетель грандиозных событий ушедшего века. Видел революцию, был участником двух мировых воин. В годы Великой Отечественной войны участвовал командиром роты на Украинском фронте, на втором Прибалтийском и Ленинградском фронтах. Оказался и в самом пекле Курской дуги. Во время освобождения старинного литовского города Шяуляй бои были жестокие. Шесть раз наши войска отбивали его у врага и столько раз отдавали. Вспоминая об этом сражении, он говорил: «Это был красивый европейский город, утопающий в море зелени и цветов. Я тогда с великой ненавистью думал, что же ты, фашист, так цепляешься за чужую землю, когда мы защищаем свою!» Там он был тяжело ранен. Находясь между жизнью и смертью в госпитале, Н.З. дает такой обет: «Если выживу, возвращусь к себе домой на Урал и родится у меня дочь, назову ее именем этого города, изменив его окончание на восточный лад». Учитель и романтик с исследовательскими склонностями наверняка знал об этимологии слова города, который в переводе с литовского языка означает «солнце».
Воспоминания
Курляндии далекий свет
Шаулия Зулькарнаева "Дорогая моя, радость моя! Вот выдалось свободное время, и спешу тебе сообщить, что я жив... Получил письмо от Рашита, бьёт врага беспощадно. А от Расима пока вестей нет. Письма здесь блуждают... ...Освободили Спасское - Лутовиново. Здесь жил большой русский писатель. После войны обязательно прочту его книги... Целую. Люблю. Твой Нигмат." "...дети мои, Рафаэль, Раит! Я так по вас соскучился. Мальчики мои, война кончится, гад будет задавлен, он уже драпает без оглядки, потому что мы втроём тут его бьём вместе с нашими храбрыми советскими "Алпамышами". А то, что вы то же хотите к нам... не надо... маленьких не берут. Вы нужны в тылу. Рафаэль, каждая твоя "пятёрка" - это "пуля" в лоб врагу. А то, что хорошо помогаешь колхозу - это "граната" под танки. Ты главный мужчина, дом на тебе. Мама, наша маленькая мама, тащит колхоз, это очень тяжело и ответственно быть замом председателя даже для мужчин... Если "рванёшь тайком ко мне" будет нехорошо, мама и брат просто без тебя пропадут, ты умный мальчик, подумай крепко, ладно! Скоро война закончится, ты просто не успеешь... Сиди дома, мне помогать не надо. Это тебе приказ! А приказ не обсуждается, понял! Врага гоним через земли Украины. Здесь когда-то жил великий поэт Шевченко. Это родина моего фронтового друга Николая Гавриловича Ярмака. Он из деревни с красивым названием Белка, что в Сумской области. Тоже учитель... Слушайтесь мамы. Ваш папа". "Украина... Вчера прошёл через руины одного населённого пункта. Ни одной "живой" хаты. С Ярмаком нашли скрипку, чудом уцелевшую... На привале сначала Николай, затем я играли на скрипке. Играли очень плохо, потому что огрубевшие за эти годы пальцы не слушались. И играть среди развалин и страданий, где рядом смерть было тяжело. Я, наверное, никогда больше взять в руки скрипку не смогу... ...У одной хаты поднял чернильницу. Внутри булькали чернила. Она принадлежала, наверное, чьему - то сыну - ученику, как ты... Чернильница целёхонькая. А что сталось с её хозяином...? Проклятая эта война!.. Любящий вас всех ваш папа". "Родная моя! Колобочек ты мой золотой! Наверное, слушала сводку "Информбюро"? Слышала, что наши войска прорвали страшное кольцо Курской дуги? Я вышел из этой "жаровни" целым, Ярмак ранен в ногу. Раз я выдержал такой ад, буду жить! Вернусь!.. От этого дня останутся в памяти два невероятных случая. Возвращусь, расскажу... Твой Нигмат." После войны он рассказал нам об этих случаях. Одним из них было то, что он в день сражения поседел, стал весь седой. Другой ...невероятный. Относится, пожалуй, неподдающейся объяснению наукой явлению. Пока... "...твой муж - пехотинец жив. Теперь ноги мои ходят по Курляндии, где-то недалеко от Балтийского моря. Правда, его отсюда не видать, но какой - то прохладно- влажный запах, говорят, это морской, от него есть. Лето сорок четвёртого года здесь тёплое. В тихие моменты между боями слышно пение птиц. Им нипочём твоя война. Как-то спросил, каких видных писателей взрастила эта земля. Назвали много имён, но я их не запомнил - трудно для произношения, а одно - сразу запомнил, такое ласковое для уха, как слово "соловей" - Соломея. Гакифушенька, если родится у нас дочь, давай так её и назовём...? Целую, люблю. Твой Нигмат." "Моя сладкая, моя радость! Знаю, сколько переживаний и бессонных ночей провела все эти месяцы, будучи в неведении. Из-за какого-то паршивого осколка, который "приласкал" так непутёво, пришлось некоторое время "дурака валять" в госпитале. Потому - то и "молчал". Сейчас, после трёх месяцев стало лучше, даже вот своими руками тебе пишу письмо. Жив, почти здоров, только контуженная голова болит. Сквозную рану так "залатали", что уже затянулась. Я теперь, как молодой, совсем новенький... Твой "турок". "...бои за город Шяуляй были ожесточённые. Шесть раз переходил из рук в руки: то немцы займут, то наши. Видя, как враг, руками - ногами изо всей силы за этот городок хватается, думал: "Мы, воюем, ладно, за землю нашей Родины, ты, гад, зачем так цепляешься за чужую?" Сначала это был удивительно красивый, старинный литовский город, утопающий в море зелени. Потом превратился в одни руины. Разрушился за один день, а ведь строили его годами. Исчезла красота, созданная веками. В этом и моё участие как командира роты... Твой Зулькарнай." Автору этих строк - моему отцу в военном сорок четвёртом исполнилось пятьдесят два года. На других фронтах воевали два его старших сына - Рашит и Расим. Дома оставалась жена с двумя сыновьями. В одном из боёв за литовский город Шяуляй он был тяжело ранен. - Открываю глаза: белый - белый потолок с красивыми узорами, стены белые. Девушка, наклонившаяся надо мной, тоже в белом. Она была какая-то неземная красавица, что подумал, на земле такие девушки не бывают. Видать, всё же тот свет есть, и я умер. Умер и попал в рай. А эта девушка - гурия. Меня на большее размышление не хватило, снова уплыл куда - то. Так несколько раз...- смеясь, рассказывал папа о своём состоянии в госпитале. - В очередной раз, когда борьба между жизнью и смертью несколько ослабла, я понял, что я всё же жив и дал обет: если выживу и вернусь к себе на Урал, родится дочь - я в этом не сомневался! - назову её в честь этого города, изменив окончание слова на " ия". Только перешла дорогу и вступила на мост, неизвестно откуда появившаяся туча насквозь окатила меня холодным "душем". Солнце спряталось - стало холодно, ветер шлёпал подол моего недавно так красиво сидящего на мне финского платья, специально по знакомству приобретённого ради этой поездки. ... Кое-как обсохла в душном универмаге и первое, что купила - это был складной, только-только входивший в наш быт японский зонтик. С ним я не расставалась до конца поездки, потому что скоро поняла, какой это необходимый атрибут для жителя Прибалтики. Потому что здесь не знаешь, в какую минуту начнётся дождь. Тучи, как у нас, не делают предварительного предупреждения. Наши облака сначала выплывают откуда-то, затем постепенно заволакивают небо, потом загремит гром, как сигнал, и… Короче, без такого подготовительного этапа тучи не начинают свое полезное дело. Поэтому мы успеваем принимать меры, чтоб не попасть под дождь. А здесь он начинается так внезапно и, сделав своё дело, так же внезапно кончается. И как ни в чём ни бывало, безвинно сияет во весь рот солнце, будто и не пряталось на время за тучу. В универмаге получила неприятный "урок". По радио на двух языках объявили, что поступили на таком - то этаже колготки. Как только мои "локаторы" получили эту информацию, ноги резво понесли на нужный этаж. (Колготки же у нас товар из ряда дефицитных, так же и как длинные майки - сорочки из хлопка, которые так уважают наши старушки). Взлетев на пятый этаж на одном дыхании, я кидаюсь на гору колготок, выбирая для дочурки и матери со свекровью нужные размеры. Набрав "энное" количество "сокровища", победоносно оглядываюсь назад, ища глазами тех, которые, возможно, только поднимаются с колотящимися сердцами по лестнице к предметам вожделения. Но ... спешащих к этому прилавку нет и хватающих, и подгребающих рук тоже ... нет. Я в страшном смущении отталкиваю от себя без боя полученное "добро". И стыдясь своего поведения, протягиваю продавцу деньги. У нас бы такое наши продавцы- землячки не пропустили без язвительного: "Чё, съела!" А эта "убила" вежливым: "Мадам желает, чтобы товар завернули?". Отправив по почте покупки, продолжаю осмотр города. Уставшая, опускаюсь на красивую скамейку на какой-то площади. Деревья. Кусты. Шарообразно подстриженные, кубообразно. Европейский подход к опрятности даже в отношении к зелени. Мне почему-то такое не импонирует. Издевательство над природой. Деревья ведь тоже живые. Они, если захотели, так бы и выросли с такими геометрическими формами. ( Почему-то вспомнились Петергоф в Ленинграде, Царское Село. Пушкин вырос в окружении таких кустарников, приведенные в соответствующую форму садовником, в окружении европейского уклада жизни. А ведь сохранил в себе все равно неистрибимый дух Руси, какой слог!) М-да. А природа делает все по-своему, позволяя расти деревцам, как им вздумается. В том-то и прелесть, и неповторимость, великолепие Природы. Хорошо, что в наших краях таковым не занимаются, не кромсают их. Каждый регион должен иметь свое "лицо" без подражания. По пути в гостиницу зашла в столовую с морским названием. Внутреннее убранство соответствовало названию: висящие на стене, как на борту корабля, узкие лодочки, канаты, окна - иллюминаторы, голубой цвет помещения... Сажусь за столик, покрытый белой скатертью. Официантка спрашивает, что бы я пожелала. Прогулка сказалась, что готова была быка съесть. Поэтому заказываю полное первое, удвоенное второе и третье. - Первое тоже? - удивлённо вскидывает бровь. Видимо, моя комплекция не внушала возможности, что смогу всё это за раз прикончить. Хотя я человек и не из ряда маленьких. Стало как-то неловко за матросский аппетит. Поэтому, умерив желание, снижаю объём калорий: - Да. Только полпорции. - Видите ли, сейчас нет возможности выполнить этот заказ... Ну да, как же я не подумала: сейчас вечер, закрываются, суп у них кончился. - ... у нас не принято на ужин есть суп... - наконец заканчивает вежливая девушка тщательно строя предложение на русском языке. Следующий конфуз ожидал в номере, но, к счастью он прошёл без свидетелей. Перед душем решила проветрить комнату. Фрамуга есть, но щеколды, держащей её нет. Встав на широкий подоконник, пыталась дотянуться хоть до нижнего края - не достать. Явление стула на подоконнике и тщательное изучение плотно закрытой штучки ничего не дало. Опустившись на пол, стала ломать голову: раз она есть значит не зря. Вспомнила классическую фразу Недоросля - "не зря прилагательна". Взгляд мой упал на длинный чугунный жезл с круглым набалдашником внизу, висящий у края рамы. Ой, мартышка, кажись эти и есть те самые "очки"! Осторожно тяну вниз податливую тяжесть и о чудо - "Сезам" медленно и без особых усилий открывается... Устав от дороги и впечатлений мгновенно погружаюсь в глубокий сон. Я нахожу уместным спросить о том, о чём давно хотела узнать. Это меня волновало и пугало, сдерживало, поэтому до сих пор оттягивала. Это вопрос об этимологии названия города. Ведь мог быть и казус. Мой город, где живу, например, называется Кумертау, в переводе "Угольная гора", потому что там добывают уголь. Есть город "Еманжилинск", в переводе с казахского означает "Дурной ветер", потому что там вечно дуют сильные ветры. А может и "Шяуляй" окажется чем-то несуразным? Набравшись духу, я задаю волновавший меня вопрос. - Это очень древнее слово. Живущие здесь около восьмисот лет назад наши предки солнце называли "saule". Этим, словом и нарекли первые основатели наш город. Ты - солнце! - Какое же я солнце? - патетическая речь Виолеты меня радует и рассеивает сомнения, но несколько и обескураживает. - Я брюнетка, скорее "луна" ... - Э, нет! - убеждают меня, ты и в самом деле оправдываешь это значение своим земным занятием: согреваешь массы теплом души, освещаешь её светом информации. Учитель и есть Солнце. *** В тот день состоялась торжественная встреча ветеранов в конференц-зале горкома. Скромное здание с вывеской "Городской Комитет коммунистической партии Литвы". Запомнилось из-за содержательности смысла. Первый секретарь И. Лукаускас поздравил собравшихся, а их было около восьмидесяти человек, ожидали приезда ещё. Назвали каждого поимённо. Поднимавшегося с места фронтовика все видели. Иногда это вызывало реакцию в зале, кричали с места: "Женька - разведчик, это ты?!", "Пятрусь, потом подойди к столу!" А эти совсем седые "Женьки" в ответ улыбались и согласно кивали головой. Оказалось, из Башкирии прибыли еще двое - Зинаида Кузнецова - военный врач, в звании майора, С. Янбарисов - звания не запомнила, узнала, что уфимец. Меня же представили следующими словами: - Среди нас мог бы находиться и ещё один ветеран ... но вместо него приехала его дочь - Лукаускас коротко рассказывает мою историю и заканчивает словами - Она как бы несёт отсчёт времени с того дня, когда город наш родился во второй раз. День, который никогда не сотрётся из памяти. Второй день был тяжёлым. Тяжёлым и торжественным. Сначала почтили память погибших на кладбище. Каждая могила ухожена, у изголовья установлена мраморная доска, где указан год рождения и день смерти погибшего. Не обошлось и без драматических картин - мужчина опустился на колени и зарыдал, обняв холмик. Здесь лежала его жена. Другого увезли на “скорой” ... Так переворошила душу та боль, которая, казалось, поутихла под толщиной ушедших лет. Эти люди снова зримо пережили трагедию военного времени ... У Вечного огня был митинг. Под палящим солнцем, в тени каштанов и лип, как-то было нереальным то, что происходило в этих местах сорок лет назад. Затем все сто семьдесят пять ветеранов, кто в военной форме, кто в гражданской одежде со звенящими на каждом шагу орденами и медалями выстроились в колонну. И этот четкий, не совсем большой параллелепипед двинулся к горе Salduve. Вот по всей длине улицы, ведущей к горе Салдува, выдержав строгий интервал, цепочкой стоят девушки и юноши с гвоздиками в руках. Эти цветы постепенно из их рук переходят в наши руки. Люди с разных улиц стекаются и спешат присоединиться к необычной процессии. При выходе из города оглянулась: конец колонны терялся где-то далеко в теснинах улицы. *** Подходим к какой - то возвышенности, усеянной сочной травой. - Вот это и есть гора Салдуве, - поясняет мне Виолета, к постоянному присутствию которой рядом со мной я уже привыкла. - У нас высоких гор нет, как у вас, более высокие возвышения мы называем горами. Здесь сооружён мемориальный ансамбль в честь освобождения города от захватчиков. На центральной точке три скульптурных фигуры крупным планом. Это три воина, символизирующие трёх военных частей: пехоту, танковую и артиллерическую. Девушки и юноши в национальной одежде с длинным венком из дубовых веток стоят по обе стороны монумента на краю мраморной стены. А лысый холм рядом как бы усеян шипами из живых фигур, расставленных в шахматном порядке. Это стоят молодые воины местного гарнизона. Широко расставленные ноги, на плечах просторные, цвета болотной травы, плащпалатки, винтовки, направленные в сторону города, и в какой-то мере и на нас. Становится как-то не по себе. Мощный хор под открытым небом, исполняющий реквием, усиливает торжественность момента. Небо снова нахмурилось (к частой перемене обстановки в небесных делах привыкнуть сложно). Слово предоставляется первому секретарю. Как только он подошёл к микрофону, стоящему в центре мраморного полукруга, недалеко от чаши будущего вечного огня, пошёл третий по счёту на сегодняшний день дождь. Услужливый человечек с большим чёрным зонтом подбежал к говорившему. Но он вскоре вынужден был отойти после жеста, означающий "не нужно". - Молодец, первый! - кто-то тихонько сказал рядом. Мне запомнилась речь Кибартене Марцеле. Щупленькая женщина, в ладно сидящем костюме, с наградами на груди. Была медсестрой, но ей приходилось держать и винтовку. -Вот там, - она показывает холм, где стоят воины, - вместе с моей подругой и с ранеными, которые могли держать винтовку и стрелять, отбивали атаку ... Она не заканчивает речь и отходит от микрофона. Воспоминания душили её. Наступает минута зажигания вечного огня. Тишина. Такая тяжёлая тишина, даже выглянувшее было солнце, снова спряталось за тучу. Тишина звенит в ушах, давит грудь. Вереница ветеранов двигается к Вечному огню. Кладут гвоздики. И в этой торжественной тишине было слышно каждое слово того, кто произносит его при возложении цветов. "Не приведи, Господи, видеть моим детям, внукам, никому такой кошмар". "Ценой своей ноги отстояла тебя, земля Литвы!" - это сказала женщина на костылях, которая мужественно прошла весь путь от города, отказавшись от предложенной машины. "Валюша! Прости, не сберёг тебя. Вот к тебе приехал ..." Я тоже поравнялась с этим местом. Вижу телекамеру. Огонь. Эмоции захлестнули и меня. В том, что зажёгся сегодня этот огонёк, в том, что город сейчас купается в благополучии, есть доля и моего отца. Губы шепчут: "Папа! За всё, за всё тебе спасибо!" Слёзы сами текут по щекам. Хочется плакать навзрыд, громко ... "Воспитание идёт от школы". Школа как школа. Но поражает другое. -Для нас мебель изготовляет шеф - мебельная фабрика "Вента", - начал рассказывать директор школы. - Мы заказываем, они выполняют. Прежде всего, мы отказались от столов. Эти столы очень вредоносные для наших детей. Даже в старших классах. Да, для фабрики изготовление обыкновенных столов для учебных заведений - дело проще простого, стандарт. Мы решили усложнить им задачу, но облегчить жизнь, точнее сохранить здоровье, наших учеников. А как? Вернули древние парты с наклонённой крышкой. Ведь не зря живший до революции врач предлагал школе такие парты, как с медицинской точки зрения, были самыми правильными. Наклон в тридцать градусов - лучшая защита зрения. Вот, смотрите, памятка "Правила сохранения зрения". Она лежит на каждой парте. Можем, но не закрываем окна в классах тюлевыми занавесками. Зачем нам картинная роскошь в ущерб здоровью? Лучше почаще мыть стёкла. Плафоны с лампочками у нас висят тоже на соответствующем расстоянии от поверхности парт. Специалисты - врачи постоянно держат под контролем освещённость в классах . Во всех классах парты с открывающимися крышками, за такими когда - то выросли и мы. Только эти лёгкой конструкции и светлые. Выкрашенные не краской, а лаком доски парт поддерживают общий светлый фон в классе. В начальных классах на парте каждого ученика - стопка используемых на данной фазе обучения учебников. Дневник. А ручки, карандаши - в круглом приспособлении, прикрепленном в боковой части парты. - В честь сегодняшнего дня вы учащихся отпустили без домашнего задания, разрешив оставить здесь все учебники? - выражаю вслух свою догадку. - Что вы! Они с собой учебников никогда не таскают. Такую тяжесть разве можно на ребёнка взвалить! - серьёзная хозяйка кабинета протягивает один учебник. Тяжесть книги ощутима. - А их во-он сколько. Они у нас таскают только тетради да в конце недели - дневник. -А как же дома ... без учебников? - А дома свои учебники есть. Нас приглашают в кабинет, где висят на окнах белоснежные тюли на двух широких да высоких окнах. В глаза бросается уместно расположенный треугольный мягкий диван, занимающий доброе место. Такие же мягкие, глубокие кресла. На низеньких двух столиках красивые вазы с цветами. А на стенах висят пастельного тона картины. Пейзаж. На полу большой, приглушающий звук шагов, пышный палас. - Это наша преподавательская, - говорят. - А ... эти приказы, расписание, всякие архиважные и совсем неважные методические указания, ... без которых ... - озираюсь в поисках знакомых, но всегда действующих на учителя раздражающе циркуляров. - Не беспокойтесь, - понимающе смеются, мы просто себя от них оградили. Вот взяли да решили себе продлить хоть малю - ю - сенько жизнь. Мы же, как в доменной печи, в центре очага активных действий учебного процесса. Стресс говорим, он сопровождает повсюду. А преподаватель же постоянно живёт напряжённой жизнью. Должен же быть какой-то тёплый уголок для души! А "ценные указания" находятся в методическом кабинете, рядом, где завуч Дануте Юозовна. За банкетным столом оказалась рядом с журналисткой местной газеты "Тиса" Пиворене Геновайте Косто и военруком Сергеем Смирновым почти земляком. Потому что он из соседней, Челябинской области. Стол сверкал изысканнейшими блюдами, сервированными умелыми руками преподавателей. Многое из яств я видела впервые. Хотя бы взять хлеб, который имел особый вкус. Мне сначала дали попробовать на вес: круглый, по величине как бородинский, небольшой каравай. Тяжёлый. Такой, объяснили мне, сейчас редко печётся, только по особым случаям. На новый год, например. По старинному рецепту. Раньше рыцари брали его в походы, и он неделями не черствел. Через некоторое время, после принятия в нутро изысканного горячительного напитка, исчезла скованность, царившая по обе стороны стола... И я посмелела: отвечала на перекрёстные вопросы, прочитала по просьбе стихи и спела. Хотя не совсем, как дома, но одобрительных рукоплесканий заслужила. Они тоже показали, на что способны, я была так довольна, услышав любимую песню "Калина" ("Ты у калинки жди, я к тебе прибегу ..."). Естественно, где учителя соберутся, темы педагогической не миновать - Откуда у вас такая сплочённость? - От "рулевого", вестимо! - кивают в сторону скромно улыбающегося директора. - Я - что, - говорит он, - без них никто. У нас цель одна. -Да, если б не так, ваша школа не считалась бы из передовых. Показатели тому свидетели: в тысяча девятьсот восемьдесят четвёртом году из пятидесяти семи выпускников в вузы поступили сорок один, а в прошлом, тысяча девятьсот восемьдесят шестом году - из пятидесяти - двадцать семь. - Мы исключили зависть. Ведь хорошо чувствовать дружеский локоть рядом, правда? - Я всегда знаю, что тут нужный человек и меня никогда ни директор, ни завуч, тем более коллеги не унизят. Поэтому плохо работать тут стыдно, - громкое, почти пионерское восклицание на вид ещё "зелёной" учительницы всех заставило улыбнуться и как-то тепло (а именно тепло!) без рисовки (я не молодой уже "волк" в этой сфере хорошо разбираюсь: где ехидство, где искренность) переглянуться друг с другом. Может, эта реплика молодой коллеги помогла им вспомнить и другие стороны их жизни: - А завтра, в день отдыха, все мы пойдём на лыжах! С семьями, с детьми. - А в День учителя, уже без них, всегда ходим в сауну. В зале там отдыхаем, читаем стихи, поём, философствуем на отвлечённые темы. И Гегеля - Гоголя, и Бабеля - Бебеля ... - всех "косточки" там перемываем ... - У нас в педагогических диспутах иногда превалирует такое мнение - ребёнок, прежде всего, основу воспитания получает в семье, - в родительском доме, а школа же лишь даёт образование ... А какого мнения придерживаетесь вы? - Да, семья даёт направление определённое - вакуумное в пределах своей ячейки, воспитание, требуемое в конкретной среде, скажем, в тесных кругах. Но есть помимо этого этика поведения в коллективе, в том обществе, где живёшь, в своём государстве. То есть, воспитание гражданина, патриота своей родины. Поэтому мы считаем, воспитание идёт от школы.
После войны
Пионер добрых дел
Алкинская Гюзель, скопировала у мамы, 2009
«Пионер – человек, который первым положил начало чему-то новому» (С.И. Ожегов «Толковый словарь русского языка»).
Таким пионером – первопроходцем являлся наш земляк Нигмат Зулькарнаевич Зулькарнаев. Многогранно творческий талант, великолепный оратор, владеющий шестью языками («Свободно говорю на шести, понимаю еще четыре» - из анкеты), редкий интеллектуал, участник I мировой, гражданской, II мировой войн. И удивительно скромный.
За его плечами 40 лет учительства, из них 25 приходится на директорство в разных школах. В Ахунове – около 11 лет, а остальные приходятся на тептярские школы района. Весь его жизненный путь, оказывается, был полностью направлен на вклад чего-то нового, прогрессивного в духовное развитие людей села Ахунова.
Если подытожить его жизнеутверждающие новации, не считая многочисленные общественные нагрузки, то получаем следующий список пионерства в таких делах:
- первый, кто открыл школу в 1912 году в с. Ахуново и был первым её директором, раньше называли заведующий. Это он ввел новые предметы, привез первые парты, школьный звонок, повесил доску…
- первый селькор (с 1932г.), затем официальный журналист;
- первый, кто начал писать историю села (с 1912г.), выпустила его дочь после его смерти;
- первый, кто догадался организовать краеведческий музей, открыл и вложил как материалы свои памятные вещи со времен Второй мировой войны (кружку, флягу, ложку, кисет и другие вещи комдива);
- первый редактор стенгазеты «Кумэк хужалык» (с 1939 по 1959г.г.);
- первый редактор печатной многотиражки (600 экз.) «Красный партизан» 1959г.;
- первый, кто заложил пришкольный участок в Ахунове (1939г.);
- первый, кто удостоился ордена Ленина на селе (1949г.);
- первый писатель села и района.
Как видно, он был тем генератором, от которого шли плодотворные токи.
Помимо того, нес большие общественные нагрузки. Например, 20 лет был бессменным редактором колхозной стенной газеты «Кумэк хужалык». В свое время лучшие 24 экземпляра «съездили» даже в Москву на ВДНХ. Никогда не терял связи со школой. Будучи уже немолодым пенсионером, более пяти лет был редактором учительской стенгазеты «Укытыучы». Он жил жизнью школы. Долгое время был и председателем родительского комитета. Находил время на творчество: ночами работал над повестями, романом, систематизировал данные по истории Ахуново. С 1932 года постоянный селькор районной, внештатный корреспондент областной газеты. В этом человеке сосредоточена была поразительная трудоспособность мозговых возможностей, коли в 76 лет он смог блестяще завершить свой последний роман. Жаль другие бесследно исчезли в издательстве в 1935 году, уже утвержденные для издания.
Он умел видеть успехи простых тружеников, писал о них, поднимал незаслуженно забытых, обиженных, добивался достойной оценки их добрых дел. О своих же не говорил, не выставлялся, мнимые заслуги не присваивал. А просто человек жил, делал хорошие дела, строил социализм, пытался приблизить коммунизм, писал книги. И не думал о себе, не просил никаких благ у государственных чиновников. Хотя и нуждался. Всю жизнь страдал от полученных ран, но льгот никаких ему никто не давал, даже отказали от положенной персональной пенсии, хотя заслуги были налицо. Так и умер глубоко обиженный, и не признанный при жизни.
Мы, жители Учалинского района и села Ахуново, вправе гордиться тем, что был у нас такой славный земляк.
Ведь это он за всю историю края первым высоко поднял на золотой чаше прозы и прославил Учалинский район, родное село на страницах своего талантливо написанного романа – эссе «Уйылып ага Кидыш – су». Самобытное перо художника слова было отмечено аппаратом СП и маститыми писателями РБ. Благодаря именно его перу вознеслось и засверкало радужным цветом уникальное село Ахуново впервые в художественной печати.
Гуманизм его творчества неистребим, как сама жизнь.
Думается, он давно заслужил иметь почесть со стороны благодарных односельчан – земляков. В истории села он оставил свой добрый след не только как учитель и селькор, но и как основоположник школы по новой методике обучения и как первый писатель. Второго такого у нас нет.
Умер Учитель, писатель, журналист Нигмат Зулькарнаев 19 апреля 1968 года в селе Ахуново, похоронен там же.
Его биография – часть жизни моей бабушки:
Бессмертный полк (тыл). Моя бабушка.
Или Кто обувал бойцов в годы войны.
(Коллаж. Одну фотографию не смогла перевернуть)
(Рецензии на эту статью от писателей «Проза.ру»:
1. «Этим замечательным произведением поднят очень важный вопрос. В стране который уж год ежегодно проходит "Бессмертный полк" с фото участников войны. Но ведь Победа ковалась не только на фронте. Почему бы следом за Бессмертным полком не повести за собой "Бессмертный тыловой полк"? Тыловой "полк", снабжавший фронт всем необходимым для Победы. Жму зелёную кнопку.
Петр Панасейко 01.11.2018 17:
2. Царствие Небесное и великая благодарность Вашей бабушке
Дмитриев 01.11.2018 13:57)
«Этот рассказ будет Гакифе Гиниятовне Зулькарнеевой (дев. Хисматуллиной). О годе своего рождения она говорила в шутку такими словами: «Я родилась в год, когда упал Тунгусский метеорит».
(авт. Г.А.: В конце это статьи добавила печальные моменты из жизни в этот военный период, когда бабушка, помогая чужим семьям, детям, в ее отсутствие в избе пострадал дошкольник-сын).
В детстве она проучилась два года у абыстая (муллы). Была самой маленькой по возрасту и росточком среди учениц, но отличная память и природный ум позволяли учиться наравне. После скоропостижной смерти матери маленькая девочка остается сиротой. С появлением в доме мачехи учеба прекращается: надо нянчить, пособить по хозяйству.
Настаёт 18 год. Смутные времена. Внутренние враги занимаются бандитизмом. Деревня, где жила семья, подвергается поджогу. Был ветреный день, полдеревни в момент исчезла. Прабабушка рассказывала моей бабушке: «Под крышей нашего дома голуби вывели птенцов. Они еще не умели летать. Когда пламя охватило дом, голубь и голубица в отчаянии вылетали и снова залетали в гнездо, будто приглашали детей выходить. Но, поняв, что они не смогут, снова вернулись к ним и заживо погибли вместе с ними».
Оставшись без кола и двора, семья с мытарствами попадает с в Саткинский леспромхоз. Здесь девочка росла, играя с детьми рабочих. Подружилась с дочкой управляющего. У них дома впервые увидела телефон. Но в 12 лет детство заканчивается. Материальные трудности большой семьи заставляют и её, малолетку, впрягаться в лесовалку на целых пять лет. «Мы готовили дрова для доменных печей. Я работала тартальщицей, вот почему руки такие», - говорила она дочери, показывая огрубевшие руки.
Еще моя бабушка отмечала, что в её русском говоре улавливался акцент уральских мастеров из «Малахитовой шкатулки» П.П. Бажова. Она не говорила «бабушка», а произносила «бабинка».
Потом семья возвращается в деревню. Отец-плотник сам поставил дом. Мачеха находит жениха для падчерицы. Это был вдовец с двумя маленькими детьми, высокого роста учитель из другого, самого большого, единственного татарского села района. Сам тощий, не похожий на здешних людей, будто какой-то грузин. Как быть? С одной стороны, сварливая и ленивая мачеха. С другой этот. «Я чувствовала, он меня не обидит. И решилась».
Чутье её не обмануло. Он впоследствии её, безграмотную, взрастил и обогатил духовными ценностями. Под его влиянием она взбирается по ступенькам новой жизни. А в селе Ахун вначале было ей сложно. Говорившую больше по-русски сначала нарекли «урыс килен» («русская невестка»). Трудно было вживаться в среду непростых ахуновских людей. Но расторопность и умение уважать возраст, было ими замечено с первых недель. Сельчане делились между собой наблюдениями, мол, чистоплотна, почитает мужа, даже его бывшую родню, встречает, кто зайдет, радушно, но только говорит мало. Через несколько лет никто и не вспомнил, что она «пришлый» человек.
В школе мужа оканчивает курсы по ликвидации безграмотности (ликбез). Затем вступает в ряды ВКП(б), оканчивает курсы Башнаркомзема, что дает ей возглавлять пост заместителя председателя.
В те 30-е годы мужа её, учителя Нигмата Зулькарнаева, районо постоянно перебрасывало из одной деревни района в другую открывать школы. В 1936 году она оканчивает очные годичные курсы медсестер. 38-курсы колхозно-совхозного актива. Становится делегатом районных конференций (38,39, 40, 41 годы).
В 1939 году, наконец, районо удовлетворяет просьбу Нигмата Зулькарнеева вернуться работать в родное село. Он и здесь работает в качестве руководителя. (После войны – тоже, потом его труд будет оценен орденом Ленина, высшей наградой страны).
Но в мире становится тревожно, сгущаются тучи в политическом небосклоне Запада. И внезапно в мирную жизнь СССР грянула война.
Сыновья Зулькарнеевых Рашит с Расимом, и брат Нигмата Ахмет сразу оказались на фронте. Прадедушку не брали из-за немолодого возраста. Когда на фронте образовалась критическая ситуация, в 42-ом и его призвали. Дома осталась жена с двумя сыновьями, одному 12, другому 5 лет.
Муж на фронте, а Гакифе Гиниятовне поручают срочное фронтовое задание – возглавить пимокатный цех. Первый год военный зимы показал сложности в обувке красноармейцев на фронте. Поэтому руководство страны решило не повторять неожиданности. «Знаем тебя, Зулькарнеева, как умеющего руководить, – сказал ей секретарь райкома, – Знаем, как коммуниста. ПОРУЧАЕМ ДЕЛО ОСОБОЙ ВАЖНОСТИ – В САМЫЙ ТРУДНЫЙ ЧАС ОБЕСПЕЧИТЬ БОЙЦОВ ВАЛЕНКАМИ. Зная, что владеешь русским языком, пришлём тебе русских мастеров-пимокатов, трудармейцев. Задача тебе такая: в кратчайший срок открыть цех. Сырьём обеспечим».
Вернулась она домой в больших думах. Сказать только легко: «открыть и все». В тот же день занялась поиском домов, куда можно было устроить на постой людей. В те дни её тоненькая фигурка в красном пальто то и дело мелькала на улицах большого села. Через день прибыли трудармейцы Просолов, Шабанов, Тупеев, Никитин и еще двое. Правление колхоза предоставило нежилой дом для оборудования под цех, выделило и несколько плотников и одного печника. Как же, заказ-то непростой. Фронтовой!
Пимокатчики тоже не сидели, сложа руки, они построили временный ангар для хранения сырья (овечьей шерсти), чтоб не мокло. Затем все вместе приступили к самому главному – к сооружению сплошных нар на всю длину дома. Подбирались только толстые доски, чтобы они были подогнаны так, чтобы рабочее место ходуном не ходило, а было крепкое. Гакифа Гиниятовна трудилась вместе, дочь плотника знала дело. Прибыла подвода с кислотой. Эти стеклянные бутылки хранить, как попало, нельзя, опасно. Поэтому срочно пришлось вырыть временную крытую яму до холодов.
К указанному сроку цех был готов. Он изготавливал ежедневно 6 пар валенок. Мужчины не уставали, но старались выполнить норму. Иногда и сама Гакифа Гиниятовна приходила к ним на помощь. Из её воспоминаний: «Ой, какая физически трудная была эта работа, требующая ручной силы. Мужчины сбрасывали с себя рубахи, а моё платье промокало насквозь от пота. Потом меня стали прогонять: «Иди маленькая, вдруг нечаянно и тебя в валенок скатаем».
В итоге за время существования цех сдал государству 900 пар валенок. Это столько наших воинов заимело теплую обувь. Этот факт достоин внимания историков!
А фашисты, наверное, мерзли в своих европейских башмаках.
В годы войны прабабушка работала бригадиром, зав. фермой, зам. председателя колхоза.
Но параллельно продолжала и свою профессиональную работу медсестры. В годы войны врачей отправляли на фронт. Работавшая в селе Ахун Ульянова тоже ушла. Их обязанности теперь выполняли патронажные медсестры, фельдшеры и справлялись неплохо. Они боролись с появившимися в те годы болезнями из-за недостатка питания и условий жизни. Это: педикулёз, чесотка, трахома. Для борьбы с паразитами организовывали санпосты. Медики сами ходили по дворам, топили бани, сами мыли больных, немощных. Проводилась профилактика жилищ. Сама Г.Г. отвечала за 70 бань и 10 домов хозяйств. Вовремя детям делались прививки, взрослых лечили, т.о, спасли много жизней. Кроме всего под ее присмотром было и материальное состояние фронтовичек. Кто особо голодал добивалась поддержки у руководства. «И сегодня, – рассказывает её дочь, моя бабушка, - отдельные односельчане считают, что остались благодаря ей живы. Кто её помнит, вспоминают добрым словом, подчеркивают деловитость Награждена медалями: «За доблестный труд в годы Великой отечественной войны», 1947 г., «30 лет Победы Вов», 1975г., «40 лет Победы Великой отечественной войны», 1985г. Юбилейный знак «50 лет пребывания в КПСС», Народный заседатель, депутат…
Была она хорошей женой и крепкой опорой в течение 41 года. Доброй, но временами строгой мамой. У неё были зеленого цвета глаза. Она «говорила» ими, выражая то грусть, то ласку, то негодование, не тратя времени на пустые монологи. Была и беспощадным рецензентом произведений супруга-писателя. Оказалась нужным человеком и для села, куда она пришла 18 летней девушкой в далекие 20-е годы. Умерла в 1988 году 22 июля. Всем селом проводили её в последний путь».
Скопировала у мамы. Где-то 2005 год
