Он был таким непохожим на других. По крайней мере, так казалось Герману. Стройный, широкоплечий, с волнистой прядью волос над задумчивыми, чуть грустными глазами, брат неслышно входил в комнату и подолгу наблюдал, как Герман, высунув на бок от усердия язык, выводил в узких клетках тетрадки палочки и закорючки. Потом не выдерживал и начинал водить его маленькой неумелой рукой красивые буквы, строгие цифры, как две капли воды похожие на те, что показывала учительница.
А как интересно рассказывал он всякие истории. Раскрыв от удивления рты слушали Герман и Тамерлан старшего брата. Чего он только не знал и не читал. Не по годам серьезный, вдумчивый, брат никогда не бросался от одного дела к другому. Если уж брался за дело, то по-настоящему и всегда доводил до конца.
- Настойчивый у вас Гриша, - говорили соседи, - на большой путь выйдет.
Над кроватью брата размещалась целая галерея портретов людей в комбинезонах и шлемах. Молодые, с открытыми, смелыми лицами, они чем-то неуловимым были похожи на Гришу. А на столе, у лампы высилась стопка книг с красочными обложками. И на них тоже кряжистые люди в комбинезонах, среди ледяных глыб.
Герман любил брата и, по мальчишески преклоняясь перед ним, уважал, и даже побаивался, хотя ни разу не слышал от него резкого слова. Только однажды рассердился Гриша, узнав что Герман обидел соседскую девочку. Брат не кричал, не ругал, только глаза его потемнели, когда он сказал:
- Запомни, Герман, мужчина никогда не обижает слабого.
Наступил необычный день, принесший столько радостей и огорчений семье. Мама потихоньку плакала, поглаживая уже, наверное, в третий раз Гришину рубашку. Папа молча ходил по комнате, потом остановился, взглянул на Гришу.
- Ну что ж, сынок не хочется отпускать тебя из родного дома, но раз решил – езжай.
- Решил, папа! – ответил Гриша.
Он шагнул к братишкам, легко вскинул их на свои сильные покатые плечи и широко улыбнулся:
- До свидания, мужчины!
Удивительное лицо было у брата. Стоило ему улыбнуться, и оно все как бы освещалось каким-то мягким, внутренним светом. И только глаза оставались такими же – задумчивыми, чуть грустными.
После отъезда Гриши в доме стало скучно. Через месяц – два почтальон начал аккуратно приносить маме письма. Герман знал – это от брата. И еще он знал - Гриша станет летчиком. И его мальчишеское сердце переполнялось гордостью. С победоносным видом проходил он мимо соседских ребятишек.
Письма были короткими. Брат никогда не любил говорить о себе много. Но и в скупых строках проскальзывало главное – любит Гриша избранное с детских лет дело, - профессию летчика. Иногда мама читала письма вслух. В такие минуты Герман весь превращался во внимание. Позабытые им, лежали оловянные солдатики, книжки, тетрадки. Перед глазами возникал кипящий в далеком небе бой и в самом пекле похожий на стрекозу краснокрылый самолет.
Но боев не было. Похожие один на другой шли мирные дни, спокойные, тихие, в благоуханье распустившихся почек, цветении садов. И вот почтальон принес очередное письмо. В нем была фотография брата в форме военного летчика, с кубиками в петлицах. Он писал, что окончил училище – скоро приедет.