Болотова (Карасёва) Александра Николаевна

(08.03.1923-14.11.1978)

Воспоминания Серебряковой (Карасёвой) Евгении Николаевны о сестре.

После гражданской войны, в тяжёлые годы, отец был на заработках в г. Нижнее-Туринске Свердловской области, там, 8 марта 1923 года, и родилась моя сестра, Александра. Вскоре после её рождения семья вернулась в Кыштым.

За четыре года до войны моя самая старшая сестра, Зина, вышла  замуж, и за главную помощницу семьи осталась Шура (так называли её в семье и в школе).

Семья наша жила в частном доме, работал один отец. Жили бедно, но зато очень дружно. Была у нас корова и  лошадь. Шура помогала родителям по хозяйству и опекала младшего брата и меня.

Училась сестра в школе хорошо, особенно любила уроки русского языка и литературы. Знала наизусть много стихов, из поэтов особенно любила Пушкина.

Шура любила читать, вышивать, петь и играть на гитаре. Ей нравились романсы, русские народные, украинские, цыганские  песни. Отец, брат и я играли на русской гармошке, Шура – на гитаре, поэтому часто в нашем доме слышалась музыка и пение. У сестры были хорошие организаторские способности. Она всегда была душой компании, ведущей семейных праздников.

После окончания девятого класса первой школы, по семейным обстоятельствам,  Шура вынуждена была пойти работать. Она устроилась в ЗАГС делопроизводителем.

В первые месяцы войны отца призвали в трудармию. Он работал на заводе в Магнитогорске, в апреле 1942 года его комиссовали по болезни. А в начале мая, в порядке комсомольского призыва, Шуру призвали в ряды Красной Армии. Пятого мая эшелон с девушками из Кыштыма, Кургана, Троицка, Уфалея, Карабаша отправился из Челябинска на Северо-Западный фронт.

В городе Боровичи девушки прошли курс молодого бойца. Их распределили по батальонам, выдали в качестве обмундирования мужские брюки и гимнастёрки, а в придачу большие ботинки с обмотками. Поначалу девушки просто не узнавали друг друга, а потом привыкли, понимая, что дело не в одежде.

В 98-м отдельном батальоне ВНОС (батальон воздушного наблюдения, оповещения и связи) Шура несла нелёгкую солдатскую службу. Сначала батальон охранял Октябрьскую железную дорогу на подступах к Ленинграду. Девушки научились различать силуэты вражеских самолётов в воздухе, если была хорошая погода, а потом уж и по звуку отличать стали: наш самолёт летит или вражеский.  Требовалось не пропустить ни одного вражеского самолёта. Все понимали всю серьёзность порученного дела - неправильно опознанные ими вражеские самолёты или промедление с оповещением об опасности нападения врага, стоило жизни людей.

Вскоре девушек направили обучаться на радистов. Когда они освоили аппаратуру, их отправили служить в 368-й зенитно-артиллерийский  дивизион. В их задачу входило оперативное сообщение обо всех вражеских самолётах, которые проникали за линию фронта в наши тылы.

В составе 368-го отдельного дивизиона  прошла рядовая Карасёва от г. Бологое до Минска.

Город Минск лежал в руинах, переплетённых колючей проволокой, исполосованный окопами, загромождённый дотами и дзотами, засоренный фашистскими газетами и разными бумагами, брошенными при поспешном бегстве. Люди ходили по руинам, по уцелевшим улицам осторожно, с оглядкой: город был начинён минами, бомбами, снарядами, смерть ещё подстерегала каждого, кто сделает шаг в сторону от указанных сапёрами тропинок.

По такому городу в один из дней шла сестра и случайно встретилась с земляком, бывшим своим учителем Александром Павловичем Мироновым, служившем в штабе одной из частей чертёжником.

Уже после смерти сестры я написала стихотворение «Встреча».

Сестра рассказывала мне

О встрече той далекой на войне.

Как в Минске средь развалин и руин

Ей повстречался лейтенант, земляк один.

Он ровным шагом шел навстречу

В военной форме с сумкой полевой.

То было днем, но будь хоть в поздний вечер,

Она бы все равно узнала, кто такой!

Вот поравнялись, поприветствовав друг друга,

И не успели двух шагов пройти наверняка.

Как радостью наполнилась округа:

- Товарищ лейтенант! Постойте!

Я в Вас узнала земляка!

Александр Павлович! – вскрикнула,

                      потом  добавила –

-Учитель моей школы дорогой!

Закрыв глаза, на минуту представила

Урал, Кыштым и дом родной…

Он обернулся, подошел, ни слова…

В военной форме не узнал ее черты.

Потом воскликнул: «Карасева!?

Давно на фонте? Как воюешь ты?»

Поведать о многом хотел бы каждый,

Но не об этом рассказ сейчас.

Он в штаб спешил с донесением важным,

Она – в свою родную часть.

И пусть минутной была та встреча,

Я знаю: согласятся все со мной, наверняка,

Ведь каждый счел бы за счастье встретить

Вдали от дома земляка.

Вот так, друзья, иногда случается.

Ну, кто ж об этом раньше думать мог,

Что учителя с учениками повстречаются

На перекрестке фронтовых дорог.

Многое пришлось повидать и пережить сестре: бомбежки, обстрелы, большие переходные марши в полной боевой готовности, рытье окопов, ночёвки и отдых на снегу.  Шура вспоминала: «Делали большие пешие переходы. Дойдём до какого-нибудь населённого пункта, валимся с ног. Однажды заночевали в землянке, утром смотрим - лежим рядом с мёртвыми… Мы когда заходили, думали об одном, скорее бы приткнуться куда-нибудь, ничего в темноте не видели, у нас даже фонаря не было…». Всё это запомнилось на всю жизнь и отразилось на состояние  здоровья.

Вернулась Шура домой в июле 1945 года. Домой пришла в разных сапогах, один свой, а второй – чужой. Когда ночью объявили, что девчат домой отправляют, на радостях и не разобрала, что обула. Потом всю жизнь переживала: «Чужой сапог был размера на два больше, мне-то велик, а вот как та девушка, которой мой второй сапог достался? Как она-то в сапоге меньшего размера добралась до дома?»

С воспоминаниями о войне, о боевых подругах она выступала перед учащимися школ города. И когда ей задавали вопрос: «Какие у Вас награды?», она всегда стеснялась признаться, что у неё только одна медаль «За победу над Германией». Она отвечала, что не успели наградить её и многих фронтовых подруг. «Может, потому не успели, что много нас было на войне, но каждый на совесть выполнял свой воинский долг перед Родиной, все задания командования выполняли с честью и добросовестно. Разве можно было наградить всех?- говорила Шура, - за то у нас главная награда есть – Победа 9 мая!»

Военное лихолетье не прошло бесследно для здоровья сестры: стало болеть сердце, расшатались нервы. Она терпеть не могла грозы, поскольку они напоминали ей артиллерийскую канонаду.

В мирное время Шура долго ещё не могла забыть фронтовые будни, потому что работала после войны в лагере для военнопленных. Позднее, была  служащей в военкомате,  25 лет проработала, до пенсии.

Умерла Александра Николаевна Болотова (Карасёва) 14 ноября 1978 года, вскоре за ней ушёл из жизни её муж, Болтов Илья Николаевич, а затем и единственный сын Владимир.