Когда Геннадий  закончил девятый класс и собирался учиться в десятом, началась война и он пошёл на завод. Так как его возраст пока не подходил под призывной (родился он 18 августа 1924 года), то в армию Геннадий Николаевич хотя и попал в 17 лет, но и то, после многочисленных обращений в военкомат. Шёл 1942 год. Его направили в Саратовское военное пехотное училище, откуда через полгода он был определён в роту связи в укрепрайон под Курском. Как воевал связист рядовой Геннадий Кудрявеньков красноречиво говорит орден Красного Знамени, которым он был тогда награждён. Много раз за время войны ему – линейному отдельной роты связи, приходилось стремительными перебежками прорывался через густую зону обстрела, чтобы восстановить прерванную телефонную связь. Совсем близко рвались снаряды. Осколки со свистом пролетали над головой. А однажды пришлось тянуть нитку телефонного кабеля через поле, усеянное сброшенными с немецкого самолёта минами-крылатками. 

Кудрявенькова в роте недаром называли «ужом»: умел он без устали скрытно ползать по-пластунски, находить безопасную дорогу даже в самых гиблых местах. А таким местом стал весь Сандомирский плацдарм, где жестокие бои не прекращались ни днём ни ночью, простреливался каждый участок территории. После одного из боёв линия связи между соседними частями оказались перебитой. Восстановить её капитан Сычёв и послал Кудрявенькова.

«Будь предельно осторожен, – напутствовал он солдата. – Сам знаешь – двое там уже полегли…»

Когда связь была восстановлена, и Геннадий вернулся в своё расположение, командир поблагодарил его и приказал отдыхать. Но прилечь солдату не удалось: связь снова прервалась, и Кудрявеньков опять пошёл на поиски повреждения. Три дня «утюжил» он животом землю, отыскивая разрывы, наращивал провода, соединял линию. Боец знал уже каждую воронку, попадавшуюся на пути, каждый холм, каждую впадину. К этим укрытиям и старался подтянуть концы проводов, чтобы во время работы можно было повернуться хотя бы на бок. На третий день его подстерегла неожиданность. На нейтральной полосе он увидел повозку с солдатскими посылками. Рядом с ней лежали мёртвый возница и убитые лошади.

 «Дяденька, помогите!» – услышал он слабый голос. Присмотревшись, Геннадий заметил на земле юного бойца, спрятавшегося за лошадь. Осторожно подполз к нему.

«Ты как здесь оказался?» – спросил связист.

«Я в хозвзводе служу. Посылки для вас на передовую везли, да сбились с дороги. А потом и ефрейтора убило, лошади и понесли. Не успел я вожжи перехватить, как Карюху сразила пуля. А потом и Гнедко упал. Видно, снайпер где-то прячется».

«Подожди, проверим».

Кудрявеньков взял винтовку ефрейтора, надел на её штык каску.

«По моей команде приподнимешь над лошадью!»– приказал связист, а сам укрылся за колёсами повозки.

«Поднимай!» – И едва каска появилась над укрытием, как по ней тут же цокнула пуля. В то же мгновение на дереве, в лучах предвечернего солнца, сверкнуло стекло оптического прицела. Кудрявеньков рассчитал расстояние, перевёл на своей винтовке хомутик прицельной планки к указателю триста пятьдесят метров, крепче припал к прикладу и снова скомандовал:

«Поднимай!»

На этот раз два выстрела прозвучали в одно мгновение. Одна пуля вновь угодила в каску, вторая, посланная Кудрявеньковым, настигла врага. Связист хорошо видел, как с сосны сорвался фашистский снайпер и, задевая ветки, закувыркался к земле.

«Ну вот и дострелялся, – сказал Кудрявеньков. – Это ему за наших ребят расплата».

На узел связи Геннадий Николаевич вернулся вместе с мальчиком. А командир роты написал рапорт о представлении связиста Кудрявенькова к ордену.

Так и прошёл он все трудности и тяготы военного лихолетья, в боях под Курском, Жлобином, Гомелем, в Польше, даже не предполагая, что самое тяжёлое испытание для него придётся уже на конец войны. В 1944 году в Восточной Пруссии, под Данцигом (ныне польский город Гданьск) послали Геннадия с товарищами тянуть линию связи в соседнюю дивизию. Расстояние – километров пятнадцать. Погрузили катушки с кабелем на конную повозку. Где-то на втором километре вышли на железную дорогу, она лежала как раз в заданном связистам направлении, а на телефонных столбах, вдоль дороги, местами сохранились провода. Связисты проявили солдатскую смекалку – присоединялись к проводам на столбах и следовали до ближайшего обрыва. Телефонного-то кабеля не хватало, поэтому порывы соединяли телеграфным. Собирая куски кабеля, передвигались на подводе, всматриваясь вверх на столбы и провода.

И, вдруг, случилось страшное – подвода наехала на противотанковую мину. Взрыв разметал всех. Из пяти солдат один погиб сразу, другой тоже вскоре умер, двое других были тяжело ранены. Когда после взрыва Геннадий Николаевич очнулся, то не сразу понял и осознал весь ужас случившегося: правой руки не было, правая нога перебита в трёх местах, левая – ранена. Когда Геннадий вгорячах попытался встать – адская боль пронзила тело. Он снова потерял сознание. Только через тринадцать часов, истекающих кровью солдат, обнаружил проезжавший мимо поляк…

Советская Армия – освободительница, уже гнала фашистскую нечисть с польской земли, когда родные Геннадия Николаевича получили в волжском городе Куйбышеве тяжёлую весть о смерти сына и брата. Фронтовые друзья, отсылавшие её в горячую пору 1944 года, не знали, что ошиблись. После того взрыва они принесли связиста Кудрявенькова в полевой медсанбат без видимых признаков жизни. И, навсегда распрощавшись с боевым другом, поспешили на передовую, вслед за частями, перешедшими в решительное наступление.

А мать и сестра Кудрявеньковы, жившие в городе Куйбышеве, получили в сорок четвёртом году тяжёлую весть и не одну. «Ваш сын и брат, Геннадий Николаевич Кудрявеньков пал смертью храбрых, защищая Родину от фашистских захватчиков. Но он остался с нами в боевом строю. Его мужество и несгибаемая стойкость вдохновляет нас на ратные подвиги и мы жестоко отомстим врагу за нашего друга и боевого товарища!» – писал командир взвода, в котором служил Кудрявеньков –  старший лейтенант Пронин. «…Мария Брониславовна и Вера Николаевна, как ни тяжело мне это, но должен Вам сообщить, что Геннадий умер у меня на руках. Вместе с Вами горько переживаю эту тяжёлую утрату. Мужайтесь и верьте, что победа близка. За неё и за правду на Земле отдал Геннадий свою жизнь…» – это писал прошедший вместе с Кудрявеньковым по всем дорогам войны его боевой товарищ, земляк, однокашник – Александр Давыдов. И добавлено: «…Я бывал у вас до войны, мы с ним из 3-ей школы. До свидания! Надеюсь, увидимся. 1944 г. Март. Польша».

…Эти письма хранятся в семье Кудрявеньковых потому, что они не были ложными, они были правдивыми от первого, до последнего слова. Ведь связист Кудрявеньков действительно умер, умер на глазах этих людей, когда с перебитыми и ранеными ногами, без правой руки, в состоянии клинической смерти, доставили они его в полевой медсанбат.

А здесь в битву за жизнь отважного воина, вступили медики. Они сделали всё возможное и невозможное для спасения связиста. Им удалось вывести его из состояния клинической смерти, день и ночь они боролись за восстановление здоровья воина. И он вернулся к жизни, всем смертям назло… Солдатский салют в честь долгожданной Победы он услышал, когда лежал в госпитале под Берлином. Там он провёл полтора месяца. Позднее было ещё не менее десятка госпиталей. Ноги сберечь не удалось – ампутировали.