НАМ ДОВЕРЕНА ПАМЯТЬ!
📕🖋ИЗ ИСТОРИИ 361 ЗЕНИТНО-АРТИЛЛЕРИЙСКОГО ПОЛКА 
1941- 1945 г.г.

воспоминания Лубанова Леонтия Никифоровича, 
бывшего командира 4-го дивизиона 361-го ЗАП

Я был призван в армию осенью довоенного 1940 года. Служил на Кавказе в горной артиллерии, учился одолевать горные тропы на сильных конях с вьюками в центнер весом. Когда началась война, я решил бить фашистов в воз¬духе и подал заявление в Мелитопольское авиационное училище. Перед самой отправкой оказалось, что у Мелитополя уже немцы, и нас послали в другое училище - зенитно-артиллерийское. Учеба заняла несколько месяцев. В начале марта 1942 года нас собрали по тревоге и объ¬явили, что мы, лейтенанты, срочно нужны на фронте.
Однако на фронт я не попал. Привезли в город Горький, на формирование маршевых батарей. Там я получил под свою команду взвод малокалиберных 37-миллиметровых зенитных пушек. Разместившись на крыше одного из цехов, мы сразу делали два дела: охраняли завод и обучали бойцов.
Завод был военным объектом. Рабочие сутками не отходили от станков. Мы каждый день видели, как грузятся на платформы свежевыкрашенные пушки.
Каждый эшелон провожал на фронт главный конструктор Грабин.
Когда в Горьком была сформирована танковая бригада, пришла очередь отправиться на фронт и нам. Зенитчикам дали приказ защищать танкистов от ударов с воздуха. После жестоких боев в Смоленской и Калининской областях нашу бригаду отвели для пополнения снова в Горький. Мы вернулись на родину бригады, похоронив на полях Смоленщины очень многих. Родные и близкие погибших танкистов подходили, спрашивали, не видели, мол, такого-то. Глядели мы в полные тревоги глаза женщин и шли на святую ложь: переведен в другую часть или ранен, в госпитале. А что еще можно было сказать?
Когда начались бои под Сталинградом, бригаде дали четыре часа, чтоб погрузиться в эшелоны. Мы тоже заняли место в вагонах, как вдруг пришел приказ: офицеров-зенитчиков откомандировать в 361-й зенитный артиллерийский полк, который формировался для отправки в Заполярье, под Мурманск.
Формирование началось в Горьком, а заканчивалось на Урале, в Магнитогорске. Откровенно сказать, наше появление в глубоком тылу в то время, когда шли решающие бои под Сталинградом, было встречено местными жителя¬ми отнюдь не дружелюбно. Не могли поначалу раздобыть даже ложек для бойцов. Не проявлял особой приветливости и директор Магнитогорского комбината Носов, к которому обращался за помощью командир полка.
Когда получили пополнение, а это были девчата из Удмуртии, для нас, командиров, наступила трудная пора - надо было учить этих девушек воевать. По уставу боевую технику требуется укрыть в орудийных окопах, и вот наши 19-20-летние девчата, неумело махая кирками, долбят мерзлую землю, долбят часами, чтоб отрыть этот самый окоп. А сколько других навыков требуется от орудийной обслуги!
Пришло время, и наш полк отправился на Север. Раз¬грузились на станции Кола. Несколько батарей сразу развернулись в боевой порядок, и в тот же день старшему лейтенанту Галкину удалось сбить над Колой вражеский самолет. Моя же 11-я батарея снова погрузилась на плат-формы: получили приказ взять под охрану станцию Ковда, расположенную в 70 километрах южнее Кандалакши. Главным объектом зенитной защиты были два моста - железобетонный и металлический, перекинутые через морской залив. Сама станция, точнее, здание вокзала, давно сгорела, и железнодорожники располагались в землянке, продолжая делать главное: пропускать в обе стороны поезда.
Меня, как командира батареи, предупредили: если не уберечь мосты, движение надолго остановится со всеми вытекающими отсюда последствиями. Конечно, для двух взводов малокалиберных пушек задача была очень трудной, но приказ есть приказ.
Мы развернули огневые позиции батареи в километре с лишним от места разгрузки, перетаскав на плечах бое¬припасы и все остальное. Командир взвода, лейтенант Петин и командир взвода управления Андреев не жалели сил и времени, чтобы сколотить боевые расчеты. Замполит лейтенант Салтыков позаботился о том, чтобы наши воины знали, что делается на фронтах. Офицерам энергично помогали парторг Молчанова, комсорги Никитина и Рома¬нова, старшина Усов, сержанты Лазарев, Домрачев, Ощепков.
Начались боевые будни. В ясную погоду бывали дни, когда мы отбивали по пять-шесть налетов. За апрель 1943 года сбили два «Юнкерса». Какое-то время фашисты нас не беспокоили, но в один из ясных майских дней на батарею напала большая группа «Юнкерсов-87» и «Мессершмиттов-109». Они пикировали, сбрасывая бомбы, поливали батарею огнем из пулеметов и горючей жидкостью. Понимая, что все зависит от орудий, я побежал на огневую. Там выкрикивал команды лейтенант Петин, но видно было, что его никто не слышит. Командиры орудий сами действовали так, как полагалось при отражении налета.
Когда вражеские самолеты были отогнаны, и мы стали разбираться что и как, выяснилось, что многие ранены, а трое батарейцев убиты. Мы со всеми почестями похоронили их на станции Ковда. Через два дня наша батарея была переброшена на другой участок — охранять объекты города Мончегорска.
К тому времени уже начали дымить высокие трубы плавильного цеха комбината «Североникель». Стратегический металл был очень нужен стране, и предприятие срочно восстанавливало производство. Мы должны были защитить комбинат от ударов с воздуха. Здесь, в Мончегорске, у зенитчиков появилась возможность лучше обустроить свой быт. Командир дивизиона капитан Иван Терентьевич Брадулов постарался раздобыть необходимые материалы, и бойцы своими силами построили просторные землянки для жилья, баню, другие бытовые помещения. Сильно выручало то обстоятельство, что помимо девушек, у нас было несколько бойцов-умельцев, имевших не толь¬ко большой жизненный опыт, но и мирные профессии, пригодившиеся в военное время. Мастером на все руки слыл боец Дыдожин.
Девушки-зенитчицы с большой прилежностью и охотой изучали учебные программы и материальную часть, уставы, правила стрельбы, но порой проявляли беспомощность даже в сугубо женских делах. Как-то мы узнали, что скоро получим погоны. Гимнастерки с отложными воротниками требовалось перешить так, чтобы воротники стали прямыми. Поручили девчатам сделать это, и оказалось, что некоторые из них не умели даже прорезать и обметать петли. Пришлось устроить специальные занятия на тему, как оснастить погонами воинскую одежду.
Надо сказать, что сначала командиры относились к девушкам-зенитчицам строго, как и к солдатам-мужчинам. Им запрещалось носить длинные волосы, красить брови, ресницы. За «роман» с девушкой-бойцом офицера ждал трибунал.
Но вот на одном из совещаний приехавший в Мурманск член Военного совета Центрального округа ПВО генерал Телегин посоветовал: не следует девчат-военнослужащих уравнивать с сильным полом, не надо запрещать им прихорашиваться, пусть носят прически, какие хотят, красят ресницы и т. д.
— Сами подумайте, — говорил генерал, — бойцы у вас молодые, могут ли девушки выглядеть в их глазах замухрышками... Ну, а если любовь случится, да еще и хорошая, чистая, неужели судить их за это?
Однажды августовской ночью 1944 года моя батарея была поднята по тревоге. Рассчитав высоту, на которой шел вражеский самолет, мы поставили заградительный огонь и сбили фашиста. Командир дивизиона и я были награждены орденами Красной Звезды, сержанты Лазарев и Домрачев — медалями.
В марте 1945 года, когда И. Т. Брадулова перевели в другую часть, я был назначен на его место командиром дивизиона. В ноябре 1945 года дивизион был расформирован, и я ушел в запас. Долгое время работал на комбинате «Североникель» и в мае 1975 года вышел на пенсию.
В мае 1981 года с группой ветеранов мне довелось побывать у зенитчиков нынешнего поколения и убедиться, что они не роняют чести фронтовиков, добиваются успехов в боевой и политической подготовке.

Лубанов Леонтий Никифорович, бывший командир 4-го дивизиона 361-го ЗАП

«Мурманское книжное издательство 1990» 
«Внимание! Воздух!» Стр.56-59

pamyat-naroda.ru/heroes/kld...