Воспоминания ветерана: Однажды на территории Польши перед наступлением мы пошли в разведку, сели на танки и стали продвигаться в сторону населённого пункта. При подходе к населённому пункту мы соскочили с брони и уже шли пешком за танком, с большим досконально трудом пробираясь за ним по снегу. Мы работали в парах, я был в паре со своим другом по военному училищу Григорием Клочко. Мы с товарищем приблизились к населённому пункту и решили добраться до ближайшего дома. Соблюдая осторожность, проползли по снегу через огород и забрались в сарай. Наша задача была разведать окрестности. Я пошёл вперёд, а товарищ мой меня прикрывал. Осмотревшись, я увидел, что совсем рядом на перекрёстке установлен немецкий пулемёт. Очень умно было устроено! Немец выкопал треугольник и поставил пулемёт таким образом, что простреливалась и одна, и другая стороны дороги. Смотрю, а с той стороны дороги, откуда мы пришли, четверо румын выходят, в руках винтовки. Идут прямёхонько на нас. В то время Румыния на стороне немцев воевала. Я не растерялся, из автомата очередь дал и убил наповал трёх румын, а четвёртый дал стрекача и убежал. Однако этими выстрелами, мы себя выявили, выдали своё место нахождения. Немецкий пулемётчик на перекрёстке нас заметил и постоянно держал нас под прицелом. Нам же непременно надо было пробраться на другую сторону дороги. Мой напарник говорит: «Я побегу, а ты меня прикрой». И только он выбежал на дорогу, как пулемётчик с перекрёстка выстрелил очередью и прострелил Григорию обе ноги и руку. Я пополз и оттащил товарища с дороги из-под обстрела. Гриша очень мучился и стонал. Медлить было нельзя. Я порвал запасные рубашку и штаны и перевязал ему руку, из которой очень интенсивно вытекала кровь. Затем я прислонил его к стенке сарая и замотал ему другие раны. Отовсюду раздавались выстрелы. Понять, кто стреляет и откуда, было невозможно. Теперь уже мне надо было пересекать дорогу и пробираться на другую сторону. Говорю Григорию: «Я пошёл за помощью и если останусь живой, обязательно вернусь за тобой и спасу тебя». Я через дорогу побежал, а немецкий пулемётчик, к счастью, в это время отвлёкся и стрелял в другую сторону. Я в один миг перескочил через забор, а забор-то очень высокий был. Я бы в обычных условиях его ни за что не перепрыгнул. А тут одним махом перескочил и упал по другую сторону забора и к сараю подполз. Пулемёт совсем рядом, около двадцати метров от меня. Слышу голосок детский, и пацан из погреба вылезает. Я ему рукой машу, уходи, мол. Говорю ему: «Спускайся снова в погреб. Видишь, тут опасно – стреляют». Тем временем пулемётчик продолжал стрелять в противоположную сторону от меня. Тогда я, пользуясь моментом, достал гранату. Выдернув чеку, я изо всех сил бросил гранату через забор в сторону вражеского пулемёта. Взрывной волной окна в доме выбило, меня осколками осыпало. Пулемёт сразу замолчал. Значит, уничтожил я его и этим очень помог пехоте. Слышу — кричат: «Ура! Ура! Ура!». Наши танки идут. Я остановил один из них, объяснил, что у меня раненый товарищ помощи ждёт, заскочил на танк, и мы поехали за моим истекающим кровью напарником. Когда подъехали, друг мой был ещё жив, но говорить уже не мог, обессилел совсем, так как потерял много крови. Ребята-танкисты выскочили, подняли его на броню и срочно в госпиталь отправили. С тех пор, к сожалению, я товарища своего не видел. Живой ли он или не живой – не знаю. Мне за уничтожение пулемёта тогда дали орден Отечественной войны второй степени.