Хочу оставить память ещё об одном из миллионов Героев, которые вынесли на своих совсем не геройских плечах все неимоверные трудности Великой Отечественной Войны, Победили, а затем тихо и честно прожили не легкую жизнь, не ощущая себя Героями, причастными к Величайшему событию XX века.
Я хочу рассказать о своём отце, чтобы о нём знали и помнили его не только уже рожденные потомки. Два внука и внучка, минимум четыре правнука, которые радуются Жизни благодаря крови, обильно пролитой миллионами подобных Героев, но и последующие поколения, которым я уже не смогу лично рассказать то, что смог услышать и бережно сохранить от нашего со старшей сестрой не многословного и терпеливого папы.
Я своей главной задачей вижу не подробное описание совершенных подвигов. С ними, благодаря не равнодушным людям, создавшие сайты памяти Победителей («Подвиг Народа» и «Память Народа»), каждый может ознакомиться сам, прочитав наградной лист.
Я хочу рассказать о том, что пока нигде не написано, и только я бережно храню в своей памяти. В памяти благодарного сына, которому довелось слушать эти рассказы о страшных военных буднях от человека, который прошел их, полностью испытал на себе все ужасы и тяготы окопной жизни, и каждый день слышал свист пуль и осколков у виска, отнимающих жизнь или дарящих минуты, дни или недели, пролетая мимо.
С некоторыми защитниками отечества судьба обходилась очень сурово. Уже в первом бою отнимая возможность совершить подвиг во имя Родины, и прервав связь времён, оставляла будущий Мир без потомков солдата, сгоревшего в адском пламени войны.
Других по-отечески хранила, к ним я, безусловно, отношу и своего отца, разрешая им продолжить род и воспитать потомков. Вот ради этих потомков, которые не могут уже из первых уст услышать правдивые и не приукрашенные рассказы о военных буднях, я и решил донести до них некоторые реальные эпизоды военной жизни моего папы Рыфтина Анисима Борисовича.
Анисим Борисович Рыфтин родился 24 августа 1916 года в городе Воткинск.
Анисим был третьим младшим ребенком в простой еврейской семье (мама – домохозяйка, папа – извозчик). В 1917 года семья переехала в Пермь.
После окончания школы-семилетки с 15 лет (с 30 августа 1931 по 25 сентября 1937 года) трудился на заводе им. Дзержинского. В 1937 году окончил школу ФЗО (Фабрично заводское обучение) и получил мирную и очень нужную специальность токарь.
15 сентября 1937 года призывной комиссией при Пермском городском военным комиссариате Анисим Борисович Рыфтин был признан годным «к строевой службе» и уже в конце сентября стал красноармейцем Рабоче-крестьянской Красной Армия (РККА). С сентября 1937 по декабрь 1939 года он служил в 10-ом танковом полку «заряжающим», получив военную специальность «наводчик экипажа средних танков».
С декабря 1939 года до первой демобилизации в ноябре 1940 года мой папа служил «заряжающим» в составе 405-го танкового полка. В его составе он принимал активное участие в Советско-финляндской войне, которая проходила с 30 ноября 1939 года по 12 марта 1940 года. На этой, мало известной для большинства соотечественников войне, отец получил первое легкое ранение. Пуля финского снайпера, уже на излете, попала ему в ногу немного выше колена. По словам отца, позже я им нашел подтверждение в интернете, «во время атаки советской пехоты финские снайперы целенаправленно выбивали офицеров выстрелом в голову». По его же словам, подтверждение, которым я в последствие не нашел, «финские снайперы стреляли рядовому и сержантскому составу Красной Армии в ноги». Может быть это и так, но судя по количеству наших безвозвратных потерь за три не большим месяца боевых действий, отцу, скорее всего, повезло при первой встрече с пулей противника.
После демобилизации папа вернулся на завод им. Дзержинского, где проработал с 28 февраля по 30 сентября 1941 года, и ушёл на фронт добровольцем, имея, как хороший специалист «бронь» от завода.
Из-за ухода на фронт добровольцем, и в связи с большими сложностями при управлении войсками в первые месяцы войны, отец не попал на службу по полученной в армии специальности, а был зачислен в 40-ой запасной лыжный полк минометчиком, в котором воевал с 30 сентября до 9 декабря 1941 года. А с 9 декабря 1941 года по 18 мая 1942 года воевал минометчиком в 59-ой стрелковой бригаде на Волховском фронте, проведя больше двух месяцев из этого времени в госпитале.
Это было очень тяжелое время. Враг наступал по многим стратегическим направлениям, рвался к Ленинграду, пытаясь осуществить его блокаду. Преимущество в живой силе и техники было на стороне фашисткой Германии. Немецкие мессершмитты, имея полное господство в воздухе, расстреливали из пулеметов советских лыжников и пехотинцев на открытом пространстве, издевательски давили лыжами бойцов, у которых заканчивались боеприпасы. В это время часто происходили и рукопашные схватки с хорошо обученной и вооруженной пехотой противника, уже покорившей всю Европу. В одном из таких страшных рукопашных боёв отец получил удар прикладом по лицу, и уже падая и теряя сознание, рефлекторно произвел успешный выстрел по противнику. Очнулся рядом с трупом врага и с его оружием самостоятельно вернулся в часть. Этот удар выбил отцу много зубов, после войны у него были вставные съёмные челюсти низкого качества, которые приносили много неудобств в повседневной мирной жизни, и он сам научился корректировать протезы, подпиливая их без обращения к врачам. Но, главное, он вышел Победителем из этой дуэли, как и вся страна, в самой страшной и кровопролитной битве в истории человечества.
Бои в январе – феврале 1942 года с противником, многократно превосходящим в то время ограниченные ресурсы Красной Армии на некоторых фронтовых направлениях, приводили к окружению нашей боевых частей, воюющих с большим дефицитом продовольствия и боеприпасов, и часто в отрыве от командных пунктов. В 20-ых числах февраля в окружение попали и бойцы подразделения, где служил отец. Несколько дней они безуспешно пытались прорваться к своим частям. Погиб командир, закончилось продовольствие, заканчивались боеприпасы, многие бойцы были раненные и обмороженные. Поэтому, было принято решение, попытаться выйти из окружения двоим наиболее боеспособным красноармейцам, чтобы организовать помощь для спасения остальных бойцов. Один из этих двоих, был мой отец.
Через 3 дня, в последний день февраля, они вышли на нашу часть, удерживающую небольшой поселок на развилке дорог. К этому времени они уже неделю ничего не или, кроме снега. Папа, как старший по званию пошел докладывать руководству части, а напарник получил котелок каши на двоих, так как продовольствие и в этой части было в большом дефиците. Руководство части, после короткого совещания со штабом, выделило вышедшим из окружения несколько здоровых бойцов, боеприпасы и немного сухих пайков, отправив их на спасение подразделения, попавшее в окружение. Когда отец вернулся к напарнику, то выяснилось, что он съел всю кашу на двоих, а выходить на спасение товарищей надо было срочно, чтобы до рассвета преодолеть открытую местность. Папа успел выпить только горячую сладковатую воду, прежде чем отправиться в очень опасный обратный путь.
Открытое пространство в ту ночь было подвергнуто со стороны немецких позиций мощному минометному обстрелу, и выглянувший из-за векового ствола дерева отец, получил осколочное ранение в живот. Осколок мины, пробив шинель, намотал на себя шерсть от толстого теплого и давно не стираного свитера, застрял в таком виде в брюшной полости, бойца, спешившего на спасение товарищей.
Операцию в эвакогоспитале с удалением части кишечника, папе провели только 2 марта, где он и находился на лечении до 12 мая 1942 года. Хирург, проводивший операцию, подарил отцу осколок, и сказал, что если бы он был сытым, то шансов на спасение у него не было бы. Спасло отца недельное голодание и напарник, съевший всю «кашу на двоих». А незадолго до ранения, увидев пустой котелок, папа готов был съесть своего спасителя, истратив на его характеристику весь запас русского мата, который накопил за годы тяжелой армейской службы.
По документам госпиталя, это ранение было «легким». Буду и я считать, что в тот раз, судьба «легко» согласилась на продолжение жизни отца и его потомков.
В ту ночь, спасатели не смогли выйти на помощь окруженному подразделению. А потом начались затяжные бои на этом направлении. Судьба, оставшихся в лесу бойцов неизвестна и скорее всего очень печальна.
В мае 1942 года Анисим Борисович вернулся на службу в танковые войска, чтобы в дальнейшем громить врага по специальности, полученной во время срочной службы в армии.
С мая по ноябрь 1942 года служил в 26-ом учебном танковом полку.
С ноября 1942 года по май 1943 года служил в 243-ем отдельном танковом полку «командиром орудия на танке».
С мая по август 1943 года служил в 9-ом учебном танковом полку.
С августа 1943 года до окончательной демобилизации из армии служил в 79-ом танковом полку «командиром орудия на танке», так кратко записано в военном билете отца.
Судя по наградным документам, а потом по встрече с ветеранами полное и точное название этого подразделения: «танковый батальон 79-ой танковой бригады 19-го танкового корпуса», в дальнейшем носившем имя: «19-ый Краснознаменный Перекопский Танковый Корпус».
В составе этого военного подразделения отец воевал на, безусловно, лучшем танке II Мировой войны – Т-34. Вместе с этим корпусом папа совершал подвиги, громил врага и одержал самую главную и важную Победу в истории XX века, определившую на долгие годы вперед вектор мирового развития.
Боевые действия в составе этого прославленного танкового батальона он начал в битве под Курском, больше известная, как «Битва на Курской дуге», проходившей с 5 июля по 23 августа 1943 года. Эта грандиозная битва по своим масштабам, задействованным силам и средствам, напряжённости, результатам и военно-политическим последствиям является одним из ключевых сражений Второй мировой войны и Великой Отечественной войны.
Много тяжелых битв и кровавых сражений провел Анисим Борисович в составе этого героического танкового корпуса. По словам отца, самыми жестокими и кровопролитными, были битвы с врагом при освобождении Севастополя и прорыве обороны противника на участке Сапун-горы в апреле и мае 1944 года. Отец с большой грустью и неохотой вспоминал эти тяжелейшие дни своей жизни, очень много друзей и однополчан навсегда осталось в Крымской земле. Скупые слова фронтовика: «Это был настоящий ад, земля горела…», многое говорят о тяжести испытаний, которые пришлось преодолеть при освобождении Крыма.
Награды Анисима Борисовича:
Орден Отечественной войны II степени (представлялся к ордену Красного Знамени).
Орден Славы третьей степени.
За Победу над Германией в Великой Отечественной Войне 1941 – 1945 гг.
Мало или много наград у моего отца? Папа очень не любил говорить на эту тему. И на войне есть разное отношение командиров к подчиненным, обоснованное субъективными причинами и сложившимися устойчивыми стереотипами. Я имею в виду антисимитизм, довольно широко распространенный в СССР, особенно на территории Украины. Ничем другим невозможно объяснить несколько случаев, когда к награждению предоставлялся весь экипаж танка, в котором воевал отец, кроме него. Но, важно ли это? Нет, считаю я, и вот почему.
Отец говорил: «Я приехал к Победе на седьмом танке». Шесть танков были подбиты врагом, и ни разу всему экипажу не удалось остаться в живых. А один или два раза, не могу сейчас точно сказать, папа оставался один Живым из всего экипажа.
ЖИЗНЬ – это и есть его и наша ГЛАВНАЯ НАГРАДА за ПОБЕДУ!
После освобождения Крыма папа сражался с врагом в Прибалтике, добивал ожесточенно сопротивляющиеся немецкие войска в Польше и Румынии.
В Румынии у него открылась не залеченное тяжелое ранение левой руки, которое он получил, покидая подбитый танк. Потребовалась новая операция, которая так и не смогла восстановить функционирование левой руки в полном объеме.
В госпитале на территории Румынии в звании старшего сержанта папа и встретил такую тяжелую и долгожданную Победу Советского Народа.
Демобилизовался из армии в декабре 1946 года в звании старшины.
Расскажу еще о двух, на мой взгляд, поразительных эпизодах, когда судьба была Благосклонна
к моему папе, к его детям, внукам и правнукам.
В 1943 году отец получил сильную контузию, которая сказывалась на его здоровье всю оставшуюся жизнь.
Когда папа пытался покинуть подбитый танк через люк башни, произошло какое-то событие, сильно контузившее его. Он помнит, что собирался выпрыгнуть из люка танка, дальше он ни помнит ничего, очнулся уже в госпитале через несколько дней. Поэтому, существует два предположения развития события.
Первое, менее вероятное. Когда отец собирался покинуть подбитый танк через люк башни, и его туловище уже находилось не в танке, произошла детонация оставшегося в танке боекомплекта, и его взрывной волной выбросило из танка, отбросило от него на несколько метров и засыпало землей, возможно, уже от другого взрыва. В пользу этой версии говорит то, что весь остальной экипаж танка погиб в нём, и поиски других членов экипажа, которые могли остаться в живых, не производились. Против этой версии говорит то, что у папы кроме контузии были ушибы тела, синяки, но нижняя часть туловища не была повреждена.
Второе, более вероятное. Когда отец приготовился покинуть танк (или уже покинул его), рядом произошел взрыв, который сильно контузил Анисима Борисовича, отбросил его от танка и засыпал землей. А после этого детонация боекомплекта уничтожила весь остальной экипаж.
И в таком положении засыпанный землей контуженый отец без сознания пролежал около суток. Спас его очередной счастливый случай. Пехота перемещалась по освобожденному танкистами участку к новому плацдарму боевых действий. И один из бойцов заметил ногу в довольно новом сапоге, торчавшую из кучи земли. Довольно обычный для войны случай, «приличная обувь покойнику не нужна», и пехотинец попытался воспользоваться этим сапогом…, и тут он, к большому нашему счастью, обнаружил, что хозяин сапога ещё жив. Низкий поклон этому бойцу и всем его потомкам, надеюсь, они у него есть.
Землю разбросали, папу отправили в госпиталь. Молодой и здоровый организм смог справиться с сильнейшей контузией. Через несколько дней отец пришёл в сознание, но не видел и не слышал. Скоро восстановилось зрение, а слух только через три недели после попадания в госпиталь.
Это, конечно, не уникальный для войны случай. Но для Анисима Борисовича и его потомков, случай, безусловно, счастливый и судьбоносный.
А это рассказ ещё об одном ключевом эпизоде, когда жизнь отца «висела на волоске», причем, на очень тоненьком. Этот рассказ произвел на меня неизгладимое впечатление, и «заставил» рассчитать вероятность своего рождения.
Случилось это в Прибалтике в конце августа 1944 года. Во время не большого затишья на передовой, отец и ещё трое бойцов ушли в не глубокий тыл с заплечными армейскими термосами, чтобы принести горячую пищу для бойцов подразделения.
Когда они возвращались назад нагруженные не хитрой солдатской пищей (суп, каши, компот) неожиданно начался минометный обстрел передовой и подступов к передовой со стороны тыла.
Бойцы бросились к ближайшим окопам предыдущей немецкой передовой, сильно пострадавших от штурма наших войск. Отец бежал последним, и ему не хватило места в частично засыпанном окопе, которые полностью заняли три бойца с термосами для пищи. Папа лег рядом с окопом, высматривая ближайшее укрытие, чтобы броситься к нему после очередного взрыва. Следующая мина попала точно в окоп, занятый бойцами. Бежать куда-то уже не имела смысла, да и отец, уже очень многое повидавшим на своём боевом веку, находился в шоковом состоянии. После обстрела он вернулся на свои позиции, не заметив, что вражеский осколок пробил термос с супом, который он нёс, и вся горячая жидкость вылилась на него.
Оставив бойцам гущу от супа, он пошёл к командиру докладывать о трагедии.
Папа уже немного пришел в себя, и видел, что командир недоверчиво воспринимает его сбивчивый рассказ о случившемся. Этот день оказался добрым для отца. Командир был опытный, много повидавший чудес на этой войне, и никогда не отделявший себя от рядового состава офицер. Он внимательно посмотрел в глаза бойца, только что видевшие смерть прошедшею совсем рядом, налил ему почти пол кружки водки, плеснул себе, и они, молча, выпили за погибших боевых друзей. После чего он отправил папу спать в блиндаж под надзор дежурного. А ночью, он отправил разведчиков к этому окопу, который неожиданно стал братской могилой.
Утром отец с экипажем своего танка утюжил немецкие окопы и меткими выстрелами их пушки подавлял вражеские пулеметные гнезда, расчищая путь для нашей пехоты.
Любому понятно, что во время обстрела выжить около окопа гораздо сложней, чем в окопе. Не иначе, как ангел-хранитель спустился с небес и плотно прикрыл папу своим крылом.
Пожалуй, это всё, что я услышал от своего не многословного отца об ужасах войны. Жалею, что не смог узнать больше. Но, взрослые дети, к сожалению, не ценят очень важные часы общения со своими стареющими родителями.
9 МАЯ для меня и моей семьи – это Святой и грустный Праздник нашего Народа, которым стал таковым, неверное, и благодаря рассказам о войне, которые мне довелось услышать из уст её непосредственного участника.
Праздник 9 мая все ближайшие родственники всегда встречали за столом у папы.
Папа ушёл из жизни 2 сентября 1996 года в возрасте восьмидесяти лет.
И вот уже 20 лет 9 мая мы неизменно собираемся сначала на его могиле, а затем за моим столом. Я наливаю рюмку отца до краёв водкой и прикрываю её кусочком черного хлеба.
В последние годы эта традиция включает себя ещё участие в шествие «Бессмертный полк» с портретом нашего папы перед посещением кладбища.
Я бережно храню все боевые награды и военные документы отца.
Я уверен, что сложившаяся традиция празднования Дня Победы будет соблюдаться в нашей семье долгие годы благодаря внукам и правнукам нашего Героя Анисима Борисовича Рыфтина.