Капитан – Лейтенант Павел Никанорович Завражин.

16/29 декабря 1910 – 7 декабря 1989.

Родом из села Семиозёрка Ивановского района Амурской области. Часто вспоминал эпизоды из своего детства. Семья была большая, из переселенцев 1863 года из Тамбовской губернии. Благодаря упорному труду жили богато, но нравы были суровые: чуть что не так – затрещина или ложкой пó-лбу.

Павел Никанорович часто вспоминал о своём отце Никаноре Макаровиче. Огромной силы был человек. Деревенские драчуны разбегались, заслышав: «Атас! Никанор идёт!» Да и сам Павел Никанорович был крепкий, жилистый, с природной закалкой. Рассказывал, как красивы были виды на его «малой родине»; какая плодородная земля; какие обильные охота и рыболовство!

Революцию 1917 года – и февральско-мартовскую, сбросившую царизм, и Великую Октябрьскую Социалистическую Революцию – семья приняла, как должное, с приветствием. Во время Гражданской войны многие из села ушли в красные партизаны – крепко, видно, «достали»белогвардейские каратели. Не зря в старой песне поётся про «лихие эскадроны Приамурских партизан».

Павел Никанорович вступил в недавно созданный Комсомол. В отряде ЧОН (Части Особого Назначения) боролся против белобандитови китайских «хунхузов», через Амур просачивавшихся на Советскую территорию. У него даже было личное оружие – револьвер «Наган», который потом сдал, когда во время учёбыв Топографическом техникуме его пистолет чуть было не похитил какой-то «му…чудак».

Военную срочную службу Павел Никанорович проходил на острове Русский в команде «одногодичников» – людей с образованием, по окончании которой присваивалось офицерское звание. Вспоминал, что в те времена ни о какой «дедовщине» и речи быть не могло. Армейская служба трудная. Часто вспоминал о многокилометровых марш-бросках, о тренировке в противогазе. Все чувствовали, что война неизбежна, и готовились к ней.

В тридцатые годы Павел Никанорович работал топографом-геодезистом на строительстве Канала Москва-Волга, при котором возникло знаменитое «Московское Море» – водохранилище, благодаря чему поднялся уровень Москва реки, сделав мелкую, пересыхающую речку полноводной.

На стройке работало много заключённых. Павел Никанорович их жалел, понимая, что многие были совершенно невиновны. При этом уголовники-«урки» от работы отлынивали, а нормальные «мужики» старались. Бригада вышла в«ударники-передовики». Павел Никанорович покупал для «зеков» папиросы, сыр, колбасу, чтобы как-то поощрить их и скрасить заключение.

До войны Павел Никанорович жил в городе Дмитрове под Москвой. Там встретил и поженился с Марией Николаевной Козловой, матерью Людмилы Павловны и Светланы Павловны. Но ненам судить об их отношениях и причинах разрыва, ведь обе стороны приводили прямо противоположные, пристрастные версии, сполна выражая весь груз взаимных обид и упрёков. Не нам судить! Люди прожили долгую, трудовую жизнь, и дай им Бог отпущения ошибок и проступков, и блаженство покоя на Том Свете…

Перед войной Павел Никанорович проходил военные сборы на Балтике, где моряков готовили и к тралению мин, и к пикирующим бомбардировкам. С началом Великой Отечественно войны мобилизованный, ещё лейтенант (или уже старший лейтенант – не знаю точно), Павел Никанорович был назначен командиром роты морской пехоты (экипажи с потопленных врагомкораблей). Посмотрев личные дела своих краснофлотцев, просто ужаснулся: как с таким контингентом воевать!? Кто сам сидел, кто из раскулаченных – все имеют обиды на Советскую Власть. Но бойцы сражались стойко, храбро.

О войне Павел Никанорович рассказывал крайне неохотно. (Документов тоже почти не сохранилось, поэтому – что запомнилось, то и пересказываю). К тому же, по-видимому, офицеры давали некую подписку о неразглашении, тем более о начальном, катастрофическом ходе военных действий. Кстати, запомнилась залихватская песенка морской пехоты, которую приведу после.

Боевое крещение рота получила под Вязьмой летом 1941 года. Все силы были брошены, чтобы сдержать стремительное наступление врага на Москву. Поспешно выгрузившись из эшелона,батальон, в который входила их рота, пошёл на позиции через лес. И километра не прошли – сзади грохот и огонь: безнаказанно бесчинствующая гитлеровская авиация разбомбила их эшелон.

Заняли готовые позиции (копать траншеи не пришлось) разгромленной и обескровленной предыдущей части. Только расположились, подготовились к отражению вражеской атаки, на позиции обрушился страшный артналёт. Чем и объясняется стремительное продвижение гитлеровцев в начальный период войны: наступая следом за огневым валом, гитлеровцы с лёгкостью брали позиции наших понёсших потери, заваленных землёй частей, неспособных эффективно противостоять врагу. Этим же объясняется огромное количество попавших в плен красноармейцев в первые недели и месяцы войны.

Однако, рота, ну и весь батальон, выдержали и отразили две атаки. Потом их часть, потеряв до 75% личного состава, под угрозой окружения по приказу отступила. А все павшие краснофлотцытак и остались в разбитых траншеях. В том бою Павел Никанорович получил контузию от взрыва. Слава Богу, что хоть жив остался. Как лечился? – военврач поднёс спирту – не до того было.

Оставшихся в живых бойцов отправили на переформирование в Москву. Там Павла Никаноровича оставили в качестве инструктора-преподавателя при Высших Офицерских Курсах переподготовки – оказались востребованыспециальность топографа-геодезиста и опыт работы. Запомнилась фамилия начальника курсов – Стражмейстер. Однако преподавать сразу не пришлось: враг уже был у ворот Столицы, начиналась битва за Москву. Город-фронт на осадном положении.

Для противодействия диверсантам и отражения возможного вражеского десанта сформировали Офицерский батальон, действовавший в окрестностях. Павел Никанорович вспоминал панические настроения среди населения при эвакуации, особенно среди начальства. Советское Правительство переехало в Куйбышев (Самару), но Сталин остался в Кремле, и это очень воодушевляло защитников Столицы. Не знаю точно, участвовал ли Павел Никанорович в составе Офицерского батальона в историческом Параде 7 Ноября 1941 года в честь 24-й годовщины Октябрьской Революции – скорее всего, участвовал.

Запомнился рассказ о некоторых эпизодах времени битвы за Москву. Так, однажды их офицерский патруль выследил и стал преследовать диверсанта-«ракетчика», подававшего сигналы прифашистском авиа-налёте. Диверсант стал отстреливаться, но с помощью милиции и прохожих был задержан. А то как-то их патруль грелся в железнодорожной будке. Вдруг шум, крики. Это немецкий самолёт летел на «бреющем» над железной дорогой и поливал всех из пулемёта. На столе лежал автомат ППШ. Павел Никанорович схватил его, выскочил из будки и выпустил по вражескому самолёту весь диск. Ну, там не он один – многие вокруг стреляли. Короче, самолёт задымился и через пару километров рухнул на землю. Такие сбитые вражеские самолёты выставляли напоказ около ВДНХ (тогда – ВСХВ)для поднятия духа жителей Столицы.

А то было дело: поехали они с начальником Курсов на базу снабжения в ближнем Подмосковье.Ехали по дороге, но в кромешной темноте из-засветомаскировки. Павел Никанорович поглядывал на карту в свете фонарика и периодически говорил водителю, где и куда свернуть. (Подобно тому, как теперь подаёт указания голосом авто-навигатор). Вдруг: «Стоп! Включите на секунду фары». Смотрят – они стоят прямо перед той самой базой. Ещё чуть-чуть, и врезались бы в стену. После этого случая Стражмейстер крепко его зауважал, какумелого, знающего специалиста.

В Москве Павел Никанорович жил на казарменном положении, так что не мог даже вырваться в Дмитров к семье. Хотя, конечно, по его офицерскому аттестату они получали продукты, ион посылал им деньги. После разгрома гитлеровцев под Москвой напряжённость снизилась. Начались занятия на Курсах. На переподготовку направлялись высшие офицеры – подполковники, полковники, даже генералы. В начале 1942-гоПавел Никанорович вступил в ВКП(б). Позднее,когда разворачивалась Сталинградская битва, подал рапорт (и потом не раз подавал) с просьбой направить его в Действующую Армию, но строгийСтражмейстер непреклонно отвечал отказом, желая оставить при Курсах ценного специалиста, да ипросто жалея молодого человека.

Из рассказанного Павлом Никаноровичем вспоминается такой эпизод. На Новогоднем вечере в Кремле познакомился, а позже и подружился, с группой молодых офицеров. Представляясь, называют они фамилии, которые у всех на слуху.Павел Никанорович смотрит – они и похожи на известных людей. Это оказались сыновья членов Советского руководства. На вечере выступали многие известные артисты; из рассказазапомнилась певица Барсова.

А то поехал он с товарищем, тоже моряком, в командировку в Кострому. Идут они в парадной форме, при кортиках, по дощатой мостовой. Местные пацаны удивляются: «Кто это такие? – Наверно, союзники». Впереди шли несколько пехотных офицеров, а навстречу – матросы (вероятно, Волжской флотилии). Поравнявшись с «пехотой», матросы спокойно им «козырнули», а перед моряками, отдавая честь, загремели по доскам строевым шагом. Так что пехотныеофицеры даже оглянулись, а «военморов» аж гордость взяла!

Так вот и проходила служба Павла Никаноровича в Москве. Огромным торжеством, невыразимой радостью стала Победа! На Красной Площади звучали гармони, девушки танцевали с девушками – мужчин-то было мало. Ликующая толпа «качала» оказавшихся там военных. Павел Никанорович при этом опасался только, чтобы не выпал парадный военно-морской кортик.

После войны привилегированные друзья пытались «продвинуть» Павла Никаноровича. Собирались послать его военно-морским атташе в Мексику. Но не сложилось. И языки-то ему не давались – он сам шутил: «мне легче зубы вычистить через нос, чем язык выучить» (да освоил бы, несомненно). К тому же на дипломатическую службу направляют женатых, а у него тогда уже были с женой крутые «нестроения». Увы!..

Направили его в Ленинград на трал-разминирование Финского Залива и Балтийского Моря (ну, раз до войны этому учили!). Так что война для Павла Никаноровича закончилась лишь в 1947 году. В Ленинграде он встретил мою маму, Марию Яковлевну Туркову. Они поженились 7 декабря 1947 года. Но это совсем другая история. Мистическое совпадение – Павел Никанорович и скончался 7 декабря, через 42 года…