Здравствуйте дорогие папа, мама и все! На днях выезжает в Москву один из врачей – отпущенный как больной – по чистой. Пользуясь случаем, решил поподробнее написать о своём житье - бытье. Может быть, эти данные пригодятся. Здоровье моё ничего, правда, никак не проходит кашель, но всё это пустяки по сравнению с вечностью. 18 сентября прошёл проверку, результатов не знаю, так как их не говорят. Теперь дело за подтверждением военного звания. Отдел кадров в Сан. Управлении РККА должен прислать выписку из приказа НКО (примерно звание мне присвоили в феврале 1939 года, подписано Будённым), но обычно там не торопятся; есть люди, ждущие этого по полгода.

Затем после всего этого надо ждать распоряжения о дальнейшей судьбе, куда направят на работу. В Москве есть специальное управление, ведающее бывшими военнопленными, руководит им генерал-лейтенант Голиков. Вот примерно всё, что пока знаю, но верно одно – людей не торопятся отправлять, есть живущие месяцев по девяти. Вот ты, папа, мне писал, что береги здоровье, на своей земле окрепнешь для новой работы, богатой содержанием. Я вообще не любитель хныкать, но факты упрямая вещь, против них не попрёшь. На своей земле хорошо, это никак не сравнишь с пленом.

Здесь лучше питание, нет над тобой немецкой палки, иногда попадаются газеты, слушаю радио. Но и только. Также работаешь не по специальности. Я, например, тренируюсь подметать пол. Это нужное дело, и я это с любовью делал, будучи красноармейцем - одногодичником в 1936 году. Но теперь я это тоже делаю, но нужно одно иметь, какую цель, а вот этой целеустремлённости - то нет. Вся работа приносит пользу, но надо, чтобы человек был на своём месте. Я понимаю, что плен – это горе и несчастье каждого человека, тем более, кто попал не добровольно. Лучше смерть, чем плен, поётся в песнях, это так и в самом деле. И вот наше несчастье и заключается в том, что мы были в плену. Пусть я был в плену советским человеком, по-советски относящимся к людям, но ведь этим плен не устранить. Правда, как вёл себя в плену, учтётся. В город не хожу (у меня это город). Вот в таком положении нахожусь и я. Правда, я не знаю, сколько придётся жить мне, теперь как будто б кто устроится, но я не представляю себе… Будет указано место работы и всё. Возможно и не всё.

Папа, на всякий случай сообщаю тебе свои данные. Попал в плен в с. Започевская Лива Волынской области. Попал в плен, будучи ранен. Ранен, правда, не тяжело, но это мешало передвижению пешком. Ранен в ногу под Гороховым при (обстреле ) осколком мины. В плену меня сразу направили в (текст неразборчив) Волынской обл., где находился на лечении вместе с другими военнопленными по (июль). С 25.7 переведён в Луцкую тюрьму, где был лагерь военнопленных, где и пробыл до 25.8 1942 года, работая в качестве врача тюремного лазарета.

Тут в 1. 1942 г. ( текст неразборчив) . С 26.8.1942 года переведён в Ровно в лагерь военнопленных, где не работал по специальности, приходилось работать и грузчиком и (на стройке) мешать цемент, и убирать лагерь. С 23.1.43 переведён в концлагерь (название неразборчиво) военнопленных, где пробыл до 8.4.1943 по специальности (почти два) месяца, остальное время на вспомогательных раб(отах). С 9.4.1943 по 8.5.43 г. был в военнопленном лазарете Львов, после чего направлен в офицерский лагерь г. Ченстохов , где находился вместе с офицерами военнопленными по 13.7.1944, работая врачом военнопленного лазарета. С 14.7 44 по 21.7.44 находился в Седлец , оттуда отправили пешком до Ламсдорфа , (прибыли) в последний 10.08.44. С августа 1944 по 23 января 1945 в Ламсдорфе, где до октября работал пильщиком леса, совершая ежедневно 20 км перехода.

С 1 октября - врач военнопленного лазарета. С января 1945 по 10 марта 1945 г. эвакуирован пешим строем до (Фалькенау? – название города неразборчиво) (Чехословакия). За эти 45 дней мы ни разу не ночевали в тепле; ввиду болезни помещён в лазарет военнопленных, где после выздоровления работал врачом военнопленного лазарета. 7.5.45 освобождён из плена американской армией в Фалькенау и до 17 мая 1945 г. работал, обслуживая больных военнопленных. С 17.5.45 работал в т.о. ХППТ 4398 Карлсбаден и с 22.6.45 в ( текст неразборчив) 2466. Работая в советских госпиталях, не получали ни одного замечания о недобросовестности. С 30.8 в дороге до Ликино и с 17.9 в Ликино. Пусть большой ценой пришлось заплатить., ожидая своих, но в плену мы оставались всё же советскими. А теперь мы не являемся все советскими, и ждём решения вопроса».