Малышев Константин Феофилактович
Малышев
Константин
Феофилактович
капитан / сапер
9.10.1915 - 2007

История солдата

Наш дедушка, Малышев Константин Феофилактович родился 9 октября (27 сентября по старому стилю) 1915 г. в городе Вязники. Пришлось ему одному быть из семьи не Филатовичем, а Феофилактовичем: выдавая на него метрическую книгу, сотрудник ЗАГСа оказался наиболее внимательным и правильно прочел имя отца Константина. Учился с 8 лет в школе при фабрике Парижской коммуны. Отец Константина, Малышев Феофилакт Гаврилович (1877-78 – 1922 гг.) участвовал в Первой мировой войне, мать - Малышева Евдокия Петровна (1877-78 – 1928 гг.). В семье Малышевых было 9 детей, двое из них умерло. Остались: Владимир, Николай, Иван, Михаил, Екатерина, Елена и Константин. Росли дети в суровых условиях, и даже лыжи и коньки зимой изготавливали себе сами. «В то время у нас и запросов не было на что-то хорошее», - вспоминал дедушка. Семья Малышевых пережила голод в 1921 году. Ели жмых, а отруби были деликатесом. Тогда в поисках пропитания часть семьи, в том числе Константин, отправилась в «хлебородную» Саратовскую губернию. В 1922 году семья вновь воссоединилась, в этот же период от болезни умер глава семьи. На руках Евдокии осталось семеро детей, в воспитании которых помогала ей сестра Ненила. Однако в 1924 году Ненила умерла. Из детей в тот период работали только трое братьев Константина. Евдокия Петровна тяжело переживала потерю детей, которые умерли в короткое время, мужа, сестры, а затем гибель сына, Михаила. В 1928 году не стало и ее. Для Константина, которому было на тот момент 13 лет, это был сильнейший удар. В родительском доме он остался жить с братом Владимиром – остальные дети обзавелись семьями. В этот период Константин поступает учиться в ФЗУ на базе 7-летки в подмастерскую группу. Жизнь в доме стала тяжелой, когда у брата появилась семья, Константин стал нежеланным жителем дома. В 1933 году подросток был вынужден покинуть родной дом, и его приютила чужая семья.
В 1937 году Константин Феофилактович работал на фабрике «Свободный Пролетарий» в г. Вязники, в этот период он знакомится с ткачихой Клавдией Андреевной Малышевой, молодые люди женятся. 22 августа 1938 года у супругов рождается сын Рудольф. Однако счастье не длилось долго: 3 ноября 1938 года Клавдия умерла от заражения крови, которое получила при родах. Константин стал для родителей Клавдии родным человеком, и семья растила Рудика сообща.
В апреле 1939 года Константина Феофилактовича взяли в Красную Армию. С 30 ноября 1939 года по 12 марта 1940 года он участвовал в Финской кампании в составе 9-й действующей армии. После окончания военных действий роту перебросили в Закавказье, где ее застало начало Великой Отечественной войны.
Константин Феофилактович помнил всех своих однополчан-земляков: Ивана Юдина из деревни Паустово, Ивана Ленькова из поселка Никологоры, Василия Ломакина из деревни Ильина Гора (попал в плен, вернулся на родину в 1947 году), Александра Зуйкова из деревни Перово (вернулся с войны) и Григория Маркова (1918 г.р.) из Вязников.
В начале войны 33-й отдельный строительный батальон, в котором служил Константин Феофилактович, был переименован в 256-й армейский отдельный инженерный батальон. Участвовал в боевых действиях в составе Северо-Кавказского фронта, был награжден медалью «За отвагу».
В 1943 году Константин получил письмо от родных, в котором сообщалось о гибели на фронте его братьев - Владимира, Ивана и Николая. Погиб на войне и его племянник Владимир, сын Николая.
Весной 1944 года Константина Феофилактовича отправляют на Ленинградский фронт, позволив по пути навестить семью в д. Илевники Вязниковского района, где рос его сын, Рудик. Он женится на Елене, сестре своей жены, которая все это время заботливо растила его сына. К тому времени дома осталась она одна, а младшая сестра, Женя, работала на трудовом фронте.
Прибыв на Ленинградский фронт, Константин Феофилактович попадает в резерв 23 Армии, затем, через 2 месяца его взяли в 98-й отдельный стрелковый корпус на должность командира отдельной саперной роты 927-го отдельного саперного батальона. Командовал дедушка 1 ротой этого батальона до самого конца войны. С этой ротой он прошел Восточную Пруссию, Польшу и Померанию. Рота участвовала во взятии города Эльбинга (немецкое прозвище посльского города Эльблонга). Значительные операции рота вела в во время взятия Варшавы, Данцига, Гдыня. Весть о Победе застала Константина Феофилактовича, когда его рота держала направление на Нойштеттин. После окончания войны рота перешла к «оседлой» жизни в городе Бельгард. Офицерам разрешили взять к себе в Германию жен, однако Елена и Рудик остаются в своем доме в Илевниках, и Константин Феофилактович возвращается к ним. В июне 1946 года он был демобилизован. 25 апреля 1947 года у Константина и Елены рождается сын – Станислав, а 15 декабря 1948 года – дочь Лидия. 3 марта 1950 года трагически погибает Рудик – его вместе с другом сбивает машина.
Впоследствии Константин Феофилактович работал в ДОСААФ, МВД. Он прожил достойную, насыщенную трудовую жизнь, имел активную гражданскую позицию и твердые жизненные установки. Поддерживал крепкую связь со своими однополчанами.
Константин Феофилактович ушел из жизни в 2007 году. Вечная память герою!

Регион Владимирская область
Воинское звание капитан
Населенный пункт: Вязники
Воинская специальность сапер
Место рождения город Вязники Владимирской обл
Годы службы 1939 1945
Дата рождения 9.10.1915
Дата смерти 2007

Боевой путь

Место призыва город Вязники Владимирской обл
Дата призыва 9.04.1939
Боевое подразделение 256 оиб 47 А ЗакФ,927 осапб 132 ск
Завершение боевого пути Бельгард, Германия.

Воспоминания

Переправа.

«Наша рота впервые вступила в бой на десанте в Крыму. Мы высаживались вторыми эшелонами вместе с 47-й Армией прямо в Керчь в феврале 1942 года. Я был зам. политрука роты. По тому времени я был довольно грамотным, и политрук дорожил мной. Все планы, отчеты, да большинство работы он взвалил на меня. Я даже оборудовал ленкомнату: на всю роту под открытым небом выкопали квадрат, оставив земляные скамьи и стол. На стенах развесили карты и наглядные пособия. И вот, 8 мая 1942 г., мне кажется именно над моей ленкомнатой повис корректировщик Фокке-вульф «Рама». Вскоре позади ленкомнаты упал снаряд, затем второй, третий, и через минуту в воздухе было уже черно от немецких самолетов, а немецкая артиллерия накрывала огнем наши батареи. На другой день мы узнали, что фланг обороны наш не выдержал и стал отходить, создалась угроза окружения. Нам дали приказ отходить на 40 км. И указали место, где мы должны остановиться и подготовить траншеи для передовых частей. Когда мы эти траншеи вырыли, то оказалось, что в них никто не намерен задерживаться, и нам дано было распоряжение обходить к проливу на причал «Маяк» еще километров 60. Когда мы прибыли на «Маяк», то там уже была масса войск и гражданского населения. Командир нашей роты мл. лейтенант Грачев, сказал, что спасаться будете каждый, как может, а собираться будем уже на другом берегу пролива, т.е. на косе Чушке. Мы потеряли полностью организацию, и каждый в одиночку стал предпринимать дальнейшие шаги. Куда делся наш политрук Бахиров, мне тоже неизвестно. Со мной остались красноармейцы Иван Прошин и Вася Ломакин. Мы видим, что некоторые плывут на тот берег на плотах и стали искать бревна на плот. Как и многие мы приметили разбирать сарай, стоявший вдали от берега, и таскать бревна. Сделали плот и тронулись на нем втроем, но вскоре он стал под нами тонуть. Вася Ломакин, как самый тяжелый, сказал, что все равно погибать, что он не поплывет с нами, и мы распрощались. В то же время налетела немецкая авиация и стала нас бомбить. Какие-то люди возле нас бросили плот и убежали, а мы этот их плот подобрали, натащили на свой и стал у нас двойной плот. Немецкой бомбой разбило санчасть на автомашине, и около нас упала тумбочка. Мы и ее затащили на плот, из двух досок сделали два весла и снова поплыли. У нас с Иваном Прошиным были карабины, мы их зарядили и дали слово, что если будем тонуть, то застрелимся. Мы держали ориентир на домик на косе Чушка, плыли к нему и уже преодолели 1,5 км., а всего надо проплыть 4,5 км., но я сказал Ване, что нас сносит к Керчи , а там уже были немцы. Ваня умолял меня грести сильнее, но я уже не мог, и нас понесло вправо. В месте, где мы были, из дна пролива выходили какие-то столбы. Говорят, что они были сделаны для рыбаков. Мы увидели, что на этих столбах висят люди, т.е. залезли и привязались ремнями и веревками, и так же прицепились некоторые плоты с людьми. Мы так же решили прицепиться к столбам. Было это утро. Над проливом стоял густой туман. К берегу подходили корабли и катера, но сажали они организованные части, а нам, одиночкам, а таких оказалась масса, было неизвестно что делать, и мы сошлись во мнении: будь что будет. Вдруг по фарватеру невдалеке показался маленький катерок «ОСВОД». Все закричали: спасите. Моряки затормозили и крикнули, есть ли у нас автоматы. В то время автомат был желанным оружием. Я крикнул, что есть, и поднял карабин. Моряки нам бросили буй и подтянули наш плот к катеру. Когда мы вскарабкивались на борт, моряки увидели, что у нас не автоматы, а карабины, и, пожалев, что спасли нас, сказали, что если сейчас увидит капитан, то велит выбросить нас за борт. Однако они не были к нам так безжалостны и скомандовали нам броситься в трюм. Мы не помним, как летели по железной лестнице. Это было 11 часов дня, а нас высадили в 5 вечера. Когда мы вышли у единственного домика на косе Чушке, Ваня предложил мне: давай отдохнем рядом с ним. Там уже было много народу. Я же настоял без отдыха идти на большую землю – это 13 км. - и оказался прав. Только мы отошли с километр нас настигла немецкая авиация, и домика не стало.
На большой земле из нашей роты собралось немного».

"Малая Земля". Мысхако.

«Второй десант наш был в конце 1942 года на Мысхако под Новороссийском. Я уже был в звании лейтенанта и в должности зам. Командира роты по полит. части. Меня назначили в отдельную саперную роту 8-й отдельной Гвардейской стрелковой бригады. Высаживались ночью на нескольких катерах. Отплывали из Геленджика и Кабардинки. Плацдарм на Мысхако уже был занят нашими, куликовцами. Самого Куликова уже не было в живых. Когда катера были уже невдалеке от берега, нас обнаружил немец и повел арт. обстрел катеров, а над нами навесил фонарей – это на парашютах горящий факел. Была дана команда спрыгивать в воду и добираться до берега. И все были предупреждены, чтобы на берегу быть только с оружием. Кто потеряет оружие, может на берег не выходить, бесполезно (будет скорый трибунал). Нас успело спрыгнуть человек сто, а остальных катера увезли обратно. Как ни странно, без оружия вышел только один человек, еврей по национальности. Правда, он был не похож на еврея, т.к. был рыжий, совсем красный. И потерял-то он в море не автомат, а миноискатель. На второй же день было то, что сказано выше. Выяснилось также, что все, кто высадился, имели из продуктов только кусок вареного, подсоленного мяса, и ни один человек не высадился с сухарями. От соседей тоже помощь в хлебе не получили, поэтому стали жить на мясе и ждать высадки своих. Однако высаживаться немец не давал около двух недель. Заболели животы. Вскоре высадились остальные, и кроме того, Большая земля прислала в банках какой-то черной пасты. Мы покушали ее, и животы наши быстро наладились. Этот десант был очень боевой. Занимал он территорию маленькую: по фронту около 5 км. В глубину около 3 км, но немцам досталось от него, как от большого десанта. Это потому, что на нем были в основном моряки. Весь день шла стрельба с той и другой стороны и крики из громкоговорителей. Немцы предлагали нам сдаться, грозя сбросить десант в море, а наши отвечали им по-немецки и по-русски солеными фразами и словечками, а также вели агитационные передачи. Моряки днем наловили из под камней черепах, а ночью, прицепив к из задним лапкам по 2-3 кофейные банки и пускали от своих окопов в строну немецких. Черепахи ползли и делали шум. Немцы думали, что готовится атака и открывали беспорядочный огонь и вешали дорогостоящие фонари. Черепаха пугалась света и притаивалась, как зажигался фонарь, но как наступала темнота, снова поднимала возню и шум. Так немцы и нервничали всю ночь, и утром снова стрельба – уже прицельная. Ночью мы охотились и на парашюты. Из них выходили хорошие носовые платки, подворотнички а иногда и трусы. Красили их акрихином.
На десанте нелепо погиб командир моей роты, старший лейтенант Саша Шевцов. Немцы стали сбрасывать на десант с самолетов новый вид бомб (мины). Самолет сбрасывал контейнер, который быстро, еще в воздухе, раскрывался, и из него высыпалось огромное количество мин. Мина эта – круглый шарик с пол-литровую банку, имеет стержень, на котором пропеллер из жести. Мина летит на землю тихо, т.к. крутится пропеллер, и ей падать быстро не дает. Затем, когда пропеллер вывернул стержень до отказа, он перестает крутиться, и мина падает быстро. В это время она уже на боевом взводе, и стоит ей только дотронуться до земли или до кустика, как она взрывается и поражает шрапнелью. Некоторые мины, а таких было много, или из-за конструкции или рабочих антифашистов на заводе, не взрывались и, упав на землю, лежали. Командир роты взял одну из таких мин и пренебрег нашим правилом осторожности, решив посмотреть, как она устроена внутри. Он послал нашего общего с ним ординарца за отверткой, и вместе с ним решили разобрать мину, но как только повернули отверткой первый винт, последовал взрыв, и их обоих не стало.
На нашем десанте автомашин не было, дорог тоже. Было несколько ишаков. К марту 1943 г. нам прислали танки. Три танка все время стояли в кустах, а действовать им было негде. В конце марта 1943 г. Гитлер принял решение стереть десант с лица земли. Он снял авиацию с трех фронтов и бросил ее на наш десант. Три дня, по 2000 самолетов в день, бомбили десант. Над нашей ротой оперировали румынские самолеты. Эти двукрылые небольшие самолеты залетали на цель, вставали хвостом вниз и высыпали бомбы. Бомбежка этой твари была бесприцельной. Нас несколько человек было в цели, когда одна из бомб упала в 4-х метрах от нас. Всех оглушило, но никого из нас не ранило даже, только изорвало на нас шинели. В первый же день бомбежки Сталин за своей подписью прислал нам листовки. Самолет наш сбросил их ночью. В этой листовке Сталин впервые назвал наш десант Малой землей. Листовка была такого примерно содержания:
«Героические защитники Малой земли, Гитлер отдал приказ уничтожить ваш десант. Для этого он снял авиацию с трех фронтов, в расчете быстро добиться своей цели. Дорогие товарищи, прошу вас выстоять в этом испытании. Гитлер не может держать авиацию более трех дней. После этих дней обещаю вам дать столько же авиации на ваш фронт и другую помощь».
Иосиф Сталин.
Слова Сталина были очень точны! Ровно три дня немцы свирепствовали в воздухе, и в эти дни теснили наши части на один километр. На 4-й день авиация была снята. Не осталось ни одного немецкого самолета, а продвинувшиеся на километр немецкие части срочно убежали на старые позиции. На 4-й день небо покрылось нашими самолетами, и от взрывов позиции немцев стали такими же черными, как и наши. Однако пойти в наступление нам было не под силу – в батальонах оставалось иногда 7-10 человек. На этом десант уже утвердился прочно и окончательно тронулся в общее наступление уже в июне 1943 г., когда погнали немцев со всего Закавказья».

Взятие города Эльбинга. Подвиг лейтенанта Пяткова.

Взятие города Эльбинга.
«Из нашего батальона в этой операции участвовала только одна моя рота. Эльбинг был немцами хорошо подготовлен к уличным боям. Все улицы сильно простреливались. Наступать по улицам – значит нести большие потери. Советское командование приняло решение идти в наступление по центральной улице, но не по открытой местности, а из дома в дом, а моей роте было дано задание пробивать бреши в боковых стенах домов и давать путь пехоте. Бреши пробивали мы в подвальных помещениях прикреплением к стене противотанковых мин и их взрывом. В это время 927 батальон и 98 корпус уже входили во 2-й Белорусский фронт маршала Рокоссовского. Руководить пробоем стен я назначил командира взвода лейтенанта Пяткова. Этот молодой лейтенант только что поступил в мою роту и был очень смел и весел. Он примерно 1925 года рождения, но я не помню ни его имени, ни места его рождения. Был он в роте недолго и погиб геройски. Пробив очередную брешь в доме в проулок, Пятков увидел, что пехотного командира убило, и солдаты без командира замешкались и не идут в атаку в эту брешь. Тогда он взял командирование на себя. Саперы уже взорвали стену и в соседнем доме в его подвале, и Пятков повел стрелков за собой. Пехотные солдаты ворвались в соседний дом, а лейтенанта Пяткова в эту операцию убил немецкий пулеметчик. Он прошил ему грудь четырьмя пулями. Похоронили Пяткова мои солдаты в палисаднике этого дома и на доске прикрепили его фотокарточку. Хотелось бы мне оповестить его родных о геройской его смерти, но не знаю, где они проживают. Город Эльбинг был взят, а батальон, благодаря моей роте и главное – благодаря действиям лейтенанта Пяткова, был удостоен названия 927-й отдельный «Эльбингский» батальон (указ Президиума Верховного Совета СССР), а я награжден орденом Отечественной войны II степени».



Примечание:
Пятков Степан Петрович, 1923 г.р., гвардии лейтенант
Погиб 09.02.1945 года в городе Эльбинг, Восточная Пруссия
Извещение о гибели лейтенанта на сайте «Память народа» -
https://pamyat-naroda.ru/heroes/memorial-chelovek_dopolnitelnoe_donesenie13380017
Родные солдата: Пяткова Елизавета Григорьевна,
д. Нижмозеро, Онежский район, Архангельская обл.

Награды

Медаль "За отвагу"

Медаль "За отвагу"

Орден Отечественной войны II степени.

Орден Отечественной войны II степени.

Медаль «За взятие Кенигсберга»

Медаль «За взятие Кенигсберга»

Медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.»

Медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.»

Документы

Приказ подразделения №: 37/н от: 10.06.1943 Издан: 8 гв. осбр Северо-Кавказского фронта.

Приказ подразделения №: 37/н от: 10.06.1943 Издан: 8 гв. осбр Северо-Кавказского фронта.

Наградной лист.

Наградной лист.

Фотографии

Фотография из учетно-послужной карточки

Фотография из учетно-послужной карточки

Семья солдата

Елена
Малышева Елена Андреевна

Жена.

Автор страницы солдата

История солдата внесена в регионы: