13 июля 1920 года в деревне Сожки-Кривки Воронежской (теперь это Липецкая область) области родился Попов Серафим Денисович. Маму звали Мария. Учился в 10 классе Чуевской средней школы. Служащий из крестьян.

Закончил Могилёвское пехотное училище в должности «комвзвода» (зачислен 28.12.1939г., член ВЛКСМ с 1937г.) На фото он – курсант с нашивкой «МПУ» в петлицах. Направлен в ЗапОВО командиром взвода 18 мотоциклетного полка, 13 мехкорпус, 10 армия.

Попал в Белостокский котёл в июне 1941 года.

Голицын Павел Агафонович, командир мотоциклетного взвода 18 мотоциклетного полка 13 механизированного корпуса "Записки начальника военной разведки": "… На подступах к Зельве нас начали догонять разрозненные группы красноармейцев, малочисленные колонны и одиночные солдаты, двигавшихся, как и вся отступающая армия, на восток. Основная шоссейная дорога шла прямо через населенный пункт, в центре которого за площадью стоял высокий костел. При въезде на площадь с колокольни костела и его пристроек был открыт сильный пулеметный огонь. Падали убитые солдаты, остальные разбегались в соседние дома и другие укрытия. Загорелось несколько автомашин. По колокольне и ее крышам был открыт ответный огонь из винтовок и автоматов. Стрельба с костела еще некоторое время продолжалась, а затем стихла, и остатки войск продолжили движение в направлении Слонима и Барановичей. Некоторое время я затратил на поиск своего водителя. Среди убитых на площади его не оказалось, наверное затерялся среди отходящих солдат. После короткого боя в Зельве я пристроился к колонне красноармейцев, следовавших в направлении Слонима. Перед Слонимом колонну встретили командиры разных рангов и званий, которые из разрозненных, отступавших групп бойцов формировали взводы и роты, и тут же ставили задачи по обороне рубежей перед городом, чтобы приостановить наступление немцев. В одно из таких подразделений попал и я. Подразделением командовал капитан. Я представился ему, и он приказал мне с группой бойцов оборонять участок севернее шоссе. В воздухе, как обычно, летала "рама" и следила за нашими приготовлениями. Утром появились передовые немецкие подразделения. Встреченные огнем, немцы залегли. Через некоторое время появились бомбардировщики и истребители гитлеровцев, начавшие бомбить и расстреливать наших бойцов. Продержавшись половину дня на занятом рубеже, оборона дрогнула, начался отход и бегство через Слоним в направлении Барановичей. Сформированные временные взводы и роты рассыпались, снова началось неорганизованное отступление вдоль шоссе. По обе стороны шоссейной дороги горели машины, валялись трупы убитых бойцов, кучи разбросанных документов разгромленных штабов, личные дела офицеров, брошенное стрелковое, артиллерийское вооружение. Картина была жуткая".

Серафим Денисович пленён был под Минском 05.07.1941г., Прошёл пересыльный лагерь АССП “Дрозды”( Дулаг 127) и лагерь пленных Ролльбан (Дулаг 126). Был переведён в шталаг 307 Бяла Подляска с номером пленного 36555.

Из воспоминаний Игоря Чоппа о Шталаге 307:

«Километров через сорок после границы машины свернули с шоссе и остановились. Перед нами лежало поле, разделенное колючей проволокой на множество клеток-квадратов. Их окружал общий проволочный забор. По углам клеток были установлены деревянные вышки с пулеметами. Все обозримое пространство было заполнено десятками тысяч военнопленных. Это был фронтовой концлагерь – «фронсталаг» Бяла-Подляска. Нас быстро выгрузили и разогнали по клеткам. Голая степь, пыль, бурьян... Утром нас построили. Конвоиры-автоматчики, многие с собаками, окружили строй. Немецкий офицер через переводчика объявил, что отныне мы военнопленные рейха и должны беспрекословно выполнять все приказы начальника Лагеря. За невыполнение – расстрел. За малейшее нарушение дисциплины – расстрел. За отказ от работы – расстрел. Затем из «свиты» офицера выступил пожилой мужчина в полувоенной одежде. Говорил по-русски. Агитировал:

– Кто хочет встать в ряды освободительной армии? Кто хочет отомстить большевикам за все обиды и притеснения? Вас ждут отдых, хорошая пища, красивая униформа, шнапс и женщины. Кто желает, сделайте три шага вперед!

Пленные не шелохнулись.

– Неужели вы не хотите сохранить жизнь? – не унимался агитатор. – Ваше правительство отказалось от вас. Оно считает вас дезертирами и предателями. Для вас пути назад нет. За кого вы воевали? Используйте шанс, который дает вам немецкое командование.

Он чувствовал враждебность молчаливой массы обреченных, но терпеливо ждал, ходил вдоль строя, всматривался в лица. Шло время. Неожиданно вышел один, второй, третий, четвертый. Больше желающих не было. При гробовом молчании четверку увели.

В полдень приехала полевая кухня. Раздали по половнику «баланды» (борщ из вареной кормовой свеклы) и по буханке твердого немецкого хлеба на десять человек.

У большинства котелков или кружек не было, подставляли под половник пилотки. Жидкость приходилось выпивать сразу, а с кусками свёклы можно было не спешить. К ночи мы поняли, что это наш суточный рацион.

На следующее утро конвоиры принесли лопаты. Отобрали людей по своему усмотрению и заставили рыть канаву вдоль наружной стенки. Это были туалеты. Потянулись серые, однообразные дни. Люди, измученные голодом, ели бурьян. Несчастные мучались болями в желудке. Началась дизентерия. К туалету невозможно было подойти, над лагерем стоял смрад.

В первые дни приходили местные крестьяне, просовывали через проволоку хлеб, вареную картошку, бутылки с молоком или водой. Мне больно и стыдно описывать дикую картину расхватывания этой пищи. Некоторые пленные, потеряв человеческий облик, бросались к проволоке, отталкивали других, вырывали друг у друга куски хлеба. Доходило до драк, конвоиры разгоняли дерущихся палками. Вскоре крестьяне перестали приходить – то ли им запретили немцы, то ли самим было невыносимо смотреть на обезумевших людей.

Шло время. В лагере стали умирать люди – от дизентерии, от истощения, от тяжкой депрессии. Каждое утро из лагеря выносили на плащ-палатках десятки трупов. И еще одна беда обрушилась на лагерь: нас заедали вши. Спасения от них не было. Не помогали ни костры, ни каждодневная охота на паразитов – они были неистребимы и доводили нас до исступления, особенно ночью. Люди расчесывали укусы до ран, раны гноились. Немцы не принимали никаких мер. Мы понимали: наше самоуничтожение входит в их планы.

С наступлением темноты ходить по территории лагеря запрещалось. По нарушителям открывался огонь из пулемёта. Приходилось переползать. В темноте, не видя друг друга, разговаривали, рассказывали о себе, делились мыслями…»

 Затем Серафим  Денисович был перевезён в Офлаг 62 в Хаммельбург, где получил номер пленного 2275/XIII D.

Затем был переподчинён шталагу XIII B и направлен в рабочую команду 10460 Erlmühle на Каолиновый завод по добыче и обогащению каолина  «Rahe and Schmidt» в Содау (Садов) под Карлсбадом в Чехии.

Попов Серафим  Денисович был одним из участников движения антифашистского Сопротивления из советских военнопленных офицеров. Сопротивление это находилось в оккупированной Чехии в деревеньке Содау(Садов). В середине ноября 1943 года гестапо было арестовано 34 человека. Они были вывезены на фабрику смерти - в концлагерь Флоссенбург. Там советские офицеры были жестоко расстреляны во дворе следственного изолятора лагеря 14 февраля 1944 года, а затем сожжены в печи крематория. Они не склонили головы перед эсэсовцами, продолжив борьбу против фашистов даже в нечеловеческих условиях плена. Вот за что был убит и сожжён Серафим  Денисович, которому вконцлагере был присвоен № узника 3353.

Из статьи Елены Макаровой «Совестью не торговавшие»:

«О том, как проводились казни в концлагере Флоссенбюрг, известно из показаний унтершарфюрера СС Кристьяна Мохра. Их дополняют показания Ерхарда Вольфа. «Мы получали приказы иногда по телефону, иногда лично от командира или адъютанта. Вейхе или я сам брал заключенного из клетки. Если он боялся, то мы говорили ему, что он должен раздеться сам. Потом мы его руки фиксировали за спиной с помощью наручников или проволоки. При этом приговор ему зачитывал Кюблер. Затем он выводился во двор.
При расстреле заключенный ставился лицом к стене, а затем был застрелен мною или Вейхе из винтовки 22-го калибра. При расстрелах мы стреляли в шею с расстояния примерно от 10 до 20 см. Если надо было расстрелять более чем одного человека, тела расстрелянных оставались на месте, пока все живые не были расстреляны. В концлагере Флоссенбюрг убийства узников проходили каждый день. Зимой 1943 г. было казнено 30 советских военнопленных, их убивали группами. Сначала расстреляли 8 человек, затем 10 и 12 человек. В этих расстрелах поочередно принимали участие все охранники лагеря».

Погиб, как герой. Вечная память!

Увековечен на Родине в Липецкой области в селе Мазейка Добринского района на Памятнике воинам-землякам, погибшим в годы Великой Отечественной войны.