Звание.

Полковник.

Должность.

Командир 862 стрелкового полка, 197 стрелковой дивизии, 49 стрелкового корпуса, 6 Армии, Южного фронта (? - 08.1941).

                 Полковник СЛИЖЕВИЧ АЛЕКСАНДР САМУИЛОВИЧ, 9.05.1894 года рождения, место рождения - РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ, Гродненская губерния, Гродненский уезд, Жидомлянская волость, деревня Обухово (по административному делению: 1. СССР: Белорусская ССР, Гродненская область, Гродненский район, Обуховский сельский совет, деревня Обухово; 2. РЕСПУБЛИКИ БЕЛАРУСЬ: Гродненская область, Гродненский район, Обуховский сельский совет, агрогородок Обухово), белорус. В РККА призван в 07.1918 года. Образование: 1. Гражданское (общее): Школа (?г.); 2. Военное: ?. Довоенная служба: Начальник штаба стрелковой дивизии. Арестован 29 июня 1938 года. Приговорен: ст. 63-2 УК БССР - шпионаж. Освобождён 17.01.1940 года. Реабилитирован 31.12.1939 года, Главной военной прокуратурой. В Великой Отечественной войне с 22.06.1941 года в должности (последняя): Командира 862 стрелкового полка, 197 стрелковой дивизии, 49 стрелкового корпуса, 6 Армии, Южного фронта, дислоцированной в городе Борисполь, Бориспольского района, Киевской области, Украинской ССР. Пленён, в Уманском котле, в районе села Подвысокое, Подвысочанского сельского совета, Новоархангельского района, Кировоградской области, Украинской ССР, 7.08.1941 года. В плену Stalag IV B Мюльберг (Mühlberg), военный округ IV – Дрезден (Dresden), Саксония, Третий Рейх; в н. вр.: Мюхльберг на Эльбе (Mühlberg a.d. Elbe), район Эльба - Эльстер (Elbe-Elster), федеральная земля Бранденбург (Land Brandenburg), ФРГ (Bundesrepublik Deutschland), лагерный № 214726. С Великой Отечественной войны не вернулся: 4.05.1944 года, погиб, в плену. Захоронен: лагерное кладбище. Родственники: Таджикская ССР, Сталинабадская область, город Сталинабад, ул. Чапаева, дом 15, кв. №3, жена - Слижевич Наталья Георгиевна. 

Данные из УПК (учётно - послужной карты, портал "ПАМЯТЬ НАРОДА 1941 - 1945").

Дата рождения 06.05.1894 ; 09.05.1894

Место рождения Белорусская ССР, Гродненская губ., Гродненский уезд, д. Обухово

Дата призыва 22.07.1918

Воинское звание полковник

Воинская часть 862 стрелковый полк 197 стрелковой дивизии (I) 
                               862 стрелковый полк

Место выбытия Подвысокое

Учётно - послужная картотека.

Слижевич Александр Самуилович

Дата рождения: 06.05.1894

Место рождения: Белорусская ССР, Гродненская губ., Гродненский уезд, д. Обухово

Дата поступления на службу: 22.07.1918

Воинское звание: полковник

Наименование воинской части: 862 сп

Записи из ГУК.

Слижевич Александр Самуилович

Дата рождения: 09.05.1894

Место рождения: Белорусская ССР Белостокская область Гродненский район деревня Обуховская

Воинское звание: полковник

Дата выбытия: 06.1941

Донесение о безвозвратных потерях.

Слижевич Александр Самуилович

Дата рождения: __.__.1894

Воинское звание: полковник

Последнее место службы: 862 сп 197 сд

Дата выбытия: __.06.1941

Причина выбытия: пропал без вести

Приказ об исключении из списков.

Слижевич Александр Самуилович

Дата рождения: __.__.1894

Воинское звание: полковник

Последнее место службы: 197 сд

Дата выбытия: __.06.1941

Причина выбытия: пропал без вести

Документ о военнопленных.

Слижевич Александр Самуилович

Дата рождения: 09.05.1894

Место рождения: Белорусская ССР, Белостокская обл., Гродненский р-н, Обуховская

Воинское звание: полковник

Последнее место службы: 862 сп

Дата выбытия: 04.05.1944

Судьба: погиб в плену

Место пленения: Подвысокое

Лагерь: шталаг IV B

Лагерный номер: 214726

Дата пленения: 07.08.1941

Приложение:

1. 862 стрелковый полк; 197 стрелковая дивизия ("ВИКИПЕДИЯ": https://goo.su/wlGW ):

- 862 стрелковый полк:

В Действующей Армии - 22.06.1941 - 19.09.1941.

Командир: СЛИЖЕВИЧ АЛЕКСАНДР САМУИЛОВИЧ (9.05.1894, РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ, Гродненская губерния, Гродненский уезд, Жидомлянская волость, деревня Обухово - 7.08.1941, пленён, Stalag IV B Мюльберг (Mühlberg), военный округ IV – Дрезден (Dresden), Саксония, Третий Рейх; 4.05.1944, погиб, в плену), полковник. Личная страница на портале “БЕССМЕРТНЫЙ ПОЛК”: https://www.moypolk.ru/soldier/slizhevich-aleksandr-samuilovich ;

Начальник штаба:

- 197 стрелковая дивизия: 

                "История. Дивизия была сформирована в 1941 года в Киевском Особом военном округе.

Перед началом Великой Отечественной войны в июне 1941 года входила в 49-й стрелковый корпус Киевского Особого военного округа. Дислоцировалась в районе Киева, Борисполя. 18 июня части дивизии вышли в летние лагеря и совершали марш походным порядком в район Львова. К 22 июня дивизия находилась в 120 км от рубежа своего сосредоточения.

Вечером 22 июня дивизия перебрасывалась по железной дороге в районе Яблонув.

29.06.1941 дивизия во взаимодействии с частями 24-го мк занимает рубеж на линии Староконстантинов-Базалия с целью предупредить поворот противника на юг.

1 июля 49-й ск в движении с Волочиска в районы расположения Изяславского и Староконстантиновского УРов с заданием их занятия

2 июля в 15.00 противник овладел Збараж и г. Тарнополь. Из-за угрозы прорыва немецких войск на Проскуров, где находился командный пункт Юго-Западного фронта на пути противника выдвигался 24МК и 49СК генерал-майора И. А. Корнилова.

9 июля дивизия получила приказ штаба 6-й армии нанести удар из района Любар на север против прорвавшейся группировки противника. Также одной из целей контрудара был вывод из окружения частей 7СК попавшего между двумя прорвавшимися в Житомир и Бердичев клешнями немецких моторизованных корпусов.

11 июля 197-я стрелковая дивизия главными силами в 17 часов 30 минут выступила из района Вышенки в район Петриковцы.

К 15 июля остатки дивизии продолжали обороняться в составе 49СК между Бердичевом и Любаром. Дивизия насчитывала 1485 человек и 9 орудий.

15 июля части XXVIII танкового корпуса противника дождавшись подхода пехотных дивизий возобновили наступление на юго-восток из Бердичева на Казатин. Уже 16 июля немецкие войска захваили Казатин, а 17 июля станцию Рось в 40 км ю-в Казатина. Создалась угроза окружения отходивших 6 и 12 -й армий. Директивой Ставки ВГК № 00411 от 18 июля 1941 г было предписано поэтапно к 21 июля, начать отвод 6-й, 12-й и 18-й армий на рубеж Белая Церковь, Тетиев, Китай-Город, Гайсин. Одновременно предполагалось провести контрудар силами 27-го, 6-го и 64-го корпусов в направлении Житомир, Казатин, Тетиев во фланг 6-й немецкой армии. Также в район Умани был направлен 2-й механизированный корпус Южного фронта.

17 июля 49 ск, 140, 190, 197 сд, заняв оборонительный рубеж по линии Немиринцы, Радовка, (иск.) Писаревка, в течение ночи усиливал свои позиции.

Для уничтожения прорвавшейся группировки противника в районе Оратов, было принято решение нанести 22 июля совместный контрудар группировкой, сформированной из 6-й и 12-й армий. 20 июля 49 ск (190, 197 и 140 сд), выводимый в арм. резерв, с утра 20.7.41 — на марше в район Плисков. Корпусная артиллерия отсутствует. Дивизионная артиллерия исчисляется в 5-6 единицах в каждой дивизии, при мизерном количестве боеприпасов.

24 июля войска дивизии, преодолевая сильный пулеметный, минометный и артиллерийский огонь выдвинулся на рубеж южная окраина Стадница, Тарасовка; 25 июля войска дивизии, в составе 6-й армии, перешли в подчинение Южного фронта.

К 29 июля вражеские войска прорвавшиеся на стыке с 18-й армией вышли уже в район Антоновка (20 км южнее Умань) в то время когда части 6 и 12 армий еще совершали находясь основными силами севернее Умани. Части дивизии отступавшая с другими частями 6 и 12 армий были глубоко охвачены со всех сторон немецкими войсками, понесли большие потери и имели большой недостаток боеприпасов. Командование Южного фронта требовало чтобы направление отхода воск было юго-восточным — к реке Синюха, в то время как обстановка требовала прорыва в южном направлении по кратчайшему расстоянию к основным силам Южного фронта.

Войска продолжали отходить на рубеж разъезд Яроватка, Лещиновка, Чайковка, (иск) Христиновка, Пенежково. Боеспособные подразделения запада защищали части 12-й арии отходя в сторону Умани. 30 июля фронт 6-й армии был прорван в нескольких местах, части армии оставили Христиновку, а 31 июля Умань. Дивизия отходила севернее Умани и к исходу 31 июля отошел на промежуточный рубеж обороны: колхоз (3 км южнее Старые Бабаны), (иск) Пиковец.

2 августа части 49ГСК и 1ТГр соединились в районе Первомайска и на рубеже реки Синюха. Окружение 6 и 12-й армий было завершено. Окруженные части первоначально пытавшиеся прорваться на восток через реку Синюха и встретив здесь сильное сопротивление с 3 августа стали порываться в юго-восточном направлении в районе села Подвысокое. Скученные на небольшом, простреливаемом насквозь пространстве между селами Подвысокое, Копенковатое и лесом Зеленая Брама остатки армии пытались прорваться в направлении Терновка и на юг через реку Ятрань. В этих боях погибли остатки 197сд.

Остатки дивизии, собранные из нескольких частей, вышедших из окружения в количестве около 700 человек и 45 автомашин, 11 августа были направлены через Кременчуг в район Полтавы на переформирование.

Командир дивизии полковник Губин С. Д. убит в районе села Подвысокое.

Дивизия была окончательно расформирована в сентябре 1941 года.";

В Действующей Армии - 22.06.1941 - 19.09.1941.

Состав:

Управление.

828-й стрелковые полк.

862-й стрелковые полк.

889-й стрелковый полк.

261-й артиллерийский полк.

362-й гаубичный артиллерийский полк.

19-й отдельный истребительно-противотанковый дивизион.

62-й отдельный зенитный артиллерийский дивизион.

255-й отдельный разведывательный батальон.

261-й отдельный сапёрный батальон.

617-й отдельный батальон связи.

124-й медико-санитарный батальон.

160-й взвод дегазации.

17-й автотранспортный батальон.

309-я полевой автохлебозавод.

717-я полевая почтовая станция.

542-я полевая касса Госбанка.

Командование.

Командир: ГУБИН СТЕПАН ДМИТРИЕВИЧ (13.1.1901, РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ, Архангельская губерния, Шенкурский уезд, Усть-Паденьгская волость, деревня Галыгино - 6.8.1941, РСФСР, Украинская ССР, Кировоградская область, Новоархангельский, Подвысочанский сельский совет, село Подвысокое, убит, в бою), полковник. Период в должности: 14.03.1941 - 06.08.1941. Личная страница на портал: "ПАМЯТЬ НАРОДА 1941 - 1945": https://goo.su/6KFvaz9 ; 

2. Полковник СЛИЖЕВИЧ А. С. в:

- "Списке военнослужащих 197 стрелковой дивизии, увековеченных на портале “БЕССМЕРТНЫЙ ПОЛК”. Полная версия, с дополнениями, на личной странице полковника СЛИЖЕВИЧА А. С. Личная страница на портале "БЕССМЕРТНЫЙ ПОЛК": https://www.moypolk.ru/soldier/slizhevich-aleksandr-samuilovich ;    

3. "Список всех шталагов, офлагов и дулагов на территории Рейха и оккупированных Германией стран" ("Благотворительный Фонд развития культуры": https://www.rigacv.lv/salaspils/spisok_lagerei  ); "Немецкие лагеря военнопленных во время Второй мировой войны" (Исследовательская работа: Alexander Gfüllner, Aleksander Rostocki, Werner Schwarz; СОЛДАТ.RU: https://www.soldat.ru/force/germany/camp.html/ );

4. Фотографии:

- личная полковника СЛИЖЕВИЧА А. С. ("ПАМЯТЬ НАРОДА 1941 - 1945": https://clck.ru/37Yb6K );

- Stalag IV B Мюльберг (Mühlberg; : https://clck.ru/XdRTK ; Stalag IV B Мюльберг (Mühlberg; "Форум Поисковых Движений": http://voenspez.ru/index.php?topic=2595.0 ):

авторское описание: 

- “Stalag IV B Мюльберг (Mühlberg). Советские военнопленные.”;

“Stalag IV B Мюльберг (Mühlberg). Советские военнопленные.";

“Stalag IV B Мюльберг (Mühlberg). Советские военнопленные”; 

- “Stalag IV B Мюльберг (Mühlberg). Лагерные ворота.” (без даты; архивный материал инициативной группы «Лагерь Мюльберг e. V.»: https://clck.ru/XdRTK );

- “Stalag IV B Мюльберг (Mühlberg). Лагерное кладбище." (4 фотографии; ”Мühlberg - Erinnerungsstätte Kriegsgefangenenlager Stalag IV B.": https://clck.ru/37YhJx );

5. Младший лейтенант ТЕМКИН МОИСЕЙ БЕНЬЯМИНОВИЧ (1917 -2006); "Воспоминания узника нацистских концентрационных лагерей" (прим.: избежавший расстрела в т.ч. в офлаге XIII D (62), на полигоне Хебертсхаузен (  http://militera.lib.ru/memo/russian/tyomkin_mv01/text.html ); О полигоне Хебертсхаузен рассказывает следующее:

               "Несколько дней нам не давали ни есть, ни даже пить, как вдруг 22-го ноября, камеру открыли и нас выгнали в коридор, где стали строить и выводить во двор тюрьмы. Раскрыли также остальные камеры, и вывели всех во двор. В мыслях пронеслось: вот и конец, сейчас поведут на расстрел.
          Когда мы выстроились во дворе, гестаповцы несколько раз всех пересчитали: колонна оказалась приблизительно около 200 человек. Затем открыли ворота, вывели нас на улицу и повели под усиленным конвоем эсэсовцев с овчарками.
          Впереди нас двигалась красивая белая лошадь, с повозкой, нагруженной с верхом. Повозка была покрыта красивым черным покрывалом. Наблюдая такую картину, когда впереди колонны идет груженая повозка с красивой лошадью, мелькнула мысль: «А вдруг нас ведут не на расстрел?». Что может быть на повозке? «Голодной куме — хлеб на уме» — гласит пословица; так и мы, голодные, подумали, что, вероятно, на повозке хлеб и нас отправляют куда-нибудь в другую тюрьму. Зачем же нас ведут через весь город — расстрелять могли ведь и в той тюрьме, где мы были раньше.
          Нас привели на товарную станцию. На путях стояли два пульмана, а рядом, сопровождавшая нас лошадь с повозкой. Гестаповцы стали кричать: «Рундэ!» — раздевайся по-немецки, но мы не понимали, что при этом надо делать. Мы сняли сначала шинели, у кого они были, потом гимнастерки, а гестаповцы все кричали: «Рундэ!». Мы сняли ботинки, сапоги. После этого гестаповцы стащили покрывало с повозки и начали бросать нам деревянные колодки и рваные шинели образца старой русской армии.
          По пять человек, как стояли в строю, стали каждого друг к другу прикреплять, связывая цепями руки. В отверстия цепей вставляли маленькие замочки и закрывали их; пятерку заводили в вагон и ставили к стене. Руки так крепко были стянуты цепью, что стоило первому повернуться, пятый кричал: «Караул!». Цепи въедались в тело. В углу вагона стояла посудина для параши. Когда заполнили, таким образом, вагон до отказа, двери закрыли наглухо на замок. И нас повезли в неизвестном направлении.
           Кое-как, немного успокоившись, мы расположились на полу вагона, вернее сели и старались не двигаться, ибо каждое малейшее движение доставляло неимоверную боль от цепей. Везли нас всю ночь, никто не мог сомкнуть глаз.
           Когда двери вагона открыли — было утро, времени мы не знали. Зашли гестаповцы, эсэсовцы, сняли цепи с рук и стали выталкивать нас из вагона винтовками, прикладами. Около вагона стояли грузовые автомашины, крытые брезентом, и нас прикладами эсэсовцы начали загонять в них. Машины битком утрамбовали пленными, а эсэсовцы, стоя на подножках, всю дорогу продолжали бить нас прикладами.
         Привезли нас на широкий двор, с одной стороны которого большие железные ворота. Напротив ворот — высокая длинная каменная стена, вся забрызганная кровью. С обеих сторон двора — насыпь высотой 3-4 метра, на ней стоят эсэсовцы с винтовками и пулеметами.
          Во дворе также много эсэсовцев и гестаповцев в военной и гражданской одежде, в шубах — было очень холодно, мороз. Прохаживались какие-то люди в белых халатах и длинных черных рукавицах.
           Гестаповцы через переводчика дали команду всем раздеться догола и построиться по пять человек в ряд. Все разделись и голые стали по пять человек в ряд, лицом к воротам. Эсэсовцы и гестаповцы в гражданской одежде подходили к каждому, спрашивали его фамилию, что-то отмечали в списке и отправляли большинство становиться к воротам также по пять человек в ряд, а некоторых — отправляли стоять к стене в одну шеренгу, лицом к воротам.
           Я стоял приблизительно посередине строя и ждал своей очереди. Я всегда старался становиться посередине, чтобы успеть осмотреться. То, что здесь будут расстреливать, всем было ясно. Мозг работал напряженно. Большинство пленных ставили к воротам, небольшое количество — отправляли к стене. Логично было думать, что вероятнее всего, будут расстреливать тех, которых направляют к стене, т.к. их было меньшинство.
            Невозможно было предположить, что будут расстреливать большинство пленных, находящихся у ворот. И вот я стал обдумывать возможность, когда подойдет мой черед, как-то перебежать и стать в строй к воротам, что конечно, было неосуществимо. Но мне так хотелось.
            Подошла моя очередь, меня покрутили вокруг, что-то отметили в списке и направили — к стене. Стоял я голый, дрожа от холода и страха, посматривал по сторонам и все думал, думал.
            Эсэсовцы, которые находились на насыпи, показывали нам пальцами вверх и говорили: «Ин гимель! — В небеса!».
            Потом еще нескольких человек поставили рядом со мной, и один из гестаповцев дал команду: «Гинуг! — Хватит!». Нам всем, кто стоял у стены, приказали собрать со двора разбросанную одежду, свалить ее в машину, и самим сесть туда же. Мы забросили одежду, голые сели в машину и поехали. Везли недолго, и машина остановилась около какого-то барака. Нас прикладами вытолкали из автомобиля и завели в какое-то машинное отделение. Здесь было жарко. Мы стояли промерзшие и отогревались, не понимая, что же с нами в машинном отделении будут делать, какую казнь нам фашисты придумали. Нас было 23 человека, отобранных из всей партии — около 200 человек, которых привезли из Хаммельбурга. В машинном отделении перед нами стоял молодой эсэсовец и какой-то человек в полосатой одежде с овчаркой. В дверях стоял еще один человек в такой же одежде и тоже наблюдал за нами. Спустя некоторое время эсэсовец приказал: «Юдэ, хенде хох! — Евреи, поднимите руки!»
         После того, как гестапо меня арестовало и установило, что я — еврей, я перестал это скрывать, так как был совершенно уверен, что среди нас есть еще пленные, подобные мне, и поднял руку.
          Но оказалось, что руку поднял только я один. Эсэсовец очень удивился и спросил: «Юдэ, как ты сюда попал?». Я остолбенел: в чем же дело, здесь какая-то ошибка?! И главное, я совершил эту большую непоправимую ошибку именно сейчас, только что. Но дело было уже сделано. Как потом оказалось, я сюда попал совершенно случайно — гестаповцы, видимо, в спешке что-то перепутали, когда меня определили в эту группу — сюда отбирали только русских...";

6. Информация о плене и обстоятельствах гибели:

- "Stalag IV Б (”ВИКИПЕДИЯ": https://clck.ru/V3DB2 ) является аббревиатурой немецкого нем. Stammlager — «Главный лагерь») — один из крупнейших концентрационных лагерей на территории Германии, располагавшийся близ Мюльберга в Саксонии. В период с 1939 по 1945 год в лагере было заключено более 30 тысяч человек. Лагерь был освобожден в 1945 году Красной армией. Вплоть до 1948 года НКВД содержало здесь заключённых преступников, превратив здание концлагеря в тюрьму.

                История. Лагерь занимал площадь около 30 гектаров и был открыт в сентябре 1939 года. Первыми заключёнными было около 17 тысяч польских солдат, захваченных в ходе германского наступления в сентябре 1939 года. Первые два месяца они жили под открытым небом или в палатках, а некоторых перевели в другие лагеря. В мае 1940 года поступили первые французские солдаты, которые были взяты в плен в битвах во Франции. В 1941 году после боёв в Греции в лагере появились британские и австралийские пленники, а после июня 1941 первые военнопленных из Советского Союза. В октябре 1944 года поступило несколько тысяч поляков, которые были захвачены после Варшавского восстания членов «Армии Крайовой», в том числе нескольких сотен женщин-солдат. Последние были переведены в другие лагеря, такие как Stalag IV-E (Альтенбург) и Oflag IX-C (Мольсдорф) в ноябре 1944 года. В конце декабря этого же года после Арденской битвы было прислано около 7 500 пленных американцев. Особенностью лагеря было то, что женщины и мужчины содержались совместно, а также были случаи рождения детей. По воспоминаниям заключённых, рабочий день начинался с пяти часов утра, без каких либо выходных или праздничных дней. Сигареты служили основным средством платежа за благосклонность охраны или оказание каких-либо услуг.

               Красная Армия освободила заключённых в лагере 23 апреля 1945 года. Всего за время существования лагеря в его стенах содержались представители из 33 государств. Когда Красная Армия подошла к лагерю в апреле 1945 года, на его территории содержалось около 30 000 человек, из них 7 250 были британцами. Около 3 000 человек умерли вследствие туберкулеза и тифа. Британские и американские заключённые продолжали содержаться в лагере ещё более месяца после освобождения советскими войсками. Майор Василий Верщенко объяснял это тем, что между СССР и союзниками существует договорённость, согласно которой все пленные американцы будут возвращены лишь после уплаты за них финансового возмещения. Отдельным солдатам удавалось совершить побег и пробраться на подконтрольные американцам территории. В августе 1945 года НКВД открыли на территории лагеря тюрьму, где содержалось более 22 800 человек, а 6 700 из них погибли. Тюрьма прекратила свое существование в 1948 году.".

О Stalag IV B («Как я был в немецком плену», авт. Ю. В. Владимиров ("Форум Поисковых Движений": http://voenspez.ru/index.php?topic=2595.0 ):

               «…Вскоре показался в поле лагерь военнопленных, который по сравнению с предыдущими украинскими лагерями, в которых я побывал, был невелик. Он был огражден снаружи со всех сторон двумя рядами колючей проволоки, заканчивавшимися по углам и посредине сторожевыми вышками, на которых сидели с автоматами часовые, и имел внутри множество длинных деревянных бараков, размещенных в отдельных секциях — блоках, также огороженных колючей проволокой, но только в один ряд.
                   Лагерь имел несколько входов и выходов. У всех ворот висела надпись «Achtung! Kriegsgefangenenlager. Unbefugten das Betreten ist streng verboten! (Внимание! Лагерь военнопленных. Посторонним вход строго воспрещен!)». А позже у главных ворот я увидел еще дополнительную вывеску «Stalag IV В Muhlberg». Подробно она значила Stammlager (точнее Mannschaftsstammlager) IV В коренной (стационарный, базовый или, вернее, регистрационный) лагерь IV В для рядовых военнопленных (включая ефрейторов, сержантов и старшин), находящийся в Мюльберге.       Этот небольшой город находится на земле, называющейся Бранденбург, и на границе с Саксонией-Анхальт, на правом берегу Эльбы и в 30 км южнее города Торгау, где на этой реке впервые встретились 25 апреля 1945 года части войск Советского Союза и Соединенных Штатов Америки. Наш лагерь для военнопленных, сокращенно называвшийся Stalag IV В — Шталаг IV Б советские оккупационные власти превратили в лагерь для немецких военных преступников и бывшего командного состава немецкой армии.
              ...Нас подвели к задним — вспомогательным воротам лагеря, которые часовой-привратник открыл, и мы зашагали внутрь лагеря военнопленных Шталаг IV Б. Между прочим в последние годы я долго думал, что же означают в названии этого лагеря римская цифра IV и индекс — латинская буква В. И лишь недавно узнал о них следующее. Дело в том, что еще до войны Германия тех лет была поделена на 21 Военный округ, каждому из которых был присвоен свой номер римской цифрой. Так, цифрой I означался Кенигсбергский округ, III — Берлинский, X — Гамбургский, XX — Данцигский, XXI — Позненский и т.д. И в этом ряду наименований цифра IV была присвоена Дрезденскому Военному округу, на территории которого и оказался наш лагерь. Таким образом, цифра IV в слове «Шталаг IV Б» означала его принадлежность к указанному округу, а индекс «Б» — номер этого стационарного лагеря в данном округе. Кстати, в     Дрезденском округе имелись также под разными городами Stalag-и IV с индексами А, С, D, E, G и LWS (специально для военнопленных летчиков военно-воздушных сил). Были еще и лагеря специально для военнопленного офицерского состава и генералитета, носившие название Offizierlager (сокращенно Oflag — Офлаг) IV A, В,С и D, где их обитателей не заставляли работать. Кое-где были лагеря типа «Дулаг» и «Шталаг» с индексом «КМ», предназначенные лишь для военнопленных моряков. Находились несколько лагерей Heillager (Heilag — Хайлаг, или просто индекс «Н») для «поправления» здоровья в случае болезни или ранения. Помимо них имелись большие лазареты только для заболевших или поранившихся пленных. Существовало еще и великое множество приписанных к Шталагам отдельных местных, как правило, мелких лагерей, носивших название Arbeitskommando — рабочие команды, снабженные своими собственными номерами из арабских цифр. Такие лагеря, если условия труда и проживания в них были очень тяжелыми, неофициально назывались штрафными и в них часто ссылали немцы «провинившихся» военнопленных из разных других лагерей, где указанные условия можно было считать терпимыми.
                   Рабочие команды, предназначенные специально для выполнения работ различных видов, например: команды грузчиков, землекопов, сапожников, портных, банщиков, электриков и других, имелись и внутри больших лагерей типа «Шталаг» или «Дулаг». При этом они работали как на территории самого лагеря, так и под охраной, вне его.
Особыми были концентрационные лагеря, в которых содержались заключенные, связанные в основном с антинацистской политикой. Рассказывать об этих лагерях не входит в мою задачу. Не буду говорить также о местах и лагерях, где находились и работали гражданские лица из оккупированных немцами территорий нашей страны (т.н. Ostarbeiter — остарбайтеры, т.е. восточные рабочие) и других государств.
Отмечу лишь, что этим лицам было несравнимо лучше, чем советским военнопленным. Ведь гражданским лицам выплачивали неплохую зарплату и предоставляли значительно лучшее питание, и они жили и ходили почти везде свободно, не находясь под конвоем. Они даже могли вести почтовую переписку с родными (наши — только из оккупированных мест). Я, между прочим, встречал в Германии украинских, русских и белорусских девушек, которые приехали туда добровольно, чтобы заработать немалые деньги и хорошо одеться. В первые годы войны остарбайтеры носили на своей одежде слева на уровне груди синюю квадратную нашивку с белыми каёмками и надписью OST (ВОСТОК), а позже — национальные эмблемы (в частности, выходцы из Украины — трезубец).
Как-то от «старожилов» лагеря мне довелось услышать, что лагерь был создан еще в годы Первой мировой войны и в нем содержали русских, французских и британских военнопленных. В 1939 году, с появлением военнопленных поляков, лагерь стали обновлять и расширять, используя их в качестве рабочих. А с лета 1941 года в основную рабочую силу, занятую на строительстве лагерных объектов, превратились советские военнопленные. Они сооружали длинные (в 40 метров и более) деревянные одноэтажные бараки.
                Лагерь (рис. 5) представлял собой восемь блоков, состоявших из бараков. В 20 км юго-восточнее Мюльберга имелся также филиал лагеря № 304 (IV Н) Zeithein (Цайтхайн) около городка того же названия. С 1941 года в нем содержались почти только советские военнопленные с дизентерией, брюшным и сыпным тифом и с другими тяжелейшими заболеваниями. В Цайтхайне от болезней и истощения умерли до 60 тысяч человек. С января 1943 года там устроили специальный лазарет для туберкулезных больных, не способных к физическому труду. Среди них были, кроме советских пленных, сербы, французы, поляки, британцы, американцы, а чуть позже — и итальянцы. Я слышал, что в этом лагере с советскими военнопленными очень скверно обращался главный врач, носивший фамилию Воронецкий, бывший пленный. В Цайтхайне было захоронено около 140 тысяч советских военнопленных. После войны в Цайтхайне был построен небольшой завод по производству стальных труб».

               «Как и во всех лагерях для военнопленных, в Шталаге IV В немецкая комендатура создала из среды пленных группу полицаев — своего рода орган местного самоуправления. У полицаев был свой старший. Многие называли его «господин» или как и на Украине — «пан». В лагере содержалось от 2,5 до 5 тысяч человек в зависимости от времени года и положения на фронте.
             ...Вновь прибывших военнопленных, как правило, очень грязных, обросших, обессилевших, в изношенном обмундировании, завшивевших и больных размещали в специальном блоке и держали там в течение недели. Выздоровевших, точнее — выживших, направляли в душ и после обработки одежды и белья газом против вшей, размещали в карантинном блоке на две или три недели.
Пленных селили по 150—200 человек в бараке. Полы в бараках были бетонные, окна с двойными решетками. В бараках не имелось ни нар, ни какой-либо мебели. Не было ни печей, ни другой системы отопления, ни уборной, ни умывальника с водопроводом. Люди принимали пищу, расположившись на голом полу, спали ногами друг к другу. В течение дня, примерно до 20 часов, можно было пользоваться большой выгребной уборной и водопроводной водой в умывальнике радом с тем же «туалетом». Нас очень удивляли плакаты с надписью «Экономь воду»», поскольку на родине нас призывали экономить только электричество, и мы привыкли видеть призывы вроде «Уходя, гасите свет!».

                 ...С наступлением темноты часовые с полицаями всех загоняли в бараки. Здесь пленных выстраивали и производили вечернюю поверку, после чего дверь барака запирали. Курить можно было лишь с большой осторожностью, чтобы огонь «не заметили сверху вражеские самолёты». В бараках царила страшная духота и вонь из параши. С рассветом дверь барака открывали и снова выстраивали всех на поверку. Затем несколько пленных выносили парашу на тележку и везли ее к выгребной яме. Пленных выгоняли с вещами во двор, и начиналась уборка помещения. В барак через дверь протягивали длинный резиновый шланг, подсоединенный где-то к гидранту, и водой, подаваемой под большим давлением, промывали бетонный пол.

                  Полицай забирал с собой старшего по бараку и еще несколько человек на пищеблок, откуда они приносили в тяжелых деревянных бадьях горячий чай. Завтрак был, как правило, без хлеба. Далее все проводили время, кто как может, в частности, играли в карты, хотя это было запрещено. В 12 часов или чуть позже в деревянных ведрах из того же пищеблока приносили обед, состоявший из первого блюда и картофеля в мундире. А в 16 часов 30 минут или в 17 ча¬сов полагался ужин, т.е. хлеб, чай и кусочек маргарина, и очень редко —дополнительно щепотка мясных консервов. Конечно, порции были мизерными, и поэтому никто никогда не бывал сыт.
                ...Как я отмечал выше, после недели пребывания пленных в первом блоке администрация направляла их в третий — санитарный блок, чтобы помыться и уничтожить вшей на одежде. Горячая вода поступала в душевую из котельной. И душевая, и котельная и отделение обработки одежды обслуживались «старыми» пленными из четвертого блока.
                  В душевой всех заставляли раздеться догола и на полчаса сдать нижнее и верхнее бельё и всю одежду в газовую камеру для дезинфекции. В предбаннике стригли наголо голову и волосы на теле внизу от желудка при помощи специальной машины. Один банщик вращал маховик, сжатый воздух приводил в движение ножницы. Другой банщик стриг этими ножницами. Оба банщика тоже были голыми, но в кожаных фартуках. Затем третий банщик смазывал остриженные места какой-то сильно пахучей черной жидкостью. Четвертый банщик выдавал направляемому в душ кусочек серого очень твердого эрзац-мыла, состоявшего, наверное, наполовину из песка.
                  В карантинном блоке пленных поселяли в такие же три барака, которые были и в первом блоке. Жизнь и распорядок дня там были аналогичными, но продолжительность пребывания в нем, как я уже отмечал, составляла, как правило, две недели. За это время администрация лагеря определяла, кто может быть направлен на работу, кто — на лечение в лазарете, а кого передать в лагерь в Цайтхайне при обнаружении у пленного туберкулеза — практически неизлечимой в условиях плена болезни. Туда же посылали и тех, кто не был пригоден ни к какой работе вследствие крайнего истощения или увечья.
                 Когда пребывание пленных в карантинном блоке заканчивалось, их регистрировали, заводя на них личное дело. При этом на каждого писаря заполняли на немецком языке учетную карточку. В ней записывали: фамилию, имя и отчество, вероисповедание, дату и место рождения, имя матери, гражданство (национальность), семейное положение, место последнего жительства, фамилию, имя и адрес близкого человека — для разных сообщений, в частности о смерти. Отмечалось также состояние, в каком пленный доставлен в лагерь — здоровым, заболевшим или легко раненным, но способным работать. Указывалась гражданская специальность или профессия, род войск и номер войсковой части, в которых служил пленный, и военное звание. Записывали также рост, цвет волос и наличие особых примет. Кроме того, на карточке делали (снизу справа) чернильный отпечаток указательного пальца правой руки и приклеивали фотографию пленника размером 3x4 см.
                  Некоторые давали о себе вымышленные сведения, главным образом потому, что боялись: вдруг о них узнают на родине и тогда могут сильно пострадать члены их семьи и близкие люди. Особенно это относилось к бывшим комиссарам и командирам войсковых подразделений. Они регистрировались под вымышленными фамилиями, с иными воинскими званиями (предпочитали называться рядовыми), указывали другое место рождения и проживания. А когда сообщали о своей гражданской специальности или профессии, то многие называли себя поварами или крестьянами, чтобы оказаться поближе к «сытой жизни» и не попасть на опасную работу близко к передовой линии фронта.
                 Перед фотографированием на шею вешали на бечёвке перед грудью черную фанерную доску, на которой записывали мелом личный лагерный номер. Его стирали перед съемкой другого пленного. После фотографирования следовала выдача металлического жетона с личным номером, который полагалось всегда носить надетым на шее или на руке, как часы.
                 После регистрации пленных направляли на вещевой склад. Там выдавали целое и чистое, но ношеное нижнее бельё с очень длинной рубашкой. Взамен тонких советских гимнастерок и брюк - галифе или полугалифе - пленные получали перекрашенные в темно-зеленый цвет старые (даже времен Первой мировой войны) немецкие и трофейные - французские, бельгийские, британские или другие - суконные мундиры и брюки, которые немцы предусмотрительно приберегли. Обычно наши люди не сменяли лишь добротные серые шинели и шапки-ушанки.      Многим, однако, приходилось расстаться со своими изношенными старыми шинелями из тонкого сукна, которые зимой почти не грели. Таким же образом обстояло дело и с пилотками. Снимали и старую обувь, но вместо нее получали ботинки с деревянной несгибающейся подошвой. Были в ходу даже деревянные колодки, доставлявшие великие муки. Пленных обеспечивали чистыми, но чаще всего заштопанными хлопчатобумажными носками и коротенькими портянками. Каждому полагались полотенца и носовые платки, а к зиме — рукавицы. На «новую» одежду пленного наносили при помощи трафарета и кисточки желтой, а нередко и красной масляной краской несмываемые и видимые издалека буквы «SU», сокращенно обозначавшие Советский Союз. При этом буквы располагались следующим образом: на шинелях — только на спине; на мундирах — и на спине, и на левой груди; на брюках — на правом колене; на пилотках — на левой стороне. До середины 1942 года дополнительно на шинелях и пиджаках прикрепляли на спине над знаком «SU» красный треугольник, означавший, что этот человек является военнопленным. Аналогичный треугольник имелся на особых бумажных деньгах (немецких марках) разного достоинства, которые использовались, чтобы расплачиваться с военнопленными за работу. Такие деньги предназначались исключительно для покупки в лагерном киоске разной мелочи (иголок, ниток, расчесок, бритвенных лезвий, бумаги, карандашей, махорки и пр.) и торговли чем-то между собой. В 1943 году они были отменены. Зарплату в пределах от 10 до 20 марок (в зависимости от вида и тяжести выполненной работы) пленные получали раз в месяц, обычно в начале его.
                   Отправления в другие лагеря или на работу в составе рабочей команды (новой или уже действующей) пленные ожидали в блоке V. Здесь же иногда оказывались больные, которых требовалось перевести в лазарет или в специальный лагерь. Бывали случаи, когда отдельных военнопленных по усмотрению лагерной Особой команды (органа типа советских особых отделов), относящейся к гестапо (тайной полиции) и к SD (службе безопасности), отправляли в какой-либо другой лагерь.
                   Пленных, оставленных в блоке IV, использовали на работах в расположенном в 4—5 километрах городе Мюльберге, на полях возле него и на железнодорожной товарной станции. В этом блоке находился и я. Направление на работу делалось по результатам прошедшей регистрации, и ожидание занимало разное время. Назначение производилось в зависимости от заказов на рабочую силу, поступавших из различных мест Германии и вне её. Пленных направляли на угольные шахты, рудники и каменные карьеры, на строительные объекты (в том числе военные), на заводы и в сельскохозяйственные имения и т.д.
                  Многие военнопленные, обладавшие подходящим здоровьем, стремились как можно скорее определиться в рабочие команды, так как по месту работы был шанс получить дополнительное питание или что-нибудь своровать. Кроме того, привлекала возможность общаться с местным населением и видеть новые места. Там, где работали пленные, усиленной охраны не было, и они могли отлучаться с разрешения мастера на непродолжительное время. Не удивительно, что в такой обстановке совершались побеги.
Немцам нужна была только здоровая рабочая сила. Поэтому в некоторых центральных лагерях пленных после пребывания в карантинном блоке направляли на работу только в том случае, если они, например, могли пробежать стометровую дистанцию.
                  В бараках (рис. 6) IV и V блоков имелся деревянный пол над бетонным основанием, электроосвещение, умывальник с водопроводной трубой, а также выгребной туалет, поэтому парашу в барак ночами не ставили. Весной или осенью перед началом посевной кампании содержимое выгребных ям чем-то разжижали. После этого жижу, которая, естественно, сильно воняла, вычерпывали ведром, укрепленном на конце длинного шеста, и заполняли этой массой длинную бочку, горизонтально расположенную на специальной повозке и снабженную сзади краном. Затем лошадью или трактором повозку доставляли на поле, открывали кран и постепенно выливали всю жижу. Таким способом удобряли землю, которую предстояло чем-то засеять. В дополнение к сказанному не могу не отметить, что в лагерях имели место случаи, когда обитатели барака, в котором появлялся какой-либо доносчик или явный прислужник немецких хозяев, этого человека убивали и тайком бросали его в глубокую яму выгребного туалета. На поверке старший барака докладывал немецкому начальству, что один из пленных совершил побег, но как это произошло, никто не видел. Разложившееся тело такого «беглеца» обнаруживали только при очистке ямы.

                В бараке наводили чистоту постоянно проживавшие там два пленных уборщика, которые также доставляли топливо для печи и отапливали барак в холодное время года. Они же вместе со старшим по бараку привозили пищу из пищеблока и с наступлением темноты устанавливали на окнах светомаскировочные щиты. Из мебели в бараках имелись столы, стулья и длинные скамейки. Устроенная в бараке печь отличалась тем, что была очень длинной — чуть ли не в половину барака — и похожей на короб, расположенный невысоко над полом. Печь имела дымовую трубу, выходившую на крышу здания. Эта печь была хороша еще и тем, что на нее могли садиться, чтобы погреться, не менее 10 обитателей барака. Печь использовали также для сушки портянок и обуви.
               Топливом для печи служили в основном стандартные прессованные брикеты из низкокалорийного каменного угля, при снижении которых появлялся дым очень неприятного запаха. Конечно, топили печь и мелкими дровами, если они имелись, или когда пленные приносили откуда-нибудь щепки или стружки. Бывало и так, что печь не топили из-за отсутствия топлива. Кроме скудного питания, обитатели V блока страдали из-за того, что их подолгу не водили в душ и не давали чистое бельё. Между тем обитателей IV и VII блоков водили мыться в душевую через две-четыре недели и при этом сменяли нижнее бельё.
               
                В 1941—1942 годах для советских военнопленных в лагерях прифронтовых областей, суточные нормы питания содержали лишь 300— 700 калорий на человека. С 1942 года к этим нормам ввели добавки. Так, в лагерях Шталаг калорийность питания увеличили с 1000— 1300 калорий до 2040 калорий для неработающих и до 2200 калорий для работающих пленных. Для советских пленных все нормы все¬гда были заметно ниже, чем для пленных из других стран. Конечно, эти нормы были еще ниже, чем у немецкого гражданского насе¬ления и особенно у работавших. Как и в нашей стране, всё немецкое население получало продукты по карточной системе.
Характерно, что для советских военнопленных, которых содержали главным образом в больших лагерях, выпекали хлеб, состоявший из ржаных отрубей на 50 %, и обрезков сахарной свеклы на 20 %, с добавлением 20 % древесных опилок и 10 % соломенной муки.
               Приведенные выше нормы питания далеко не везде и не всегда обеспечивались. Во многом это зависело от места расположения (в стране или вне её) данного лагеря или рабочей команды военнопленных и базы снабжения, а также заинтересованности и инициативности немецких комендантов лагеря. Очень часто некоторые перечисленные в рационе продукты или не выдавались, или заменялись другими. Я, в частности, за всё время плена ни разу не получал мармелад, сыр, творог, квашеную капусту или щи из неё, свежие овощи и кофе. Вместо сахара или песка приходилось довольствоваться сахарином. В качестве жира мы получали в основном маргарин — примерно 5 раз в неделю, а иногда его выдавали пачкой весом 500 грамм, которую мы делили на 19 или 23 человека. В Шталаге IV В два раза в неделю давали еще на 33—37 человек банку консервов весом 750 граммов из относительно жирного свиного мяса или говядины, а также из рыбы.
                Регулярно мы получали только хлеб и картофель (в качестве второго блюда), а также чай. Обязательно имелось первое блюдо из кольраби, а иногда из брюквы и зеленого шпината со следами муки и какого-то жира. Очень редко в первом блюде появлялись признаки мяса, но не первой свежести и, как правило, конины или свинины. Иногда нас кормили гороховым и чечевичным супом. Хлеб, маргарин, сахарин, консервы, чай и другие продукты поступали в пищеблок в основном из Мюльберга. А перечисленные овощи доставляли непосредственно из буртов, устроенных осенью на полях, окружавших лагерь. Когда группа пленных работала далеко от лагеря, обед доставляли на место работы; если недалеко, то конвоиры приводили всех обедать в лагерь. Иногда пленные получали обед непосредственно у работодателя, тогда лагерный обед сохранялся для них до ужина. Однако некоторые военнопленные, например, английские и американские, редко пользовались горячей пищей из пищеблока, и даже хлебом. Причиной такого пренебрежительного отношения несоветских военнопленных к лагерному пищеблоку было то, что они напрямую или через Международный Красный Крест регулярно получали от родных, а также от этой организации, пищевые и другие посылки. Им присылали даже шоколад, натуральный кофе и даже сигареты. Дело было в том, что государства, к которым относились несоветские военнопленные, подписали Женевскую конвенцию о военнопленных, а СССР — нет, и руководство нашей страны отказалось соблюдать два главных условия этой конвенции: 1) обмен списками военнопленных и 2) предоставление им права получать письма с родины через Международный Красный Крест. Считалось, что граждане СССР вообще не могут стать военнопленными. И как бы в подтверждение этому, 16 августа 1941 года вышел сталинский Приказ № 270, объявивший всех военнопленных предателями и изменниками Родины. Поэтому немцы вполне «законно» морили нас голодом. Это явилось одной из причин того, что из 5,7 млн советских пленных (согласно данным Музея Великой Отечественной войны) 3,3 млн погибли, т.е. около 57,7 %. А в Первую мировую войну находились в Германии в плену 1 434 500 русских солдат, и из них умерло лишь 5,7 %, но тогда солдаты были под опекой Международного Красного Креста.
                Между прочим, еще до того времени, как я оказался в Шталаге IV В, среди индийских военнопленных, содержавшихся в блоке VII, лагерная Особая команда вела усиленную агитацию для того, чтобы из них образовать войсковое соединение, действующую против англичан, которое должно было стать частью Индийской национальной армии, сформированной в декабре 1941 года в Бирме. Эту армию, выступившую на стороне Японии, создал из индийцев и командовал ею побывавший в Германии и объявивший себя главой правительства «Свободной Индии» известный деятель индийского национального движения Субхас Чандра Бос. Бос считал, что любой противник Англии, и даже гитлеровская Германия, является союзником индийцев в борьбе за достижение независимости от Британской империи. В начале 1943 года я видел нескольких индийских офицеров, одетых в немецкое обмундирование с атрибутами индийской национальной одежды. Но я слышал, что данное соединение было расформировано, поскольку оно решительно отказалось сражаться против Советской армии.
                Советским пленным было запрещено бывать в блоке VII, а его обитателям — у нас. За этим следили специальные часовые, но они пропускали обитателей блока VII «гулять» в блок IV, если те угощали часового сигаретой или шоколадом. Охранниками лагеря были в основном пожилые солдаты-нестроевики, комиссованные после ранения, бывшие фронтовики, а также имевшие четырех и более несовершеннолетних детей или с тяжело больными женами при наличии маленьких детей. Из несоветских военнопленных труднее всего жилось в лагере сербам и полякам (в конце 1943 года к ним присоединились итальянцы), а также отчасти французам, бельгийцам и немногочисленным грекам. Эти пленные были вынуждены работать в Мюльберге, куда уходили рано утром. А англичане и американцы не работали. Я видел, как эти пленные гоняли по заснеженному полю футбольный мяч и упражнялись на турнике. Не работали также и индийские военнопленные. На территории блока IV находилась предусмотренная только для советских военнопленных небольшая медико-санитарная часть, размещенная в бараке вместе с карцером и отделом регистрации. В санчасти работали несколько врачей и их помощников. Тяжело больных и раненных они направляли в специальный лазарет — в лагере № 304 Н в Цайтхайне. К счастью, прожив в Шталаге IV В четыре месяца, я ни разу не заболел и в медико-санитарную часть не обращался.
               Карцером была редко отапливаемая сырая комната площадью около 15 кв. м, с зарешеченным окном, умывальником с водопроводной водой и маленькой парашей с крышкой. В карцер заключали на сутки или на более длительное время по разным причинам: из-за кражи чего-либо, отказа от работы, из-за драки или «противоправных» действий против полицаев, часовых, за общение с несоветскими пленными и за другие не очень серьезные поступки.   За более существенные полагалась высылка в штрафной или концентрационный лагерь.
                Около половины барака занимала Особая команда. Как и в других лагерях, она в основном занималась выявлением засланных из СССР под видом военнопленных разведчиков, шпионов и диверсантов. Она искала также коммунистов, евреев и цыган. Особая команда внедряла своих агентов, замаскированных под пленных, широко использовала пленных в качестве осведомителей и доносчиков, поэтому в лагере необходимо было крепко держать язык за зубами и не трепаться с кем попало.
                Особая команда проверяла картотеки советских военнопленных, причем отделом регистрации заведовал один из главных членов Особой команды — немец, хорошо владевший русским языком. Следующим объектом деятельности Особой команды было проведение антисоветской агитации среди военнопленных. К этому привлекались пленные, недовольные советской властью, особенно И.В. Сталиным, как правило, хорошо разбирающиеся в политике. Агитгруппа размещалась в отдельной комнате. Агитаторы проводи¬ли в бараках лекции, сообщали о положении на фронтах, приносили антисоветские газеты и брошюры на русском языке. Нередко для проведения лекций приезжали одетые в немецкую офицерскую форму, но с «русскими» знаками различия на левом рукаве и в петлицах воротника слушатели пропагандистских курсов. Агитгруппа создала в лагере небольшой кружок самодеятельности из пленных, который работал в клубе, примыкавшем к резиденции Особой команды. Для агитаторов и некоторых привилегированных пленных там устраивали просмотры немецких кинофильмов. Просмотры проходили в упомянутом же клубе. С участием кружка самодеятельности в этом же помещении отмечали различные праздники: немецкое Рождество, Новый год и пр. Через ту же группу агитаторов и пропагандистов Особая команда активно занималась вербовкой советских военнопленных на службу в частях Германских вооруженных сил, в основном в составе прибалтийских, украинских, белорусских, русских, казачьих, кавказских, волжско-уральских, среднеазиатских и других подразделений. Позже пленных стали вербовать в Русскую освободительную армию (РОА), создателем которой был известный генерал-лейтенант А.А. Власов (1901—1946).
                 Руководил Особой командой пожилой немецкий офицер в чине капитана, владевший русским далеко не в совершенстве. Должность его называлась «зондерфюрер», что в переводе означает «особый руководитель». Его помощником являлся одетый в черное пальто, в костюм с белой рубашкой и галстуком пожилой русский эмигрант — то ли граф, то ли князь, фамилию которого я так и не узнал. Этот человек был очень интеллигентным и хорошо относился к соотечественникам, хотя разговаривал с ними мало.
                 Возглавлял группу агитаторов и пропагандистов русский из числа военнопленных, который, по-видимому, был в Красной армии политическим работником. Судя по тому, что у него совершенно отсутствовала военная выправка, его, вероятно, мобилизовали в начале войны либо из вуза, либо с какого-то предприятия, где он, возможно, руководил парткомом. Язык у него был, как говорят в народе, хорошо «подвешен», поэтому слушать его было интересно. Вел он себя просто, ходил в обычной одежде военнопленного. Лекции и беседы пленные выслушивали с определенным интересом и доверием. Но когда в феврале 1943 года германские войска потерпели сокрушительное поражение под Сталинградом, большинство пленных приобрели полную уверенность, что Красная армия непременно победит. И тут же многие стали задумываться о том, как же, находясь в плену у немцев, способствовать товарищам, воюющим на фронтах за Родину»;

Stalag IV B (Лагерь для военнопленных / Спецлагерь НКВД СССР № 1: “ВИКИПЕДИЯ”: https://clck.ru/dXy6r ):

                "Stalag IV B был расположен в IV военном округе Германии вблизи населенного пункта Мюльберг ( Mülberg). Он был создан ещё до начала Великой Отечественной войны и являлся интернациональным лагерем. В 1941 году в Мюльберг доставили около 30-40 тысяч советских военнопленных.
                В 1941-1942 годах оперкомандой, состоявшей из трех криминалистов Дрезденского гестапо, было «отобрано» и доставлено в концентрационный лагерь Бухенвальд через шталаг IV В Мюльберг не менее 1000 пленных. Сразу по прибытию они были расстреляны в сооруженной специально для уничтожения советских военнопленных камере расстрела в конюшне. Их трупы после этого были сожжены в крематории.
                В лагере умерли 3000 военнопленных. Из них 2350 были советскими солдатами. Умерших во время войны хоронили на кладбище Neuburxdorf в отдельных могилах, советские солдаты были похоронены в значительной части в общих могилах. 23 апреля 1945 года Красная Армия освободила лагерь. После 1945 года останки военнопленных были эксгумированы и отправлены для перезахоронения на родину. Останки советских воинов были перенесены на мемориальное кладбище в город Эльстерверда.На кладбище в Neuburxdorf есть мемориал в память всех умерших военнопленных Шталага IV B.
                С сентября 1945 и до 1948 года НКВД и СМЕРШ использовали лагерь в качестве Спецлагеря № 1 для нацистских преступников . Около 22 000 человек были задержаны в течение этого периода, из которых, около 7000 человек не умерли в заключении. Умерших хоронили в братских могилах.";

7. “Об одном прошу тех, кто переживет это время: не забудьте! Не забудьте ни добрых, ни злых. Терпеливо собирайте свидетельства о тех, кто пал за себя и за вас. Придет день, когда настоящее станет прошедшим, когда будут говорить о великом времени и безымянных героях, творивших историю. Я хотел бы, чтобы все знали, что не было безымянных героев, а были люди, которые имели свое имя, свой облик, свои чаяния и надежды, и поэтому муки самого незаметного из них были не меньше, чем муки того, чье имя войдет в историю. Пусть же эти люди будут всегда близки вам, как друзья, как родные, как вы сами!” Юлиус Фучик (23.02.1903 - 8.09.1943), чехословацкий журналист, литературный и театральный критик, публицист, активист чехословацкой компартии. Находясь в нацистской тюрьме, написал книгу «Репортаж с петлёй на шее» (“ВИКИПЕДИЯ”: http://surl.li/hzows );

8. Сражение под Уманью ("Уманский котёл"; ВИКИПЕДИЯ: https://clck.ru/VQCoQ );

9. Информация о: полковнике СЛИЖЕВИЧЕ А. С. - эксперт, участник, поисковик Алюсов Алексей Михайлович ("Форум Поисковых Движений": https://clck.ru/37YgLe );

10. Список военнослужащих 197 стрелковой дивизии, увековеченных на портале “БЕССМЕРТНЫЙ ПОЛК”:

- СЛИЖЕВИЧ АЛЕКСАНДР САМУИЛОВИЧ (9.05.1894, - 7.08.1941, пленён, Stalag IV B Мюльберг (Mühlberg), военный округ IV – Дрезден (Dresden), Саксония, Третий Рейх; 4.05.1944, погиб, в плену), полковник, командир 862 стрелкового полка. Личная страница на портале "БЕССМЕРТНЫЙ ПОЛК":https://www.moypolk.ru/soldier/slizhevich-aleksandr-samuilovich ;

- БИЛЬДИЕВ ФЁДОР ВАСИЛЬЕВИЧ (9.02.1918 - после 13.05.1942, расстрелян на учебном стрелковом полигоне школы снайперов СС, в качестве "живой мишени", под г. Хебертсхаузен, военный округ XIII – Нюрнберг (Nürnberg), провинция Бавария, Третий Рейх), лейтенант, командир пулемётного взвода стрелковой роты 862 стрелкового полка. Личная страница на портале "БЕССМЕРТНЫЙ ПОЛК": https://www.moypolk.ru/soldier/bildiev-fedor-vasilevich-2 ;